— Так вы теперь будете жить здесь? — спросил утром Ким, не выразив удивления, когда увидел утром на кухне Юру, лишь неловко отвёл взгляд от счастливой матери.
— Не каждый день, Ким, чаще я в больнице, с Антоном.
Юрий не считал нужным скрывать правду от подростка. Юля же часто делилась историями пациентов, клиническими случаями с сыном, как когда-то делал её отец.
— Понятно…
— Однако, мы с твоей мамой решили пожениться, возможно, летом или к осени, как ты на это смотришь?
— Ну… вы решили, вы и женитесь. — Ким недовольно отвернулся в окно, мальчишеская ревность явственно читалась на его лице.
— Ким? — Юля взволнованно посмотрела на сына.
— Мам, только не начинай! Ничего я не сделаю, из дома не стану уходить и всякое такое, что там пишут в ваших дебильных книгах по психологии подростков. Решили жениться — женитесь, это же ваша жизнь, не моя.
— Ты вырос Ким, так быстро… я и не заметила, — растерялась Юля.
— Дедушка тоже говорит, что не заметил, как ты выросла, — тут же нашёлся Ким. — Отец заезжал, — быстро перевёл он тему. — Мы говорили о моём будущем. Я хочу уйти из спортивной школы, собираюсь поступить в химико-биологическую, медицинский класс, что скажешь?
— Ох, Ким, это так сложно… Мне было очень сложно там учиться, — вздохнула Юля.
— Я-то поумней тебя буду, — Самоуверенность отца, амбиции, гены чемпиона расцвели пышным цветом.
— Тогда дерзай, учебники принесу, будем заниматься всё лето, когда я не смогу — дед поможет.
— Я могу помочь, — отозвался Юрий, — но при одном условии — называй меня на «ты».
— Как скажешь, Юра, — ответил Ким, с полным ртом блинов, пережёвывая, нагло, даже вызывающе глядя на собеседника.
— Он у тебя нахал, Юля Владимировна, — по-доброму усмехнулся Юра.
— Алжирская кровь, — напомнила Юля, с улыбкой глядя на сына.
— Точно, я и забыл, — точно так же улыбнулся Юрий.
***
Юля перечитала гарантийное письмо ещё раз, зачем-то скопировала себе. Отправила сообщение Симону с очередной благодарностью и даже — невиданная редкость, — воспользовалась смайликами, потом позвонила Юре.
Юрий Борисович не брал трубку. Вспомнила его график, безумие в приёмном, поняла — почему. Ольгу Юля не стала тревожить. Заглянула в палату, увидела маленькую фигурку женщины, спящей рядом с сыном.
В итоге оставила сообщение Юре, и забылась лёгким сном, тревожным, ловящим любой звук, но все-таки это был сон, почти здоровый.
Во время утреннего обхода Юля не застала Ольгу. Сразу после поднялась в отделение гинекологии. Зашла в палату, где проводил обход Юрий Борисович с новым заведующим, и тихо стояла в стороне, наблюдая за манипуляциями рук и спокойным взглядом хирурга. Взглядом, которому веришь раз и навсегда, который не оставляет места для сомнений, страха, неудачи. Все сомнения он забирает себе, выдаёт взамен шутливые разговоры, лёгкие заигрывания, отвлечение от неизбежного волнения.
Пациентки не обратили внимание на зашедшую женщину в белом халате. Она была безупречно красива, красива настолько, насколько позволяло воображение. Красива естественной, не вызывающей красотой, но стоило остановить на ней взгляд, тут же хотелось разглядывать тонкий профиль, акварель румянца, глубину вдумчивых глаз. Не хотелось отводить глаза от этой женщины.
Если бы не бейдж, никто бы не усомнился, что перед ними древнеславянская княгиня, которая невероятным образом оказалась здесь, на территории областной клинической больницы, в обычной палате, среди простых смертных.
— Юля? — Юра обратил внимание на зашедшую, с тревогой всмотрелся, теряясь в догадках, каждая из которых пугала до озноба в конечностях. — Юлия Владимировна?
Замерли даже пациентки, ощутили в воздухе напряжение. Увидели мелькнувший ужас в глазах любимого доктора: «милый такой»; «обаятельный»; «о-го-го бы я с ним закрутила, будь лет на двадцать моложе», и замолчавшего заведующего.
