Максим
Вся эта игра в безумно влюбленного рыцаря, что мчит на всех парах выручать хрупкую принцессу из логова дракона, порядком мне надоела. Тем более что героиня этой сказки и сама непрочь лишний раз воткнуть острое копье в непробиваемую шкуру своего мучителя – поразить его насмерть ей не удается, зато заставить его выпустить пару-тройку языков пламени выходит виртуозно.
– Давай проясним, – проворачиваю ключ и смотрю в янтарные глаза своей «невесты». – Если ты собираешься и дальше сталкивать нас лбами – я пас.
– Испугался? – насмешливо приподнимает бровь Щербакова, сейчас, как никогда, напоминающая себя прежнюю. Не хватает лишь высоких шпилек и идеально уложенной прически. – Знала бы, нашла кого-то более сговорчивого.
– А ты устроила все это, чтобы я каждый вечер выбивал из него дерьмо?
– Отчасти. Хотя бы разок съездить ему по морде не возбраняется, – снимает легкий кардиган с огромным свекольным пятном на рукаве и сокрушенно вздыхает несколько раз царапнув его ногтем. Вряд ли теперь она станет его носить – швыряет на стул, мысленно попрощавшись с любимой кофтой, и, сложив руки на груди, выдыхает:
– Ладно. Что не так?
Все. Ее пальцы, что я постоянно на себе ощущаю, ее духи, что въелись в мою футболку, ее губы, что совершенно точно никогда не должны соприкасаться с моими, ее голос, что днем доводит меня до кипения, а по вечерам, звучит лучше всякой музыки, заставляя взглянуть на свою обладательницу иначе. То, что я чувствовал, прижимая к себе податливое тело и выписывая узоры на ее коже – все это неправильно. И если она неглупа, то прямо сейчас свернет представление. Поблагодарит за участие и позволит вернуться к нормальной жизни, где моя начальница – любовница олигарха и обнимать шоферюгу для нее моветон.
– Мне с ним, вообще, не говорить? – удивленно восклицает виновница того сумбура, что царит в моей голове, и распускает волосы, взбивая прическу своими изящными пальцами. – Или прикажешь мне обращаться к нему с уважением? Завтраками кормить и всячески избегать острых углов?
– Будет достаточно, если ты перестанешь их создавать, – в миллионный раз за эти два дня осматриваю стены, увешанные черно-белыми портретами пожилой женщины, и делаю шаг к серванту, где только сейчас замечаю снимок, запечатлевший почти все Юлино семейство. Только Богдана не хватает.
– Я не буду его бить, – как бы мне этого не хотелось, но ставить крест на собственном будущем ради избавления мира от простого забулдыги я точно не готов. Уверен, впади я в бешенство, чтобы отправить Голубева на погост мне будет достаточно одного удара.
– И, на будущее, ведь, судя по всему, торчать мне здесь еще не один день, нянчиться с детьми я не вызывался.
Их слишком много, а это неминуемо влечет за собой усталость, головную боль и раздражение, ведь воспитанием от них даже не пахнет. Особенно от Артура, до того назойливого, что спустя час я готов был забыть о щедром вознаграждении, что обещала мне Щербакова.
– И даже не думай предлагать мне очередную премию, – заметив в отражении стеклянных дверок старенького секретера ее воинственно вздернутый подбородок, отсекаю ей любые пути, позволяющие заручиться моей поддержкой. Я и так многим рискую, и если после этой поездки мне придется распрощаться с работой, нервные клетки, что разрушаются в их компании со скоростью света, я планирую сохранить.
– Ладно.
Да и Юля явно не против. Кивает и зачем-то подходит ближе, так близко, что я спиной чувствую жар, источаемый ее стройным телом…
– Расческа, – тянется к полке, заваленной ее дорогущей косметикой, и как-то неловко улыбается, задевая мое плечо своей рукой. Словно эти слегка приподнятые уголки губ отвлекут меня от румянца, что слегка окрашивает скулы, словно это «прости», сумеет заглушить испуганный вдох, что успел раствориться в воздухе, наполнив его ароматом яблочной карамели.
Боже, идея с замком пришлась очень кстати, хотя что-то подсказывает мне, что даже на жестком полу, мыслями я буду возвращаться к девушке, мирно посапывающей на просевшем диване…
Глава 26
– Бирюков?
