Она продолжает говорить про брак, верность и семенные ценности, а я смотрю на нее. Голубые глаза, как волны океана, в них бушует безграничная любовь, завлекающая в свои сети. Ослепительная улыбка, сияющая на красивом лице, заставляет сердце содрогнуться. До чего же она красивая, особенно в этом белоснежном платье, украшенном кристаллами «Сваровски».
— Согласны ли вы, Арсений, любить, хранить и оберегать, защищать и поддерживать во всем свою жену, быть ей надежной опорой и непробиваемой стеной, взять в законные жены Бесенову Марию?
— Да. Я согласен. Клянусь любить и хранить ей верность, оберегать и защищать пока смерть не разлучит нас, — произношу уверенно, смотря в любимые глаза и видя в них слезы. Слезы счастья.
— Мария, согласны ли вы любить и быть любимой, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, не слыша шума медных труб, через огонь и воду, до конца времен, взять в законные мужья Арестова Арсения?
Я смотрю на нее с замиранием сердца и буквально не дышу. Никогда бы не подумал, что на такой вроде бы простой вопрос я буду ждать от нее простого кивка головой.
Мы обсуждали этот момент, Мари очень переживала, что не сможет ответить. И тогда мы решили, что она просто сильно кивнет. И вот я стою и жду, а она улыбается и не кивает. Нервно сжав губы, крепче сжимаю ее теплые ладони, мол, «давай же, пожалуйста, для меня это так важно». А в ответ тишина и ни малейшего движения с ее стороны.
— Да, — слышится голос-колокольчик, и я, словно загипнотизированный, опускаю взгляд на губы, довольно расплывшиеся в улыбке.
— Повтори, — шепчу я глухо, все так же заливая ошеломленным взглядом на губах. — Пожалуйста, повтори.
— Да, я согласна! — Крепче сжимая ее ладони, я наблюдаю за губами, что двигаются в так услышанному
Не может этого быть! Это нереально как круто!
— Мари-и-и, — тяну ее имя, смакуя на вкус и не веря в происходящее.
— Я согласна быть твоей женой, ты меня слышишь? — Теплые ладошки касаются моих щек и фиксируют голову так, чтобы наши взгляды встретились. — Любить тебя и быть любимой, в добром здравии и болезни, — слыша удивительно нежный голос, которым только сказки детям читать, снова опускаю взгляд на губы, которые шевелятся. Не верю, что такое возможно. Вот так вот раз — говорит. — В радости и печали, до конца времен… — она продолжает говорить, а я только и рад. Пусть болтает, хоть всю жизнь, лишь бы рядом.
— Это, — прокашлявшись, продолжаю: — Самый лучший подарок, Мари.
— Ты… — Она касается большим пальцем щеки и аккуратно стирает слезинку, неконтролируемо скатившуюся из глаза. — Ты плачешь? — шепчет удивленно, широко улыбаясь.
— Это… эмоции. — Кладу руки на стройную талию и притягиваю девушку к себе, тихо шепча в губы: — Я люблю тебя, жена.
— Арсений и Мария, обменявшись клятвами, вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней… — слышится на периферии сознания речь регистраторши, но нам уже неважно. Мы целуемся, совершенно наплевав на окружающих нас людей, которые что-то кричат, кажется, поздравляют. — Дорогие молодожены, кхм, — откашливается женщина, нарушая наше уединение и привлекая внимания к своей скромной персоне. — Наденьте кольцо своей жене Марии, теперь вы, Мария, наденьте кольцо своему мужу Арсению.
Счастливо улыбаясь, мы обмениваемся кольцами из белого золота с гравировкой. Мы долго думали, что хотим на них видеть, пока не поняли, что влюбились в один день. В тот самый, когда в первый раз столкнулись в коридоре университета, и я утонул в синих водах океана.
— Я люблю тебя, жена!
— Я люблю тебя, муж!
Глава 44
Алиса
Благотворительный бал-маскарад ювелирной империи, поглотившей за короткий срок не только Европу, решили провести в мае месяце. Для этого компания арендовала огромный участок на побережье Ниццы. Шатры, установленные на природе и позволяющие вдыхать морской воздух, множество камер, следящих за каждым движением гостя, совершенно не вызывают удовольствия. Даже бриллианты, сияющие от света софитов, маленькие и большие, не заставляю визжать от счастья.