Юля молча протянула бумагу Юре, дождалась, когда тот прочитает. Вчитается раз, ещё раз, ещё и ещё, пока из взгляда не исчезло объяснимое неверие. Юра тут же обнял Юлю ближе, чем позволяли формальности, а она не только позволила это сделать, но прижалась всем телом, наплевав на приличия. Быстро передала волшебный листик с распечатанным гарантийным письмом заведующему гинекологическим отделением, который молча наблюдал за мизансценой в его владениях. Спросила из-за плеча Юрия Борисовича:
— Что у вас сегодня?
— Ничего сложного, — тут же ответил заведующий. — Юрий Борисович, занимайтесь формальностями, я возьму ваших пациенток.
Недовольный шепоток пробежался по палате. Никому не нужная перетасовка. Вместо «милого» доктора совсем другой, возможно, не менее милый, но другой.
— Итак, милые дамы. — Юлия Владимировна оглядела палату на пять коек. — Кому-то сегодня несказанно повезло, её будет оперировать Са-а-ам! — она кивнула за заведующего. — Если бы не срочные дела, я бы не отказала себе в удовольствии быть прооперированной сам-и-им, — она многозначительно улыбнулась свои слова.
Они шли длинным коридором. Юля спешно рассказывала всё то, что уже удалось решить, перечисляла то, что предстоит.
— Мы уже готовим Тошку. Думаю, лучше ехать тебе, Ольга в это время пусть сердцем займётся. Решать, естественно, вам, но я уверена, что твоё присутствие будет рациональней. Сейчас к Евгению Павловичу, и за работу.
Юра быстро кивал, давая понять, что запомнил информацию. Юля знала, что ему не нужно повторять дважды, объяснять значения слов. Они говорили на равных, одинаково мыслили, формулировали, понимали, чувствовали.
— Пупс! — вдруг воскликнул Юра.
Он вдруг встал как вкопанный, испугав Юлю. Холодный пот высыпал на спину, острые, колкие мурашки пробежали вдоль позвоночника, говоря: «Не учла? Забыла? Не решила?»
— Пупс, какой сегодня день? — выдал Юра, глядя на Юлю.
— Хороший сегодня день, Юра, — пожала плечами Юля.
Хороший день! Замечательный!
— Сегодня у нас десять лет. Десять. С ума сойти, какое совпадение. — Он поцеловал Юлю, наплевав на то, что могут увидеть, подумать, разболтать. Для него всё было решено.
— Разлюбезные брачующиеся, это лечебное заведение, а не бордель, — послышался голос бессменного начмеда — Евгения Павловича. Жени. — Юрий Борисович, Юлия Владимировна, у нас осталась масса формальностей, и я намерен решить их сегодня, желательно до конца рабочего дня. Прошу — он открыл дверь в свой кабинет. — Вы чего, как подростки в самом деле, совсем обалдели? — недовольно отчитал сотрудников Женя, когда захлопнулась дверь за спиной. — Выговор вкачу за аморальное поведение.
— Женя, мы с Юрой решили оформить отношения, — зачем-то ляпнула Юля, наверное, не хотела больше молчать.
— Я рад, но давайте оставим интимные подробности за пределами лечебного заведения. Врач существо бесполое, а вы… коллективчик подобрался! — Начмед качнул осуждающе головой, пряча улыбку и продолжил беспристрастным, официальным тоном, возвращая разговор в деловое русло: — Юлия Владимировна, вы подготовили документы?
— Встретимся в десять? — в спешке сказал Юра.
Они вышли из кабинета Евгения. Каждый со своим планом действий на сегодняшний день и ближайшие полгода. Прежде чем удалиться, Юра набрал номер телефона Ольги.
Она ещё была не в курсе, что в тот день судьба её ребёнка была решена. Жизнь почти выиграна, вырвана из лап костлявой. Оставалось так мало и так много одновременно.
Профессионализм. Удача. Вера.
Эпилог. Он же пролог
На грани сна и яви она ещё раз пробежалась по сообщениям в телефоне, а по сути — в своей душе.
«С десятилетием тебя, родная».
«Я помню каждый год этого десятилетия».
«Я обожаю каждый месяц из этих лет».
«Я люблю каждый день из этих месяцев».
«Я ценю каждый вздох из этих дней».
На прощание она услышала короткое: «В десять».
Всё было готово к десяти, она была готова. Шёлк простыней, прохлада комнаты… Только ночь разделяла их.