За окном темнота. Кромешная, хоть глаз выколи… Та, что непременно необходима, чтобы двое людей могли без стеснения переброситься парой фраз, совершенно пустых для любого, кто окажется поблизости, и в то же время до краев наполненных смыслом для говорящих.
– Уверен, что пол подходящее место для сна?
Жаль, что уличные фонари в этом городе зажигают по настроению, и лишь тусклая лампа над подъездом да бледная луна, одиноко повисшая над домами, немного подсвечивают подоконник, уставленный высохшими фикусами. Жаль, что этого свечения недостаточно и единственное, что я могу разглядеть – очертания ее скрытой под пледом фигуры: длинные ноги, что она согнула в коленях, ведь иначе ступни останутся неприкрытыми, плавный изгиб бедра, отбрасывающий тень на стену, и грудь, по которой рассыпались ее влажные после душа волосы.
К черту все, лучше уж не смотреть, и лучше не позволять ей втянуть меня в бесполезный ночной разговор…
– А тебе без меня не спится? – усмехаюсь и улыбаюсь шире, когда начальница недовольно шипит, отвешивая мне очередное оскорбление. К моему сожалению, беззлобное, ведь через минуту, она вновь отвлекает меня от созерцания желтого пятна на черном небе.
– Можно задать вопрос?
– А у меня есть выбор?
– Нет. Почему водитель?
Все это уже было однажды. Сменились лишь декорации: вместо дорогой кожи и пластика – старая мебель, облезлые стены и запах плесени от ковра, на который я бросил сложенное вдвое одеяло.
– Ты, кажется, уже спрашивала.
– Знаю, просто, – тянет, пододвигаясь поближе к краю, позволяя мне себя рассмотреть, и заводит за ухо упавшие на лицо локоны, – в мире уйма профессий. Инженер, программист, врач, бизнесмен, манекенщик, в конце концов.
– Не думаю, что у меня бы получилось, – слишком топорный, но ее смущенный смешок мне льстит. – А если тебя волнует мое образование, я менеджер. С приличным средним баллом и полным отсутствием опыта.
– Так что мешает его наработать? Будь на твоем месте Димка Игнатов или тот же Костров, я бы даже спрашивать не стала. У них налицо полное отсутствие амбиций и интеллекта, но ты…
Теряется, подбирая слова, а мне так и хочется рассмеяться, ведь в ее голосе я слышу не что иное, как беспокойство! За меня – человека, которого она грозилась уволить без выходного пособия. Подпирает подбородок ладошкой, и заботливо убирает перо с моей майки, бросая его на пол:
– Тебе не кажется, что ты достоин большего?
– А тебе? – так и подмывает спросить, но я вовремя напоминаю себе о главном – ее мнение не должно меня заботить.
– Ты ведь не будешь всю жизнь баранку крутить? Это ведь…
– Не престижно? – кривая усмешка сама собой поселяется на губах, а пальцы уже трут переносицу. – Я не ворую, не убиваю людей, не обманываю стариков. Что же в этом плохо?
– Ничего, но и хорошего мало. Неужели тебе не хочется иметь собственный дом, дорогую машину, жену, в конце концов?
– А без толстого кошелька жена мне не светит?
Может даже не отвечать, ее логика мне понятна. Такие как Юля размениваться не станут, если и потащат кого-то в загс, то при условии, что на помолвочном кольце непременно будет красоваться бриллиант, и желательно, размером с картофелину. Чтобы подружки завистливо вздыхали и отчим, к которому ее обеспеченный супруг вряд ли воспылает симпатией, был выдворен из ее жизни двумя неразговорчивыми амбалами, позарившимися на солидное вознаграждение.
– Ты обиделся? – проходит минут пять прежде, чем Щербакова наклоняется, желая разглядеть в полумраке мое лицо, и тихо, как-то по-детски, смеется, собирая в охапку свои непослушные волосы, что уже щекочут мои сложенные на груди руки. Естественная, без косметики, с природным румянцем на щеках… Если в их первую с Русланом встречу она выглядела именно так, то немудрено, что он забыл о двенадцати годах брака, и бросился в этот омут с головой. Я бы и сам не удержался: коснулся бы мягкой кожи, обвел указательным пальцем контур пухлых губ и, притянув к себе, без раздумий, попробовал бы их на вкус… Неуверен, что я бы его запомнил, но определенно не раз захотел повторить…
