– Я не знаю, что тебе ответить… Давай так: я подумаю и дам тебе свой ответ. Это не значит, что я отказываюсь, – поспешила я его успокоить, положив руки ему на плечи, – я просто хочу все тщательно обдумать. Торопиться нам все равно некуда, у нас впереди еще много времени. Не расстраивайся, Сережа, – я провела рукой по его бледной щеке, – я… останусь с тобой. Ведь мне абсолютно некуда идти, и… я не хочу, чтобы ты жил в иллюзиях, что я с тобой по любви. Я никому такого не пожелаю. Мне всего лишь девятнадцать, но у меня болезнь и инвалидность, так что, дороги… без тебя… для меня закрыты. Это сложно, но я стараюсь об этом не думать.
– Тебе нужно расслабиться. Выпей. Ты сегодня какая-то грустная.
– Я просто только сейчас осознала, в какой ситуации мне приходится жить. Я знаю, раньше многие так жили, но сейчас другое время… и все равно все остается по-прежнему. Мне просто хотелось, чтобы прежняя жизнь осталась, не уходила так быстро. Хотелось… а, впрочем, зачем вспоминать прошлое. У меня впереди гораздо интересное будущее. Я хочу знать, что из этого выйдет. За тебя, Сергей. За твою любовь и нежность, – и, преподнеся к губам бокал, сделала глоток. – Никогда не пила шампанского. Алкоголь – самое мерзкое, что может быть, но этот напиток довольно сладкий.
– Мне нравятся непьющие женщины.
Я довольно улыбнулась.
– Мне тоже.
64
Я вернулась в больницу на следующий день.
Ночь я провела с Сергеем: после выпитого бокала шампанского, мы отправились в спальню, где спокойно уединились, занимаясь любовью. Мне не хотелось портить столь спокойный вечер выяснениями отношений – о том, что не люблю его, что он противен мне и как человек, и как мужчина. Да, я призналась, что буду вынуждена жить с ним под одной крышей: идти мне некуда, хоть и есть деньги, но на них даже нельзя снять временное жилье, особенно, в Кемерово, с его гигантскими ценами.
Мне показалось, что Сергей полюбил меня еще больше – особенно после честного признания, что жить мы будем только из-за его желания. Если бы ничего не получилось, я бы вернулась в больницу, а после отправилась бы в интернат. Делить мамину квартиру со старшей сестрой я не хотела: не имеет смысла, у нее ребенок, да и аргументации куда больше, чем у несчастного инвалида.
– А твоя мама готова принять такую невестку? – поинтересовалась я, когда Сергей покрывал мое лицо поцелуями.
Он фыркнул.
– Ты теперь моя, и я любого порву, кто встанет на моем пути. Может быть, у себя в уме она и не согласна, но мне плевать. Ей лучше не лезть в мою жизнь. Возможно, именно из-за моего противного характера мы с ней и не общаемся столь близко, как сын и мать. Она уже давно меня отпустила. Пусть теперь спит спокойно.
– Да уж, мне придется смириться с тем, что теперь не будет все как прежде. У меня началась новая жизнь, – произнесла я, переступив порог палаты: ко мне подошла Света с немым вопросом в глазах. – Заранее отвечая на твой вопрос: он сделал мне предложение. И я не знаю, стоит ли соглашаться или отказать. Но мы-то с тобой понимаем, что деваться мне особо-то некуда, и я, скорее всего, выйду за него замуж.
– Не все так плохо, как ты думаешь…
– Он мне так же сказал. Я ему честно призналась, что любви большой к нему не чувствую, и живу с ним лишь потому, что идти мне нынче некуда. Брак по расчету – самая мерзкая вещь на планете, я отвечаю. Для кого-то это самое настоящее счастье, а для меня хуже горькой редьки, тем более, я люблю совершенно другого человека. Каким бы он ни был – школьником или стариком, у меня есть с ним о чем поговорить. Сергей же просто зациклен на создании семьи!.. Я не знаю, как мне с ним ужиться. Я не знаю, хватит ли мне сил на полноценную семью. Конечно, Сережа не очень в этом плане требовательный, но все мужчины хотят хотя бы банальной заботы, а я всего лишь инвалид, которому бы самому забота бы не помешала…
– Ну что, ты подумала над моим предложением? Я жду не дождусь твоего ответа, – на следующий день Сергей пришел ко мне как обычно: с красивыми цветами и подарками.
