правда не варёную, а печеную. Я иногда оглядывалась, но Вадим и правда не приехал. Чем занят?
— Давай рассказывай, — велела коллега.
— Что?
— Про мужчину своего на дорогущей тачке. Даже на двух, сегодня он на другой приезжал.
Вот же людям делать нечего, ещё смотреть, кто на какой машине ездит.
— Да нечего рассказывать, — пожала плечами я.
— Вы вместе?
— Нет. Расстались. Несколько месяцев, как.
Её любопытство мне было неприятно.
— Бедная, — пожалела меня Надя. — Устала от его внимания?
Если быть честной, я больше боялась, что он снова исчезнет, но Наде этого знать совсем не обязательно.
— Всё в порядке, — отмахнулась я.
— Я тебя прекрасно понимаю. Навязчивое внимание от ненужных мужчин это сложно. Ась… давай поможем друг другу? Пригласи своего друга куда нибудь, и меня тоже. Познакомишь, скажешь подруга. Он переключится на меня, я гарантирую, ни один мужчина ещё не устоял.
И тут я в полной мере ощутила то, что наверное Вадим, когда устроил мне сцену из-за бедного Ильи. Я — собака на сене. Сама тронуть Вадима боюсь, но при мысли о том, что кто-то другой будет трогать, в глазах темнеет.
— Спасибо, — мило улыбнулась я. — Со своими проблемами и мужчинами я разберусь сама.
И как ни в чем ни бывало отломила вилкой кусок пирожного. Надя полоснула по мне злым взглядом, но я его просто проигнорировала.
Вечером впервые за несколько дней Вадим не забрал меня с работы и его отсутствие я ощутила очень остро. Доехала до дома на автобусе, не сахарная, не растаяла. Зато растаял весь утренний лёд, не хрустел уютно под ногами, а хлюпал бурой холодной жижей.
Дома меня ждал изголодавшийся Фунтик. Я купила ему автоматическую кормушку, которая насыпала порцию свежего корма в полдень, но котёнку явно было мало этого.
Я покормила кота, набрала горячую ванну. Наверное, именно о такой жизни я мечтала, когда жила с тётей. Спокойно, уютно, мирно. Отчего же тогда плакать хочется?
— Нужно учиться ценить то, что имеешь, — назидательно сказала я сама себе.
Сделала себе какао. Когда что-то стукнуло в окно, даже не отреагировала. Погода так себе, вполне могло качать ветку дерева. Потом снова стукнуло.
Я открыла окно и выглянула. На улице темень уже совсем, ветер завывает, одним словом — гадость. А под моими окнами стоит, задрав голову, Вадим.
— Я замёрз, — сообщил он.
Я так рада была его видеть, что не смогла сдержать улыбки.
— Садись в машину.
— А у меня нет. Сломалась. Я буду мёрзнуть под твоими окнами пока не промезну насквозь.
— У тебя есть ещё машины.
— Сегодня сломались все, Ась, без шуток я ужасно замёрз.
Я покачала головой и закрыла окно. Пусть мёрзнет. Я накрыла ноги одеялом, сделала глоток горячего какао и погрузилась в книгу. Вадим кинул ещё пару камушков в моё окно и успокоился. Минут через сорок я вспомнила про него и снова выглянула в окно. Стало ещё холоднее, а Вадим, нахохлившись, сидел на лавочке у подъезда.
— Сумасшедший! — рассердилась я. — Заходи!
Отперла ему дверь понимая, что совершаю ошибку, не стоит его к себе впускать. Поставила греться молоко на какао, Вадиму тоже он не помешает.
Вадим вошёл и с любопытством осмотрелся. Фунтик встретил его грозно вздыбив огрызок хвоста.
— Какой страшный! — восхитился Вадим.
— Сам ты страшный, — обиделась за кота я. — Грейся и уходи.
Вадим принял кружку с какао и принялся ходить по моей квартире. Затем вовсе поперся в комнату.
— А где кровать? — удивился он.
— Не успела купить.
И я правда все ещё спала на матрасе. Но он был хорошим, ортопедическим и спалось мне на нем сладко. Вадим успела на мой матрас, вытянуь ноги, закинул одну на другую, и сделал глоток какао.
— Теперь можешь рассказать мне всё-всё.
— О чем?
— Как живёшь. Как день прошёл. Как дела у Илюши.
Я покачала головой — вот же злопамятный. Сесть было больше некуда, но садиться рядом с Вадимом я боялась. Я слишком слаба становлюсь рядом с ним. Поэтому я уселась прямо на пол.
Вадим
Она так старательно держала дистанцию, и больно, и смешно. Я вытянул ногу и легонько толкнул Асю, показывая, насколько нелепа её дистанция.
— У тебя носок дырявый, — с усмешкой сказала Ася. — Миллионер.
Я посмотрел — и правда дырочка на большом пальце.
— Некому за мной следить, — печально ответил я. — Хожу неухоженный, холодный, голодный.
— Бедный, — поддакнула Ася.
— Да-да… а все от того, что без женского внимания. Переезжай ко мне.
Переход был таким резким, что Ася удивлённо округлила глаза, да я и сам охренел от своей же фразы. Аська села ко мне ближе, на матрас, заботливо потрогала мой лоб.
— У тебя температура?
— Нет, я серьёзно, Ась.
— Если серьёзно, то я только жить начала. Самостоятельно. Дальше так и планирую. Посмотрю хоть, какая она, эта жизнь.
— И другие мужчины, — продолжил я.
Эта мысль не давала мне покоя.
— Да, другие мужчины, — с вызовом ответила Ася. — Теперь знаешь ли, не в моде, чтобы с одним только и до конца дней своих.
— Ну, конец дней твоих я тебе сейчас обеспечу, — мрачно пообещал я. Дёрнул Аську за ногу, роняя на матрас, накрывая её своим телом. — Ну-ка говори, что пошутила.
— Вадим! — засмеялась Аська.
— Говори.
Аська закатила глаза, но послушно повторила.
— Я пошутила.
— То-то же.
Самое время теперь бы с неё слезть, но мне не слезалось. Последней моей попыткой потрахаться был тот несчастный минет в клубе. И теперь эрекция накатила сразу, болезненная и мучительная.
Я со стоном уткнулся носом в шею Аси. Пахнет так сладко. Кожа нежная. Лизнул.
— Прости, — сказал я. — Прости. Я правда думал только поговорить, но ты такая сладкая, что пиздец моим намерениям, я слишком тебя хочу.
Зашарил руками по её телу, распахивая халат. Кажется, что если сейчас внутри неё не окажусь — сдохну. И страшно, что сейчас станет отталкивать мои руки, ведь тогда придётся остановиться, а я не уверен, что смогу.
Но Аська начинает сражаться с моей рубашкой. Она летит куда-то в сторону, как и её нижнее белье. Касаюсь женской промежности — пара минут только прошло, она уже мокрая. Для меня. Вынуждаю её раздвинуть ноги и вхожу одним сильным движением.
В ней так хорошо, что у меня перехватывает дыхание. Начинаю двигаться, уже понимая, что оргазм будет невероятно сильным, но… что-то мешает расслабиться.
— Что-то не так, — говорю я тяжело дышащей Аське.
Но в её глазах поволока и она мало что соображает.
— Что?
Мои мысли абсурдны. Слишком