— Нет, ну ты видела, какая прелесть, — восторгается Лика, любуясь колье, спрятанным под пуленепробиваемым колпаком. Ну еще бы… украдут же.
— Еще бы. Такую красоту невозможно не заметить, — грустно вздыхая, соглашается Марьяна и начинает блуждать голодным взглядом по приглашенным гостям, выискивая своего папика.
Увы, как бы смешно это ни казалось, на самом деле все очень грустно. И самое обидное, что продажность подруги я заметила только по возвращении из Воронежа. Мне хватило нескольких месяцев, чтобы измениться самой и оглянуться вокруг себя трезвым взглядом. Оказывается, Марьяна та еще хищница за толстыми кошельками, и это я еще молчу про ее школу, где она учит простых девушек соблазнять олигархов и быть глубокого благодарными. Фу, мерзость.
— Благодарю, — произношу, мило улыбнувшись официанту, и беру бокал шампанского с до блеска натертого подноса.
— Ты серьезно? — восклицает Лика, впиваясь в меня недоуменным взглядом. — Ты поблагодарила прислугу? С ума сошла, что ли?
— А с каких это пор прислуга не люди? — делаю глоток шипучей жидкости и мысленно составляю план побега.
Как же мне надоело общество гнилых и высокомерных людей, готовые залезть куда угодно ради собственной выгоды. Взять ту же Марьяну, что стоит и до сих высматривает банкира, спонсирующего ее уже года два. И ведь не смущает эту молодую девушку тот факт, что у миллионера есть жена и трое детей, двое из них — ее ровесники. Ах да, она не единственная любовница.
— Они люди… но, как бы сказать… низший сорт, что ли. — Неприлично кривлюсь от столь отвратительных слов и собираюсь уже попрощаться с девушками, как слышу восторженный писк Марьяны:
— И-и-и, вот это экземпляр! Ходячий секс! — все же пуская слюни на очередной кошелек, пихает локтем Лику. — Как я выгляжу?
Мысленно бьюсь головой о стену, мечтая поскорее оказаться в своей квартире и просто принять расслабляющую ванну. Кто бы мог подумать, что светские вечера могут быть до рвоты противны.
— Оу, он, кажется, кого ищет, — притворно слащаво произносит Лика и встает в стойку соблазнительницы. Идиотка, блин.
— Он идет сюда! — Не успеваю повернуться, как слышу до боли родной голос.
— Потанцуем, Лиса? — бархатный голос с нотками сексуальной хрипотцы раздается над ухом, а огромная мужская ладонь собственническим жестом ложится на талию и притягивает к себе.
Сердце скачет галопом покруче арабского скакуна на ипподроме. Дыхание спирает, не позволяя даже вздохнуть, хоть маленько. И ладошки покрываются бисеринками пота.
— Что ты здесь делаешь? — глухо шепчу, мечтая провалиться сквозь землю, видя чертовски злые взгляды несостоявшихся соперниц. «Съели, бабоньки?» — хочется так и крикнуть в ответ.
— В данный момент собираюсь с тобой потанцевать, — горячее дыхание обдает мочку уха, заставляя тело содрогаться от таких желанных ласк.
— Только один танец? — интересуюсь, медленно развернувшись в его руках и взглянув в синие глаза, источающие сказочное тепло. То самое, что я видела только во время нашего секса.
— Не один. Я хочу танцевать с тобой вечность, если позволишь, — тихий шепот, горячие руки, скользящие по открытой спине, не позволяют мне держаться стойко. И я сдаюсь во власть сильного мужчины, отдаю ему всю себя, позорно капитулируя.
Пожалею ли я об этом? Возможно.
— Что заставило тебя передумать? — интересуюсь спустя то время, которое мне понадобилось, что восстановить дыхание и осознать, что все это не сон.
— Любовь к самой лучшей девушке на свете? — приподняв уголки губ, скользит по мне заинтересованным взглядом.
— Не верю, — улыбаясь, мотаю головой, давая понять, что все не так просто.
— Ладно, сдаюсь, — он склоняется к моему уху и тихо шепчет: — Я готов за тебя бороться!
