нужен. Больше всего на свете. И пусть мне потом гореть в адском котле за это, оно того стоит!
Ильяс стоит.
А раз так…
Я постараюсь стать достойной его любви.
Ильяс
Стоит, дрожит, смотрит на него взглядом затравленной лани. И вместе с тем в глубине ледяных озер светится решимость. Сжатые в кулачки ладошки тоже прямо заявляют, что отступать их обладательница не намерена. Как и сам Ильяс. Не тогда, когда в памяти грохочут ее недавние слова.
“Я хочу. Тебя”, — сказала она.
Всю выдержку вдребезги разбила этими тремя словами. Разнесла по венам такое бешеное желание, которое больше не получалось контролировать, как ни старался. И пока Ильяс тянул молнию на ее спортивной кофте вниз, поймал себя на том, что руки-то дрожат.
Спрашивается, с чего вдруг? Ведь касался уже своей кошки. И не раз. Но тогда он это делал с желанием наказать, постоянно одергивая себя, не позволяя разойтись в своих действиях, когда как сегодня он наконец сделает свою кошку по-настоящему его.
Белоснежная ткань скользит с хрупких плеч, падает к их ногам. Но оба не смотрят. Исключительно глаза в глаза. Даже когда он берется за не менее белоснежный топ и тянет его вверх, ведя пальцами по обнажающейся коже, все равно продолжает смотреть лишь в них. Ему важно видеть, как страх сменяется желанием. Оно медленно, но верно разгорается в девушке, затмевая все лишние мысли.
Большие пальцы задевают затянутую в спортивный лиф грудь…
Дрожь пробивает хрупкое тело, да и сам Ильяс едва держится, чтобы не наброситься на нее. Но взгляд опускает ниже. Слишком дерзко выпирают соски через тонкую ткань, чтобы их игнорировать. Не выдерживает и подается вперед, касаясь губами каждого поочередно. Вбирает в рот прямо так, через хлопчатый слой, чуть прикусывает, посасывает. Этери дрожит сильнее.
— Ильяс… — выдыхает, с силой сжимая его плечи, выгибается вперед, подставляя грудь дальнейшей ласке.
Мужчина не отказывается. Наоборот, усаживается на край ванны и привлекает ее к себе ближе. Очень старается быть осторожным и не спешить, но руки с каждым мгновением все крепче сжимают девичью талию, а губы скользят выше, к шее. Вместе с тем пальцы подхватывают край лифа и тянут вверх, высвобождая полную грудь из своего плена. Клочок ткани также летит куда-то в сторону.
Оба не следят. Опять смотрят друг другу в глаза, тяжело дыша.
— Душ, — напомнил Ильяс.
Хотя никакого душа не хотелось. Хотелось уже наконец раздеть свою кошку, уложить на лопатки и войти в нее сразу на всю длину. И если бы не ее девственность, так бы и сделал уже давно. Но приходилось сдерживаться.
— Ты меня не до конца раздел, — тихонько отозвалась Этери на его напоминание.
И вот как тут удержаться?
Когда девушка открыто требует продолжать.
Вот и он не стал.
Ухватился пальцами за край штанов и потянул вниз. Сразу вместе с трусиками. Опускаясь перед ней на колени.
Если боги и впрямь существуют, то его кошка точна одна из них.
С самыми совершенными формами тела, которые ему только доводилось видеть.
— Идеальная, — признается шепотом, целуя дрожащий животик.
— Ильяс…
И будь он проклят!
Его имя в ее устах подобно самой прекрасной музыке.
— Скажи еще, — просит, продолжая целовать зону вокруг пупка.
— Ильяс, — послушно повторяет она.
Его ладони движутся вверх по стройным ногам, слегка давят на кожу, усиливая ощущения. И так до самых бедер. Пока губами он вновь принимается терзать соски.
Сладкая, какая же она сладкая.
Как спелая вишня.
Не хватает капель воды для эстетики…
Черт его знает, с чего ему в голову шмаляет подобная мысль, но он тут же ее исполняет. Садится обратно на бортик, откидывается назад и погружается в уже неплохо набранную в ванную воду, утягивая за собой и свою кошку.
В первое мгновение она ахает от неожиданности, упираясь ладошками ему в грудь, но послушно укладывается сверху удобнее.
— Ты в одежде, — выдыхает немного растерянно.
Ильяс улыбается.
— Так раздень меня, кошка, — предлагает в открытом вызове.
В льдистом взоре мелькает смущение, но Этери не поддается ему. Усевшись удобнее, она, закусив губу, принимается расстегивать маленькие пуговички на его рубашке. Ильяс не торопит. Медленно продолжает водить ладонями по изгибам аппетитного тела.
Девушка на нем, жаждущая этого не меньше его самого, о большем он и мечтать не мог. Пальчики касаются живота, тянут рубашку из пояса брюк наружу, ягодицами Этери елозит по его члену, и приходится сцепить зубы, чтобы не выдать того, чего она не заметила. Как подвела его к опасной грани. Но манжеты Ильяс расстегивает сам, чтобы ускорить процесс его раздевания. Чуть приподнимается и также помогает снять рубашку полностью. Так и остается в сидячем положении.
— Брюки пока не трогай. Не уверен, что в ином случае смогу долго сдерживаться.
На девичьих щечках от его признания все-таки опять расцветает румянец смущения, вызвав улыбку у него.
Все-таки его кошка — удивительно трогательная девушка!
Которую хотелось ласкать снова и снова. Он и не стал отказывать себе в желании. Руки вернулись к изучению стройных изгибов, губы к сладкой груди, собирая каждую оставшуюся на нежной коже каплю воды. К моменту, когда его пальцы достигли самой горячей точки на ее теле, она уже сама подавалась бедрами навстречу, потираясь об его член все сильнее. Хрупкие пальчики впились в кожу на его груди, оставляя следы, когда он погрузил сразу два пальца внутрь нее. Красивые глаза прикрылись от удовольствия, сама Этери прогнулась в спине. Пальцы ускорили темп и глубину проникновения, выбивая громкие стоны из женской груди. Настоящей музыкой зазвучали они, разбавленные шумом льющейся воды.
— Красивая, — шепнул Ильяс в тонкую шейку, опалив дыханием чувствительную кожу, отчего девушка заметно вздрогнула. — Самая красивая девочка, — повторил, ведя кончиком носа вверх вниз, впитывая в себя любимый запах. — Моя девочка.
Его, да.
Только его.
Никому не отдаст свое сокровище.
Не позволит отнять.
Только через его, Ильяса, труп ее заберет кто-то у него.
— Ильяс…
Да, кошка, да, именно он и никто кроме.
— Громче, — выдохнул Ильяс. — Давай, родная, покажи мне, как тебе нравится.
А самого уже трясет от желания.
Ему нужно срочно оказаться в ней, пока еще может себя хоть как-то контролировать.
Женские стоны лишь подстегивают поскорее избавиться от брюк. Что очень сложно сделать в текущем положении, да еще одной рукой.
Нахрен!
