Машка прижалась к его крепкой груди и плакала, с трудом различая слова, которые Волохов ей шептал. Тепло было и хорошо, а слезы текли, скорее по инерции, ну или из –за эмоций. Женщины существа сложные и труднообъяснимые. А Мишка все утешал, старался голосом не дрожать и руками. Выходило скверно.
- Машка… перестань. Ни один мужик твоих слёз не стоит. Не веришь? – Машка верила, она всегда верила Мишке, даже когда ругалась с ним ругательски.
Она хлюпнула носом, вздохнула…. Что он там сказал?! «Девочка моя любимая»? Ей не послышалось?! Слезы как –то высохли, в груди полыхнуло надеждой, повеяло счастьем. А вдруг ослышалась?!
- Чего? – Машка подняла к Мишке заплаканную мордашку, глаза на пол лица…
- Убью, говорю. Хочешь, прямо сегодня? – Мишка смотрел на нее и реально готов был убить!
- Не о том…Вот ты раньше, что сказал, Миш? – Машка очень ждала ответа, а Мишка не мог уразуметь, о чем она.
- Не плачь, сказал. Никто слёз твоих не стоит, - начал перечислять бедный Волохов.
Он не понимал, чего она хочет от него, но радовался, что она уже не плачет. Ради этого он готов был повторять вновь и вновь абсолютно все. Хоть алфавит, хоть «Войну и Мир», причем все девять томов!
- Миш, да нет же. Вот еще раньше! – и за футболку трясёт.
- Могу убить медленно. Могу быстро, - Мишка понимал, что Заноза в растрепанных чувствах, может и совсем с ума сошла, но он все равно ее очень любил.
Ну, она и раньше была странной. Прибабахом больше, прибабахом меньше. Это же его Заноза…любимая. Он готов был и на такую Машку.
- Еще раньше, Миш! Вот что ты в самом деле?! – Мишка точно знал, что «в самом деле» совсем не он, а кое –кто другой.
- Еще раньше я назвал тебя по имени, - он крепче прижал к себе ее головку смоляную, в надежде, что ее "отпустит", но Машка настырно поднимала к нему мордашку и смотрела так пронзительно…
- Миш, ты сказал «девочка моя любимая»! Мне послышалось….? – и румянцем залилась, опасаясь его насмешек, в случае, если и правда, услышала неправильно.
Мишка понял, что выскочило из него то, что сказать хотел давно и совсем не так! Хотя… Рассвет красивый, птички поют, Краснуха блестит, переливается. Банька опять же, знаковая. А главное Машка! Она рядом и в его руках.
- Сказал, Машка. Могу повторить. Я тебя люблю, - признался и в глаза ей заглянул, а там…
Такое сияние яркое, что впору было ослепнуть. Он и ослеп! От радости, от счастья от понимания того, что вот он тот свет нереальный, который хотел увидеть! Вот оно, то самое, ради чего все тут есть в этом мире. И небо, и травка, и речка Краснуха и банька эта, стоять ей еще сто лет!
Обнял большими ладонями ее личико, и поцеловал мокрые ресницы, румяные щеки, коснулся легонько ярких губ.
- Чего ты раньше- то молчал? - выговорила счастливая Машка, обнимая его за шею, - Бревно ты бесчувственное.
Мишка обрадовался этой ее счастливой сварливости, сам обнял покрепче.
- Я занят был, Машка. Тут девушка одна, красивая как не знаю кто, меня совратила. Прости, отвлекся немного,- она забавно фыркнула, но чувствовалось, что комплимент ей понравился.
- Не извиняйся, Миш. Я и сама была занята… Парень один из местных, симпатичный, между прочим, соблазнил.
Потеплело на душе, да что там, жарко стало. Мишкино сердце бухало молотом, Машкино отвечало молоточком. Так и сидели обнявшись на траве возле старой баньки Захаровых. Молчали, а думали оба об одном и том же. Единение? Да, пожалуй. Гармония? И это тоже. Умиротворение? Как ни странно, да. Почему странно? Да потому, что это единственный случай, когда эти двое не ругались друг на друга, не кричали, даже не подкалывали один другого. Бывали у них и до этого беседы, но какие –то все с юмором и поддёвками, хоть и искренние. Вот сейчас они и наслаждались покоем и радостью. Что характерно, это для них совсем не характерно!
