Глава 52. Мира
— Ярослав? — заглядываю в палату. От волнения немного дрожат ноги, но я стараюсь об этом не думать. Сейчас важно другое. Я должна набраться храбрости и рассказать ему про Стасика.
— Мира? — удивляется лежащий на больничной койке парень. Он выглядит значительно лучше Максима, но все равно плохо. Темные круги под глазами расползались на добрую половину лица, правая рука в гипсе, левая под капельницей.
— Можно войти? — робко интересуюсь. В глубине души желаю, чтобы Яр ответил отказом. Ведь тогда у меня будет уважительная причина развернуться и уйти, так и не рассказав ему всей правды. Но я стою на пороге, жду ответ и не тороплю.
— Заходи, — произносит с сомнением в голосе. Он насторожен. — Что-то определенно случилось, раз бы решилась ко мне прийти.
Случилось. Только давно. Ты жил и не догадывался, что стал папой. Теперь пришло время обо всем узнать.
Прохожу в палату, останавливаюсь напротив больничной койки. Страшно до одури.
— Значит, в мой душевный порыв ты не веришь? — вопросительно приподнимаю бровь. Поджилки трясутся, нервы не выдерживают, но я должна оставаться стойкой. Яру пора обо всем узнать.
— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в душевный порыв, — произносит без тени сарказма. — Просто так, без причины, ты никогда ко мне не придёшь. Я могу в лепешку разбиться, ты не сможешь меня простить.
— Кто ещё кого после разговора прощать должен, — хмыкаю.
Я столько лет считала Яра чудовищем и гадом из-за всего, через что прошла. Столько ходила и лелеяла свою боль и свою обиду. Что не поняла одного. Сама же никоим образом не лучше.
Ярослав поступил со мной до неприличия подло и низко. Использовал меня, дискредитировал, унижал. Это сейчас я понимаю, что он сам из-за своих чувств ко мне так бесился. И проецировал все те обидные вещи не на меня, а совершал их для себя. Он себе таким образом делал больнее. За светлые чувства наказывал сам себя.
Яр вместе с Максом вывернул руль. Спасти мою жизнь ценой своей был и его осознанным выбором. Он мог погибнуть ради меня, а я даже про сына ему не сказала.
— Ты только меня не проклинай, — прошу.
— Кто ещё кого проклинать должен, — усмехается.
— Что есть, то есть, — пожимаю плечами, прячу теплую улыбку в уголках губ. Зла на Ольховского не держу. После всего, что узнала, мне за него больно невыносимо. — Я тебя простила давно.
— Это радует, — произносит коротко. Рвано. Смотрит вперёд, не отрывает от меня внимательных глаз. — Говори уже, — не прячет эмоций. — Что случилось? Ты была у Макса? На тебе нет лица. Давай выкладывай!
Легко сказать, решиться трудно. Особенно, когда убедила себя никогда ничего ему не рассказывать. Но одно я решила, а другое жизнь. Стасику нужен настоящий папа. Ярослав вправе знать, что у него растет сын.
Смотрю на Ольховского. Глубоко вдыхаю. Задерживаю воздух в лёгких, пытаюсь немного унять волнение. Меня накрывает.
Плевать! Все равно признание неизбежно! Минута, другая уже ничего не решат.
— У тебя есть сын, — произношу на выдохе. В палате повисает мертвая тишина.
Яр молчит. Смотрит на меня полными шока глазами. И ничего не говорит.
— Повтори, — произносит хриплым голосом. Прочищает горло.
— У тебя есть сын. Его зовут Станислав. Ему чуть больше полутора лет и он замечательный мальчик, — говорю уже чуточку громче.
Ярослав замолкает. Проходит несколько самых длинных минут на свете, а он так ничего и не говорит. Держаться становится тяжело. От волнения подкашиваются ноги. Сажусь на стул.
— Ты врешь, — отвергает мои слова. Голос с надрывом. Неверие во взгляде. И непередаваемая боль.
— Нет, — качаю головой. — Я не вру, — шепчу. — Я говорю правду, — внимательно смотрю на лицо сидящего передо мной молодого мужчины. — И он похож на тебя, — четко осознаю это прямо сейчас. Линия губ, разрез глаз, нос, подбородок… Общих черт довольно много, все же наш сын на отца похож больше, чем на меня.
— Но… Как? — смотрит на меня не моргая. — Этого не может быть!
— А то ты не знаешь откуда берутся дети, — ухмыляюсь.
— Мы же предохранялись, — Яр до сих пор в шоке. — Я всегда осторожен.
— Видимо, не всегда, — пожимаю плечами. — Мой сын от тебя. Хочешь верь, хочешь нет.
— Верю, — смотрит в глаза. Взглядом прожигает дыру в сердце.
— Спасибо, — от души благодарю. Становится немного, но легче. Я рада, что Ярослав не начал меня проклинать.
— Покажи, — просит. Рвано дышит. Глаза наполнены сожалением и невыносимой болью.
— Что именно? — не понимаю.
— Сына нашего, — говорит совершенно серьезно. — Я хочу на него посмотреть.
— В отделение детей нельзя, — отвечаю ему с сожалением в голосе. — Меня уже отчитали. Переведут в палату и я к тебе Стасика приведу, хорошо? — спрашиваю с робкой надеждой. Очень хочу, чтобы он согласился. Если будет настаивать, то придется Стаса сюда приводить. А этого делать не стоит.
— Не нужно в больницу, — отрезает. — Хочу познакомиться с сыном в нормальном месте. Здесь столько заразы, что да ну нафиг!
— Рада, что ты понимаешь меня, — слегка улыбаюсь. — Поправляйся. Становись на ноги и встретитесь. Хорошо?
— Хорошо, — кивает. — Будет лишний стимул как можно скорее выбраться из этого поганого места.
— Ты ещё поганых мест не видал, — вырывается из меня до того, как успеваю подумать.
— В смысле? — Ярослав удивлённо приподнимает бровь.
— Эта больница отличная, — киваю на оборудование.
— Но это больница, — бурчит.
— Значит, пора выбираться из нее, — заключаю.
— Согласен, — с нежностью смотрит на меня. — Покажи фотки сына. Я хочу посмотреть.
Достаю телефон, снимаю блокировку, открываю галерею и протягиваю ему.
