– Хочу.
Глава 29. Тогда
Мы с твоим отцом поговорили.
Всё хорошо. Он ничего не знает.
Он нормальный, не торопись домой
Я дрожащими пальцами заблокировала телефон и подняла на мать покрасневшие глаза. Она смотрела на меня пристально, но казалось, что не видит. Не видит. Мы плакали, и она говорила, какая я плохая и двадцать минут уверяла, что аборт – грех. А я хотела к тебе.
– …Ты наворотила дел. Господи, что мы будем делать?.. – мама раскачивалась из стороны в сторону, как будто была в трансе. – Что делать… Да, мне придётся уйти с работы. Придётся, конечно… Нет, мы не сможем отмолить… не сможем. Ну конечно, он не женится на тебе, что за глупости?.. Серёжа, Серёжа… Если мальчик, Серёжей назовём. Ну ничего, поднимем, воспитаем. Всё будет. Всё устроим. Бог не даёт просто так… Бог тебя наказал, он хочет, чтобы ты так грехи отмолила…
Я про себя выла. Но странно, все эти мамины слова делали… сильнее? Пожалуй. Она будто давала мне пощёчины раз за разом, а я принимала их, и щека становилась жесткой и мозолистой, как слоновья кожа. Я кивала. Но по щекам всё-таки капали слёзы, и я хотела спрятаться, но терпела, до последнего терпела.
Если можешь, напиши, что всё хорошо.
Могла. Я встала и молча пошла в туалет, а мама стала причитать в спину, что беременность пройдёт очень и очень тяжело, потому что как иначе. Бог всё видит…
Забери меня. Она убивает.
– …И как это вышло? – услышала мамин голос за дверью – она всерьёз решила на меня давить, даже когда я в туалете. – Нет, ты мне просто объясни, я не понимаю. Я так тебя воспитывала? – Нет. – Это чёрна… чёрная неблагодарность, и ты это знаешь! – Да. – Ты ко мне шла, что думала? Что мама по голове погладит? – Наверное. – Ну конечно… Я всё отдала… всю душу мне выели… Серёжа… – Да, выели, мама. – Я тут одна. Я тут одна. Я тут одна… – Одна, мама. – Не верю, не верю! – Я тоже, мама. – Я устала тебя прощать, Неля!
За что? Я не понимала. Я была ей идеальной дочерью, которую ещё поискать. Ей нужно было меня простить только за то, что я – не Серёжа.
* * *
Оказавшись в твоей машине, я легла на заднее сиденье и свернулась клубочком, спрятав голову под твою кофту. Я не плакала и не ныла, но вся пустота и всё безразличие, что копились весь день, превратились в острые шипы, что прорывали мое тело. Я будто вся стала колючей. Ветер из приоткрытого окна целовал израненную кожу, как ты месяц назад, и мне стало горько от того, как давно это было. От того, что лето заканчивается. От того, что мы с тобой наделали.
– К папе?
– А варианты?
– Ты можешь поехать ко мне.
– А папенька?
– Поймёт. Я ему понравился.
– Неудивительно, – ты слышал безразличие в моём ровном голосе.
– Почему?
– Ты очаровательный болтун.
Ты рассмеялся. И мне стало жаль, что не видела твоего лица. Что ты сейчас далеко, и я не могу коснуться тебя. Я так давно тебя не обнимала и очень этого хотела.
– Марк… – Ты ехал по центральной улице, я вытянула ногу между сиденьями, и ты её поймал, уложил к себе на колени. Вёл одной рукой, а другой гладил мою щиколотку, и я старалась изо всех сил не чувствовать во всём этом невесомую нежную магию.
– Неля….
– Что?
– Что ты решила?
– Не знаю. – Губы как под анестезией, а кожу стянуло от слёз.
– Мама?
– Сказала, что Бог меня так наказал.
– Не слушай её.
– Хорошо. Хорошо…
Я знала, что ты будешь со мной, что бы я ни решила, будто за спиной выросла стена. Мне показалось, что ты уже взял мою жизнь под свой контроль, если можно это так назвать. Ты будто был готов меня защищать и оберегать, будто сразу на берегу обещал, что решишь любую проблему. О чём ещё мечтать? Чего хотеть? Мне казалось, что нечего.
– Марк, чего хочешь ты?
– Не испугать тебя, – просто ответил он, и я напряглась. Странный ответ, но он оказался изящным и очень приятным.
– А этот… ребёнок?
– Нель, – ты сжал мою щиколотку, – я не буду говорить тебе, что между нами уже любовь. Но внутри что-то щёлкает, когда смотрю на тебя. И мне тебя просто убить хочется, но и поцеловать тоже. Я месяц тебя не целовал и, кажется, соскучился по этому. Я не очень хорошо тебя знаю, но определённо понимаю куда больше, чем должен бы, по идее. Я успел в тебе разобраться за пару дней, и это удивительно. Правда. И ты, должно быть, решила, будто я просто трахнуть тебя хотел, но… всякий раз, как я брал телефон, чтобы тебе позвонить, мне казалось, что нужно остановиться, что я творю какую-то дичь, а потом звонил. И понял, что нет, ничего такого я не хотел. Ты мне правда… нужна, наверное.
– Я… – замолчала, на глаза наворачивались слёзы. По радио прокручивали Мику Ньютон с какой-то супер грустной песней про лошадей, нагнетая обстановку.
День, когда я узнала, что у меня родится ребёнок… оказался таким печальным, что я запомнила ощущение от него надолго. Очень-очень надолго. Я не знала тогда, что тебя полюбила, но знала, что тебе доверяю.
Ты привёз меня к папеньке, помог подняться и остановился перед дверью, чуть склонив голову и давая мне, перепуганной, шанс отступить. Я не отступила, и ты медленно, очень медленно приблизился к моим губам и сладко поцеловал. Я захлебнулась, потому что твои губы казались ужасно мягкими. Они будто обволакивали меня, и мир стремился только к этому ощущению.
– Спасибо, – шепнула я.
– За что?
– За поддержку…
А потом вышел
