считать, что твой рабочий день закончился.
Кирилл незаметно для себя перешел на «ты» и даже расслабил идеально завязанный галстук, словно тот его душил.
Движение мужской руки привлекло внимание молодой женщины. Но Кир не придал значение этому. Он улыбался, рассматривая красивые черты лица, прямой нос и загадочные глаза. И все больше понимал, что Генриетта Гренкина – самая красивая женщина, которую он встречал за последние годы.
– Ну, допустим, – кивнула головой женщина. – А дальше что?
– А дальше… Дальше, милая, все зависит от тебя, – Кир шагнул ближе, намекая на более тесное и приятное общение, чем то, что уже завязалось между ними.
– Ужин? Гостиница? Завтрак? – едко произнесла Генриетта.
Кирилл обрадовался, что Гренкина оказалась не только красавицей, но еще и понимающей, умной женщиной. Кажется, они были на «одной волне». И это безмерно радовало.
– Можно и в обратном порядке, – согласился Кир.
– А чего бы не трахнуться в тачке? Она у меня шикарная, комфортная, и стекла тонированные, – протянула женщина, не двигаясь и, кажется, даже не моргая.
– Я староват для подобных выкрутасов, Генриетта, – хмыкнул Гриф и протянул руку к женскому лицу, собираясь отвести в сторону прядь волос, выпавшую из идеальной прически. – Но ход твоих мыслей мне нравится.
– А вашей жене, Кирилл Александрович? Она также разделяет ваше пристрастие к ужинам и гостиницам? – процедила Генриетта, решительно отводя мужскую руку от своего лица.
– Какой жене? – опешил мужчина, но тут же осекся.
Генриетта смотрела на его правую руку, на которой все еще красовалось обручальное кольцо.
Гриф не заметил, как его личный водитель захлопнул дверь автомобиля перед его носом. Мужчина смотрел на обручальное кольцо, словно силился вспомнить, почему оно все еще на месте. Или словно видел впервые.
– Поскольку мой рабочий день уже закончился, то вы, Кирилл Александрович, добирайтесь самостоятельно! – процедила Генриетта, садясь за руль своего монстра. – Кстати! В ваших же интересах заказать на фирме другого водителя. Боюсь, не сдержусь и передавлю своей тачкой такого придурка, как ты!
Генриетта сорвалась с места, оставив Грифа на парковке.
Кирилл Александрович вздохнул. Он не собирался ловить такси или пользоваться общественным транспортом. Ему нужно было время на раздумья.
С тех пор, как Гриф овдовел, прошло много лет. Он уже свыкся с мыслью, что жены у него нет. Что есть дочь Тоня, есть работа и дом. Есть мечты, к которым он стремился. И был счастлив.
Жена была для него приятным воспоминанием о молодости, о безрассудной юности и первой любви. Лика была нежной, заботливой, мягкой. Кир испытывал к ней глубокую симпатию. Но в его душе так и не родились те чувства, что способны свести с ума. Те, от которых сносит крышу, а все на свете забывается.
В этом он завидовал другу. Шторм не скрывал, насколько безнадежно и по сумасшедшему он влюблен в Тоню. Пусть Киру было сложно принимать отношения дочери и давнего друга, но он старался. Ведь Денис, даже со всеми опасными связями, криминальным бизнесом, разницей в возрасте, был настоящим мужиком, способным удержать пылкую и эмоциональную Капитолину. Кир был уверен, что друг справится с ее характером. Более того, мужчина знал, что со Штормом его дочь будет счастлива.
Кирилл Гриф брел по улицам родного города. Он не торопился домой. Не торопился в клуб, чтобы снять очередную красотку на ночь.
Отказ Генриетты его озадачил.
Мужчина взглянул на кольцо. Он так и не снял его. В первый год – как дань уважение умершей жене, и в память о той любви, что была между ними. Пусть всего лишь и со стороны Лики.
А после, когда жизнь вошла в привычное русло, когда Кир научился ладить с дочкой, кольцо осталось на пальце. Ведь нужно было ходить на родительские собрания. И, по мнению Кира, кольцо придавало ему солидности. Да и в бизнесе партнеры испытывали больше уверенности. Одним словом, Кир привык к простому украшению на безымянном пальце.
Ноги завели Грифа к набережной. Прогуливаясь по брусчатке, мужчина смотрел на спокойную гладь реки. Его мысли возвращались к странной девушке.
И Кирилл чувствовал себя кретином. Самым настоящим идиотом. Ему отчего-то захотелось найти ее, рассказать о себе и….
Кир с трудом снял кольцо с руки. И убрал в карман. Нет, он не сбирался выбрасывать золотой ободок, тем самым перечеркивая прошлое.
Нет. В прошлом было много хорошего. Но он планировал жить дальше.
Прогулявшись по набережной, Гриф остановился рядом с ближайшей забегаловкой. Кир сто лет не питался в подобных заведениях. Но что-то настойчиво тянуло его именно в это небольшое помещение, пропахшее ароматами картошки фри и бургеров.
Оказавшись в помещении, Гриф растерялся. Хорошо, что народа было немного, и имелись пустые столики.
Пройдя к самому дальнему, Кир присел на диван и поискал взглядом официанта.
– Вы часом не ошиблись рестораном? – раздался насмешливый, знакомый голос. – Уверена, что здесь нет ни шикарных и доступных баб, ни фуагры под бешамелем.
Гриф понял, что улыбается. Он не ожидал встретить девушку именно сейчас. Так быстро. Но кто знает, может быть, в его жизни и должно все происходить вот так: спонтанно и шокирующе.
Генриетта сидела за столиком напротив. Держала в руке что-то странное, завернутое в бумагу, пила газировку и, не очень стесняясь, окунала в кетчуп кусочки картошки. Вид девушки указывал на то, что еда ей очень нравится. И Кирилл решил рискнуть и своим здоровьем.
Мужчина пересел за столик Гренкиной. Внимательно присмотрелся к продуктам фаст-фуда, оставшимся на подносе, и протянул руку к горке фри.
– Эй, иди и сам купи! – возмутилась Генриетта.
– С чего бы? Я заказал столик в приличном месте, – заулыбался Кир. – Ты отказалась. Значит, есть будем это.… Кстати, что это такое?
– Хрен саламандры, – пробормотала Генриетта. – Очень смертельно, если вовремя не принять противоядие.
Кирилл понял, что готов вот-вот рассмеяться в голос. Но потом смех замер в горле, когда мужской взгляд замер на женских губах. Кир смотрел, как Гренкина тянет газировку через соломинку, а мысли уже помчались в сторону весьма эротичных сцен с участием розовых губ без намека на косметику. И