– Ты же знаешь, деваться мне некуда. Я вынуждена жить с тобой. Я не хочу, чтобы ты питал иллюзий по поводу наших отношений.
– Но я не хочу, чтобы это была твоя вынужденная мера!.. Я хочу союз по любви. Я не буду тебя обижать. Я хочу дать тебе ту заботу, о которой ты просишь. Я буду отдавать всего себя, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Поверь, тебе будет хорошо со мной, я и слова грубого тебе не скажу!..
– Я думаю, Сереж, думаю.
– Ну хорошо, думай. Я не стану тебя торопить. Я даже вижу, что начинаю тебе нравиться, – я отвела взгляд от пристальных глаз мужчины – он внимательно всматривался в мое лицо, пытаясь рассмотреть мои эмоции ближе, – даже сейчас ты отводишь взгляд, потому что любишь. Я знаю, что ты до сих пор любишь своего Рината, но это мимолетное увлечение, и оно пройдет. Насть, – Сергей коснулся моего плеча, – ты только не отказывайся от моих чувств, хорошо? Ты можешь со мной делиться всем, что накипело. Я всегда тебя поддержу. Не сомневайся во мне, я хороший мужчина.
Я понимала, что деваться мне действительно некуда, и нет смысла тянуть время – рано или поздно придется принять предложение Сергея. И это “поздно” внезапно случилось: это был один из будничных дней, когда после обеда старшая по отделению с одной из больных мыла полы на втором этаже. Я, бывало, бралась за столь грязную работу, чтобы не помереть от скуки – в больничных стенах особенно тоскливо. Альбина, новая старшая, оставляла для меня ведро и швабру. Нину отправили в другой корпус, и навряд ли она вернется сюда.
– Надо вымыть все полы в здании. Лестничную клетку, тамбур, по желанию первый этаж. Это Анастасия Михайловна сказала, сегодня генеральная. Ольга Ивановна пока в отпуске, так что… бери швабру, ведро, и вперед. И не вздумай отлынивать – лежать еще полгода я не собираюсь.
Я пожала плечами и принялась за работу: спорить с Альбиной мне не хотелось, и, наполнив ведро водой, отправилась в самый дальний конец коридора, где располагались кабинет старшей медсестры, психолога, раздаточная и столовая. Там стояли леса, оставленные строителями – в этом году собирались отремонтировать отделение, как и все остальные, но почему-то все забросили. Денег, наверное, не хватило.
С самого утра я чувствовала себя не лучшим образом: ужасно тошнило, рот наполнялся слюной, готовясь выдать все съеденное за ужином. Грудь ужасно чесалась, голова кружилась – все признаки незапланированной беременности. Об этом я еще не знала, продолжая возить тряпкой по полу. И, в один момент, согнувшись, выдала все, что съела во время обеда. И, не выдержав, просто рухнула на пол, пытаясь вытереть рукавом спортивной куртки рот.
– Анисимовой плохо! – закричал кто-то из пациенток.
Чьи-то заботливые руки подняли меня с пола и потащили в сестринскую.
Анастасия Михайловна сидела за столом и что-то писала, когда меня приволокли к ней в кабинет.
– Что случилось? Что с Анисимовой? – встревоженно вскочила она, отложив писанину.
– Мне просто стало плохо…– я высвободилась из крепких рук дамочек и поправила куртку. – Нет повода для паники… О нет!.. – меня снова начало тошнить, и я, прикрыв рот рукой, побежала в сторону туалета.
Облокотившись об унитаз, снова вытошнила остатки содержимого желудка. Мне стало настолько плохо, что я с трудом поднялась на ноги, держась дрожащими руками за стены, обложенные плиткой. Кое-как дошла до медсестринской – пациентки уже разошлись по палатам, Альбина принялась доделывать мою работу, а Анастасия Михайловна, как ни в чем не бывало, вернулась к писанине.
– Что со мной?..
– Ничего, – медсестра отложила ручку и облокотилась об столешницу, – ничего хорошего, Анисимова.
– В смысле?
Анастасия Михайловна достала из стола коробочку и вытащила из нее пару полосочек – тест для определения беременности.
