— Почему Джульетте может навредить если ты просто расскажешь ему о ней?
Черт бы побрал её любопытную натуру.
— Я не знаю. — Я барахталась, как будто это было моё первое родео, и я не продумала всё до конца. Конечно, я продумала. У меня всегда была тактика. Но этим утром она подвела меня, и мой гнев затуманивал мои суждения. — Я думаю, с ней все было бы в порядке. Я просто… Я не знаю. Я пытаюсь сохранить его впечатление обо мне, хорошо? Он был моим последним серьезным парнем до Джульетты. Я просто не хочу, чтобы он думал… Я не знаю, что я хочу, чтобы он думал, но он точно должен узнать об этом от меня. Когда-нибудь. Когда я буду готова рассказать ему. Всё, о чем я прошу, это чтобы ты не упоминала о ней в ближайшие шесть недель, пока я не скажу тебе, что всё в порядке.
Выражение её лица не изменилось.
— Шесть недель?
— На тот срок, на который он арендовал домик.
Медленная, самодовольная улыбка растянулась на её лице.
— Хм.
Я махнула рукой в воздухе и занялась организацией брошюр о местных достопримечательностях возле двери.
— Нет.
— Что? — Мэгги изображала из себя полную невинности, сверкающую глазами лань.
— Даже не начинай.
— Я ничего не сказала.
— Да, но ты думаешь. И это отвратительно.
— Мои мысли тебя раздражают?
— Магдалина.
— Что?
Наш разговор прервал телефонный звонок. Мэгги подняла трубку и коротко ответила:
— Стойка регистрации.
За последние несколько лет я помогла Мэгги изменить её курорт. До меня у неё была катастрофа с деньгами. У неё всегда было достаточно брони, из-за местоположения в Колорадо, удачного для туризма, но она принимала неэффективные решения и была ужасна в управлении. Проблема заключалась в том, что у неё было слишком много дел, чтобы заниматься ими одной. Было слишком много гостей, слишком много проблем, и слишком много шариков, которыми ей необходимо было жонглировать, что всегда удивляло меня, потому что Мэгги обладала отнюдь не самым обаятельным характером.
— Жаль это слышать, — сказала Мэгги в трубку. — Я немедленно пошлю кого-нибудь с ними. — Она повесила трубку, и её вкрадчивая улыбка вернулась. — В одиннадцатом домике нет полотенец, Кэролайн. Очевидно, горничная не заполнила ванные комнаты после того, как убиралась в воскресенье. Ты не могла бы сбегать туда для меня?
Я подавила вздох.
— Она, вероятно, не подумала, что мы будем сдавать его в аренду, пока мастер не разберется с гидромассажной ванной.
— С этим я разберусь, — решила Мэгги. — Ты разберешься с полотенцами.
— А ты не можешь заставить горничных разобраться с полотенцами? Разве это не их работа?
— Мы боимся одиннадцатого домика, не так ли?
— Нет, — сказала я ей. — Я боюсь полотенец. Уверенна, что упоминала об этом в своём резюме.
— Перестань всё усложнять.
— Перестань играть в сваху.
Она вытащила стопку белых банных полотенец, полотенец для рук и мочалок из шкафа позади неё и положила их на стойку, подтолкнув их ко мне.
— Ни в кого я не играю. И меня возмущает это обвинение. Мне нужно беспокоиться о своей жизни, Кэролайн. Мне не нужно беспокоиться о тебе и о толпах мужчин, с которыми ты встречаешься.
Я начала задаваться вопросом, не похищали ли её инопланетяне, а вместо неё отправили на землю робота.
— О толпах мужчин, с которыми я встречаюсь?
Её губы дрогнули, но она сохранила невозмутимое выражение лица.
— Разве их не так много? Кажется, в последнее время их стало много.
— Я думаю, у тебя инсульт, Мэгги. Ты сама не знаешь, что несёшь.
Наконец она рассмеялась.
— Тебя так легко вывести из себя.
Я схватила ключи из тележки и полотенца для Сойера.
— Я припомню это, когда Билли Боб вернется для своего «длительного проживания».
Она выпрямилась.
— Его зовут не Билли Боб. Он Брюс. И не делай кавычки. Ты заставляешь это казаться пошлым.
Настала моя очередь победоносно улыбнуться.
