Жена едва могла пошевелиться, но всё равно снова попыталась ударить меня. Большие кожаные перчатки слабо скользили по моей влажной от пота груди. Сил у моей драчуньи почти не осталось.
Возникло ощущение, что Лара близка к истерике, да и мне было херово. Я чувствовал себя так, будто мне всунули в сердце кинжал и медленно проворачивают его в ране. Какой же я мудак! Самый мудачный мудила на всем белом свете. Довёл жену до такого.
– Заинька, – прошептал я давно забытое нежное обращение, – хочешь ты сейчас отдохнешь и еще мне по морде надаешь?
Жена всхлипнула и подняла на меня заплаканные глаза. Она уже давно сбросила с себя перчатки и вытащила капу.
– Ты дурак, Женя?
– Конечно, дурак! Я даже хуже, просто непроходимый идиот! Лар, я ужасный, но я исправлюсь. Честно.
Жена пристально смотрела на меня несколько секунд, а затем коротко кивнула. Она что, мне верит? Господи, спасибо!
– Нужно обработать ссадины.
– Ерунда, – отмахнулся я, не желая разрывать объятий и отходить от жены.
– Не ерунда. Пошли ко мне, приложим лед.
Я планировал ужин в ресторане, но да, с разбитой губой и бровью мне там лучше не появляться. И вообще не важно где, главное, что мы останемся с Ларой вдвоем. Наедине.
– Ты звонил нашим? – спросила жена, пока мы ехали на лифте.
– Лидия Семеновна с ними справляется, но девчонки уже загрустили за городом. Даша просится на шопинг и хочет посидеть с подружками в кафе. Карина боится пропустить мультик в кинотеатре. Помнишь мы ее обещали сводить?
Лара тяжело вздохнула и грустно улыбнулась.
– Давай завтра съездим за ними, – предложил я. – Заберем на один денек. Пусть мама отдохнет, а мы с ними погуляем. Я соскучился сил нет.
– Вдвоем? – удивилась Лара.
– Вдвоем. – тихо, но твердо ответил я.
Лифт остановился, и мы вышли на лестничную площадку. Лара копалась у двери, я не торопил.
– Мы разводимся, – напомнила она, когда мы вошли в прихожую и начали разуваться.
– Но мы ведь все равно родители, верно? И разве не важно показать девочкам, что мы оба их любим, и что между нами нет вражды?
– А ее нет?
– Лар, давай откровенно! Я не хочу разводиться. Виноват перед тобой, не спорю. Понимаю, что простить меня тебе будет сложно и даже допускаю, что переубедить тебя мне не удастся. Но согласись, одно дело, когда родители ненавидят друг друга и совсем другое, когда они спокойно общаются. Мы должны донести до девочек, что в отношении их ничего не изменится.
Во время всего моего монолога Лара рассеянно ходила по кухне и делала множество мелких дел: поставила чайник, достала кружки, чай, сахар, мед, ложки, печенье.
Затем будто очнулась, вспомнила о моих ссадинах и полезла за аптечкой. На последней моей фразе она уже доставала из морозилки пакет овощной заморозки. Быстро обмотав упаковку тонким кухонным полотенцем, приложила холод к моей щеке.
– Держи крепко, – приказала жена и опять отвернулась от меня к столу.
– Лар, – тихо позвал я.
– Ты прав, – не оборачиваясь, проговорила Жена. – Для девочек ничего не должно поменяться. Давай съездим завтра вместе в торговый центр. Пока Дашка с подружками прогуляется по магазинам, мы сходим в кино, а потом для всех закажем пиццу.
– Замечательно! – я заулыбался несмотря на боль.
– Только между нами это ничего не меняет. – строго заметила жена, спуская меня с небес на землю.
Это все только начало пути по возвращению доверия Лары. Но я радовался этим шагам, как человек после аварии, который заново учится ходить.
– Хорошо, – с обречённым видом согласился я.
Сам же едва сдерживал победный вопль. Пусть не меняет, но мне удалось уговорить ее провести завтра вместе несколько часов и это великолепно!
А уж что я запланировал на эти несколько часов – пока большой секрет. Но я искренне надеялся, что смогу показать жене, что никогда не переставал её любить.
Лариса
Я осторожно заглянула в класс и, прислушавшись к текучей речи учителя грамматики, улыбнулась. Всё получалось даже лучше, чем я думала: разделение на сектора обучения сработало, людям нравятся тематические уроки, а предложение поставить любительский спектакль вообще восприняли на «ура».
Моя задача была поставить процесс и контролировать его исполнение, но по факту, контролировать было нечего. К обеду я уже изнывала от тоски, и Фил обычно приглашал меня куда-нибудь перекусить, после чего мы ехали на тренировку в боксёрский клуб.
Но вчера получилось иначе. Фил оказался занят, и я поехала на тренировку одна. Но и в зале Фила не встретила. Зато увидела Женю, и один его вид вызвал во мне такую бурю эмоций, что я едва с ума не сошла. Как же я его ненавидела!
Смотрела на тренированное совершенное тело, на вздымающиеся бугры мышц, пока муж разминался, и ненавидела всё сильнее. Хотелось взять в руки чего-нибудь потяжелее и… Вот что Женя забыл здесь? Он не занимался боксом много лет!
А потом я его вызвала. Сама не знаю, что дёрнуло. Наверное, захотелось посмотреть, как он будет себя вести, и Женя согласился. Но на ринге я ощутила себя так, словно мы оказались в постели. Женя словно случайно гладил меня по груди, трогал за попу, прижимался эрегированным членом…
Членом, который он пихал в другую! Я не знала, что ненавидеть можно ещё сильнее. Я я разозлилась. Била его со всех сил. Так, будто хотела убить, будто хотела уничтожить, стереть с лица земли. Или хотя бы из своего сердца.
Остановилась, когда кончились силы. И с ужасом посмотрела на Женю. Он и не думал отвечать. Хуже того! Он даже не пытался защищаться. Каждый мой удар достигал цели. Я так сильно хотела причинить ему боль! Так сильно хотела ранить! А ранив, едва не умерла от чувства вины.
Женя отец моих детей! Что бы сказали девочки, если бы увидели нас? Как бы они посмотрели на меня? В груди разрастался огромный колючий жар, сжигающий меня изнутри, уничтожающий, обесточивающий. Я упала…
Женя поддержал меня. Он
