Кстати в том, что дача – это именно женщина, такая добродушная и радушная хозяйка в летах, но далеко ещё не старая, Мария теперь нисколько не сомневалась. Странно, но эдакое открытие и тени удивления не вызывало.
Мария Архиповна, осознав, что ещё немного, и она начнёт рыдать над несчастной дачкиной судьбой, выбралась на крыльцо, да там и осталась, сидя в чудом уцелевшем плетёном креслице, покачивая ногой, думая тяжкие, но конструктивные думы. И в конце концов, додумалась до того, что надо звонить Ирке. Благо разбитый телефон кто-то подлатал, стянул монументальный корпус изолентой, но даже после такого «ремонта» аппарат гудел исправно, солидно.
– Ты где шляешься, шлындра? – с явным облегчением рявкнула Ирина. От настолько горячего приветствия в ухе моментально тоненько зазвенело. – Я уже силы национальной гвардии в штыки поднимаю, чтобы тебя искать!
– У нас в стране нету сил национальной гвардии, – напомнила Маша, улыбаясь сиреневому кусту.
Почему-то Ирка, вместе с её воплями и дивной манерой выражаться, казалась далёкой и не совсем настоящей. Ну как друг, сто лет назад умотавший за границу всерьёз и надолго. Услышать его, конечно, радостно и приятно, студенческие годы там вспомнить, а то и общую песочницу, но всё равно от осознания, что говоришь с, по сути, абсолютно чужим человеком никуда не деться.
– Нация есть? Гвардия и силы тоже в наличии. Значит, всё на месте, – безапелляционно припечатала Ирка. – Рассказывай!
Маша, откинувшись на плетёную спинку, задрала голову, улыбаясь теперь небу.
– Ир, я, кажется, влюбилась, – сообщила она трубке нежно. – И вполне возможно выхожу замуж.
– Здрасти, приехали! Мельге, ты с какого дуба рухнула? Мне мерещится со вчерашнего перепою или ты до сих пор замужняя дама?
– Делов-то, – безмятежно отмахнулась Мария Архиповна, – разведусь. Долго ли умеючи?
– Ты чего вот только что сказала? – после солидной паузы уточнила Ирка.
– Говорю, не в Италии живём и разводы у нас…
– Да нет, мне послышалось или ты выдала что-то вроде «делов-то»?
– Ага, – с удовольствием согласилась Маша. – Я тут упростилась просто до безобразия. Так сказать, припала к корням и родной природе, вот и… А чего ты хочешь? У нас, чай, не Москва-столица!
– Та-ак, – зловеще протянула подруга. – И кого ты себе накопала? Пастуха или сантехника?
– Дрессировщика, – гордо сообщила Мария.
– Какого ещё дрессировщика? – подавилась дымом до крайности фраппированная Ирка.
– Бывшего. Есть тут такой господин Добренко. Он раньше в цирке работал, то есть укротителем был, тигров дрессировал. А сейчас собак разводит.
– Машка, ты вот сейчас всерьёз? – ещё помолчав, уточнила Ирина. – Я всё понимаю, в постели он может быть настоящий акробат, бог и Зевс-громовержец в одной морде. После твоего законного киселя любой ассом покажется. Но ты подожди с любовью-то, глядишь, само рассосётся? Этот дрессировщик наверняка ни одной книжки не прочитал, разве что букварь, да и тот по слогам.
– В точку, – по-прежнему блаженно щурясь и очаровывая улыбкой солнышко, подтвердила Мария. – Про постель ничего не знаю, хотя многое подозреваю. Но Монте-Карло с Монте-Кристо он путает.
– А я про что?
– Ир, если я захочу книжку почитать, то в библиотеку схожу, – даже для себя неожиданно разозлилась Маша. – А ещё лучше в интернет вылезу. Хотя нет, не вылезу, у нас спутники не летают, так что придется тащиться-таки в библиотеку.
– Какие ещё спутники? – вконец перепугалась Ирка.
– Обыкновенные, с крыльями. Или что там у них есть? Ир, я сама столько книжек перечитала – на десяток нормальных хватит! А дальше что?
– Так и я тебе о том же, дальше-то что? Хотя бы подумай своей убогой башкой, о чём ты с этим циркачом говорить будешь? О приросте надоев на ферме или унавоженности кукурузных полей?
– Это с Павлом говорить не о чем было, – Мария Архиповна успокоилась так же нежданно и разом, как и разозлилась. – И не надо мне тут про мезальянсы, слава богу, я не английская королева, а ты не кузина, королева датская. Я чего звоню? Ириш, продай мне дачу, а?