— Разве это не пошло? Я думала, в этом весь смысл.
Она похлопала себя по ярко-красным щекам, так что я вынуждена была продолжить. Очевидно.
— Да ладно тебе, Мэгс, у тебя есть горячий парень-дальнобойщик, который любит, чтобы все было горячим. В этой игре нет ничего постыдного.
Она пристально посмотрела на меня.
— Не заставляй одиннадцатый домик ждать. Живо.
— Я вернусь через несколько минут.
— Не торопись, — сказала она, как всегда оставляя последнее слово за собой.
Я толкнула дверь, и убежала. Она понятия не имела, что значило пребывание Сойера здесь, на её курорте. К счастью для неё же. Я достаточно заботилась о Мэгги, чтобы держать её в неведении.
Но это также означало играть в эту игру так, чтобы она никогда не узнала, что её правила были сложнее, чем ей казалось. А я предвидела адский уровень сложности.
Запрыгнув в один из наших мини-картов, которые мы использовали, для перемещения по курорту, я направилась навстречу с самим дьяволом.
По дороге я на время забыла о монстре в одиннадцатом домике. Мне нравилась гора по утрам. Облака облепили её со всех сторон, покрывая туманом и заставляя золотой свет сверкать там, где он пробивался. И было так тихо. Там было благоговение. Тишина, которую понимали даже туристы. Они ходили на цыпочках в ранние часы, впитывая каждую секунду этого великолепия.
К моменту, когда я подъехала к дому Сойера, я немного оправилась от шока, вызванного встречей с ним в пятницу вечером, тем, что произошло вчера, и от звонка ему сегодня утром.
Не то чтобы я меньше боялась или перестала планировать вытащить нас с Джульеттой из этого как можно быстрее. Но нервничала я гораздо меньше. Шок от встречи с ним после всего этого времени, когда я действительно верила, что больше никогда его не увижу, прошел.
Или, по крайней мере, я перестала отрицать реальность происходящего.
Сойер был здесь. Сойер был во Фриско, и на моем курорте, и в моей жизни. И, похоже, никуда не собирался уходить.
Я не могла свернуться калачиком в позе эмбриона, и ждать пока он снова исчезнет. Так что пришло время встретиться с кризисом лицом к лицу и разобраться с ним. Я может и заржавела, но я знала правила игры не хуже других. Я могла бы быть умнее его. Я могла бы быть быстрее него. Я могла бы быть более изобретательной, чем он.
Мне просто нужно было преодолеть свой отрицательный настрой и начать пытаться.
Подхватив полотенца с пассажирского сиденья карта, я направилась по каменной дорожке к входной двери его домика. Наши коттеджи представляли собой живописное зрелище на фоне гор. С крылечками и сайдингом из бревна они были настолько очаровательны, насколько можно было себе представить. Они напомнили мне маленькие бревенчатые домики Линкольна с их наклонными зелеными крышами и выкрашенными в зеленый цвет дверями.
Сойеру лучше бы обожать своё жилье.
Дверь была приоткрыта и широко распахнулась, когда я постучала в неё. Я отступила назад, не ожидая, что Сойер оставит её открытой. Меня встретила только тишина. Его нигде не было видно ни в гостиной, ни на прилегающей кухне.
— Привет, — крикнула я.
Ответа не последовало.
Я постучала еще раз и крикнула:
— Привет, — на этот раз громче.
По-прежнему никакого ответа.
Посмотрев направо, я увидела, что его джип припаркован на подъездной дорожке, значит, он должен быть дома. Кроме того, возможно, я не обмолвилась с Сойером и словом за последние пять лет, но я знала этого человека достаточно хорошо, чтобы понимать, что он никогда случайно не оставит свою входную дверь открытой.
Этот человек был параноиком.
Как и я.
Это было влияние работы, она заставляла нас вечно оглядываться через плечо и предполагать, что у всех, кого мы встречали, были скрытые мотивы.
Я осторожно шагнула внутрь.
— Сойер! — крикнула я. Ответа так и не было.
Ладно, у меня было два варианта. Я могла бы предположить, что с ним всё в порядке, и оставить полотенца на пуфике рядом с дверью. Я могла бы уйти до того, как он заметит меня, и вообще избегать разговоров с ним.