- Машкес, ты чего притихла? – Мишка обнимал маленькую двумя руками, почувствовал, что тело ее расслабилось, обмякло и как –то уже очень напоминало ему куклу тряпичную, - Маш…Маша…
А Машка уснула. Бессонная ночь, радость от его признания, наступившая ясность, все это и спровоцировало М.С. Кан уютно засопеть на груди Волохова. Думаете смешно? Отнюдь. Не поняли еще? А Мишка понял, и вот что он думал.
Машка сейчас доверилась ему совершенно. Еще никогда она не была безоружной перед ним, беззащитной. Все время начеку, постоянно в полной боевой готовности. А тут спит на его груди, и спокойно. Доверила себя и свой сон ему, как пёс доверяет и подставляет свое мягкое, беззащитное брюшко под руку хозяина. Теперь точно, всё на своих местах. И как бы потом жизнь не обернулась, как бы Машка не проявляла свой взрывной характер, он твёрдо будет знать, она ему верит. Вот и сложилась в его голове некая клятва или зарок, называйте как угодно, что ее доверия он не предаст, будет и впредь жить и поступать так, чтобы эта девушка спокойно спала в его руках, чувствовала его крепкое плечо, и опираться на него не боялась.
Жаль, но пришлось ее разбудить. Послышались голоса на тропинке, а Мишка совсем не хотел отдавать чужим вот такой их момент душевный.
- Маш, просыпайся. Сюда идут, - Машка тут же глаза открыла, вцепилась в Мишкину футболку и растеряно хлопала ресницами, - Вставай, побежали ко мне через калитку. Помнишь козью тропу?
- Помню, - пробормотала Маруся.
Мишка поднял ее, обнял и пошли. У калитки малой Мишаня пропустил Машку вперед, прихлопнул покрепче и запер на задвижку. Вошли в дом, скинули обувь. Машка поежилась, как обычно делают это люди, разбуженные до срока.
- Холодно? Хочешь чаю? – подошел к ней обнять и согреть.
- Нет. Миша, я понимаю, любовь и все такое, но я так спать хочу, что даже двигаться не могу, - обняла, сцепила руки за его спиной и откровенно грелась о крепкое, горячее тело, - Я готова выслушать твой смех и залп, если хочешь. Но, я потом отвечу, можно? Я всю ночь не спала из –за тебя.
Мишка, если бы не обнимал Машку, вероятно, расправил плечи горделиво, уж очень приятны были ему слова о нем самом, лишившем покоя эту очаровательную московскую фифочку.
- Я сам из- за тебя не спал. Маш, я уже давно из-за тебя не сплю. Идем, - потянул маленькую за собой в спальню.
Там они благополучно и уснули. Мишка, обнимая Машку, уже проваливаясь в сон, понял, что это реальный треш! Такие страсти кипели, а тут полное понимание и на тебе, сон в летний день.
Мишка проснулся, когда перевалило за полдень. Протянул руку, прекрасно зная, что рядом Заноза должна быть, а ее и не было! Подскочил и зачем –то заглянул за противоположный край постели. Ну, может, подумал, что Машка туда свалилась? Не было ее там. Слегка пуганулся, но услышал какой –то приятный звук и догадался, что Маруся в кухне шуршит. Почувствовал запах еды и совсем уже счастливый и спокойный, бухнулся на Машкину подушку. Поулыбался в нее, словно малолеток, но все же встал, умылся и пошел к зазнобе своей непредсказуемой.
На кухне ждал его сюрприз. Обед на столе и замечательно красивая девушка. И даже больше… Машка так на него посмотрела, так счастливо просияла ему глазами, улыбкой, так радостно бросилась обнимать, что понял он- обедать совсем не хочется, а хочется другого. А чтобы Машка не вздумала оказать сопротивления словесного и другого прочего, закинул ее на плечо и понес туда, куда надо было!
Уже дважды звонила Еленка, сообщений пришло море, а Машка все никак не могла войти в разум. Волохов любил так крепко и жарко, что она послала всех к чертям и прекрасно провела время в чарующем беззаконии, творя любовный грех с барином. Наслаждалась каждой секундой, проведенной с ним, а еще его сияющими глазами, волнующим шепотом. Мишка бормотал ей на ухо всякую чушь, и поверьте, возбуждала она ничуть не хуже, чем его прикосновения и поцелуи. В связи с этим обстоятельством, Маруся осмелела и уничтожила Мишку своей страстью неприкрытой, своим откровенным проявлением любви телесной. И если он не скончался от удовольствия, то только из упрямства и надежды на то, что все это будет происходить с ними часто и желательно очень долго.