– А у тебя деньги-то есть, Мельге, чтобы нынче дачи покупать? – ядовитым тоном осведомилась Ирка, явно задетая тем, что она не кузина, королева датская.
– Будут. Если Павел не захочет делить совместно нажитое по-честному, тобишь в суде, то денег даст, никуда не денется.
– А как же гордый уход и «пусть забирает всё, что хочет, мне даже платок с ним делить брезгливо»?
– Ну это я по дури и от расстройства, – самокритично призналась госпожа Мельге. – Знаешь, какую истину я тут для себя открыла? Гордость не в том, чтобы оскорбиться и красиво уйти, а в том, чтобы не позволять себя оскорблять. Свежо, а?
– Главное, актуально, – проворчала Ирка. – В общем, ты как хочешь, а я к тебе приеду, и мозги вправлю.
– Приезжай, шашлык забабахаем. Не знаю, есть ли у меня мангал, но у Оксаны или Кольки-то уж точно найдётся. А если нет, то Саша что-нибудь придумает. Он у меня такой… – Маша с чего-то застеснялась, хотя никто её кроме задушевной подруги Ирки слышать не мог, – в общем, надёжный он. Ты, правда, приезжай, Ириш, тут в самом деле чудесно. Вот только Арей на ноги, то есть на лапы поднимется, с Лискиным козлом разберёмся, узнаем, кто дом разгромил, да мебель кое-какую прикупим – и совсем замечательно станет.
– Мельге, у тебя окончательно последние мозги в трусы провалились? – завопила Ирка так, что в телефонной мембране что-то пискнуло испуганно. – Ты чего буровишь? Что там у тебя происходит?!
– Жизнь, – прочувствованно отозвалась Мария. – У меня тут происходит жизнь, Иришка. А о продаже дачи ты всё-таки подумай, пожалуйста.
И положила разразившуюся диким ором трубку на пластмассовые уши. Потому что жизнь на самом деле шла своим чередом и была хороша. Ну да, трудности, а что они? У кого их не случается? Для того и даются, чтобы преодолевать. Вот в данный момент необходимо преодолеть отсутствие посуды и приличных продуктов, а ужин всё же сварганить. И помощников позвать, а то от денег они решительно отказались, даже Колька, правда, этот с оглядкой на сурово насупленную жену, но вот Алла, кажется, всерьёз обиделась.
***
Голые, без всяких абажуров и колпаков лампочки, висящие на толстом чёрном проводе – «времянке», как деловито пояснил Колька – таинственно подмигивали из-за листьев старой яблони, придавая ей совершенно новогодний вид. От ещё алеющего углями мангала тянуло вкусным дымком – пахло всё равно аппетитно, хоть Мария Архиповна чувствовала себя обожравшимся в край щенком. Стоящий на подоконнике распахнутого окна старенький кассетный магнитофон намурлыкивал что-то по-испански с истинно средиземноморской лиричностью и характерным китайским прихрипыванием, обеспеченным его происхождением. Здоровенная, десятилитровая, кажется, бутыль с домашней наливкой, притащенная Оксаниным отцом, загадочным образом не иссякала. На разложенной прямо поверх травы скатерти глянцево поблёскивали недоеденные огурцы с помидорами, пускал слезу вполне приличный сыр в вазе для фруктов, маслилась на разнокалиберных тарелках колбаска и даже раскуроченные консервные банки смотрелись вполне органично, неотъемлемой частью натюрморта.
Было хорошо, сыто и спокойно.
– … я слыхала, что вот только стоит в этом Мёртвом море искупнуться, то выйдешь красивая-прекрасивая, просто глаз не оторвать! – поделилась знаниями Оксана.
Как разговор перескочил со сравнительного анализа марок автомобильных шин, в которых, оказывается, разбирались все присутствующие, на преимущества российских помидор перед израильскими, а уж от них перешёл к мировым чудесам косметологии и здравоохранения, госпожа Мельге понятия не имела, но от этого беседа ни скучнее, ни менее уютной не стала.
– Да был я на вашем Мёртвом море, – проворчал Саша, вдогонку ко всем своим немалым талантам оказавшийся ещё и знатным шашлычником. Или как правильно, шашлыкоделателем? – Гадость редкостная. Потом полдня от соли отплевываешься, а уж воняет там! Хуже, чем в обезьяннике.
