Стоящая в проёме дверей Альба дернула глазом.
— Ну-ка отключи вызов, — прошептала с угрозой она.
Мои глаза расширились, а сама я замотала головой и прошептала для мужа:
— Альба сейчас будет ругаться…
Женщина закрыла глаза от ярости.
— Да? — протянул Эксаль, — тогда ставь на громкую связь. Готово? — он дождался пока я отвечу «да», — отлично. Мама, спустись вниз. Сядь, выпей чаю. И не говори моей жене и слова, пока я не приеду. Она расстроилась, а ты хочешь напугать её ещё больше. Ты должна понимать, чем это чревато, поэтому давай — чай и спокойный диалог со мной. Долли точно не нужны эти сёезы.
— Она на меня орала только что, — ухмыльнулась Альба, — как умалишенная базлала, а я должна была терпеть?!
— Это неправда, — прошептала я.
— Лжет и не краснеет! — фыркнула женщина, — и… сын, ты на самом деле разрешил ей устроить бедлам у нас дома? То безвкусное нечто, что она предложила…
— Мама, будь… сегодня спокойнее, — явно шел Эксаль, — я уже еду. Что насчет комнаты, то это дело Долли, — он усмехнулся, — даже если она захочет заколотить там окна и покрасить всё в чёрный, то мы с Франко тяжело вздохнём и продолжим спать втроем в одной комнате.
— Мы хотели машинки, — улыбнулась я, — красные.
— Тем более, — улыбнулся Эксаль, — это очень мило и вполне логично, Долли. Франко одобрил?
Я покивала с улыбкой сквозь слезы.
— О-он сам ткнул в них пальчиком, — я готова была прыгать от радости.
— Как здорово, — тоже улыбался мужчина, — значит машинки. А кроватка?
— Какие к чёртовой матери машинки?! — вернула меня на землю Альба, — вы с ума оба сошли? Никаких обоев вообще! Этот дом…
— Мой, мама, — осадил её Эксаль, — Долли, и наших детей. У тебя есть квартира и дом отца. Где правила устанавливаешь только ты. Хотя Долли явно и не претендует на общие комнаты первого этажа, как и второго. Здесь же полностью её воля, как и в общем-то во всем доме. Поэтому, будь спокойнее, мама. И прими то, что тут ты выбирать не можешь.
Я снова смотрела на неё с мольбой. Она на меня — с жаждой убийства».
— Бессовестная лживая дрянь! — взвизгнула на весь зал Альба, — это мой дом! И скоро ты в нем станешь никем!
— Всё ещё нет, мама, — закинул ногу на ногу Эксаль, — он весь её, если ты забыла. Тот был лишь на четверть, а этот весь.
Альба почти задохнулась от возмущения.
— Ты тогда накричал на меня, как приехал, — обиженно сузила глаза она, — на родную мать! С криком!
Эксаль поджал губы.
— Я просил за это прощения, — он кивнул, — однако моя вина лишь в этом — в остальном твоя. К тому же ты тогда обижалась на всех вокруг две недели, пока я не оплатил тебе отдых на месяц. Как раз в качестве извинения.
Женщина фыркнула.
— Такое себе путешествие вышло! — она была недовольной, — дряной отель! И персонал… фу!
Эксаль кивнул.
— Это не умоляет того факта, что я просил тебя обходиться с моей беременной женой лучше, — он дёрнул ногой.
— Как с хрустальной вазой! — прорычала Альба.
— Она ей и была! — повторял её тон муж, — и сейчас является, но тогда было совсем по-другому, мама. Она носила ребенка. Расстраивалась она — это происходило и с Холли. Да даже и так! Я умолял тебя быть с ней мягкой! Она могла заболеть в любую секунду, а ты строила из себя львицу, защищающую свою землю! И к чему это привело? Сейчас ты лжешь всем вокруг, что плохие все, кроме тебя!
Все молчали, а Альба… из её глаз вдруг хлынули слезы, пока она искала в сумочке платок.
— Я… — она всхлипнула, — я не хочу, чтобы ты меня бросал! — взвыла она, — я не… ты бы знал, как я её возненавидела тогда! Она должна была меня слушаться, но начала точить клыки и… даже я так не могла на тебя влиять, а стоило ей тогда и сейчас показать в глазах слёзки, как мать становилась плохой, а чёртова всеми проклятая Долли хорошей и самой любимо-ой!
Эксаль нахмурился.
— Какой ужас, — холодно произнес мужчина, — мне тебя жаль, мам. Не лги себе, что это не так, однако я убедился сколько всего нехорошего ты успела натворить за последнее время, поэтому нет — мы всё равно уедем.
Женщина взвыла.
— Хотите я… — я почти встала, желая её успокоить.
— Пошла вон, мерзавка! — совсем разошлась Альба, — ты всё испортила! Всю мою жизнь! Всю его жизнь! И да — я признаю, что пыталась навязать ему этих чёртовых нянь! Но он… ни в какую! Сколько их я перепробовала! И как ты была искала, и совсем уж… развязную! А он хоть бы хны! Последние три вообще были… прости господи! И силой она его… так он на меня не орал только потому, что ты убежала, сучка! А он за тобой!
Я округлила глаза.
— То есть она тогда реально… сама к тебе? — смотрела в глаза мужа я.
— Да, Долли, — потянулся ко мне он.
Его пальцы проскользили по моей щеке. Тепло и уютно.
— Что ещё не так?! — продолжала орать Альба, — пожар тот! Ну я и что?! У меня просто не было сил терпеть её, и я готова была… на грех!
— Пожар? — переспросила судья, — тут поподробнее.
Я кивнула.
«Холли появилась на свет быстро. Эксаль привёл аргументы, чтобы мне сделали кесарево сечение под общим наркозом. Поэтому, когда я проснулась, рядом на кушетке посапывала моя дочь. Холли Еррера. Дома Альба закатила праздник, впервые взяв на руки внучку. Франко ревниво лип ко мне сильнее обычного. Всё шло своим чередом. До одного момента.
Я почувствовала дым не сразу. Сперва запахло так, будто на кухне что-то сожгли, а после заволокло теменью. Как назло, лестницу и террасу второго этажа мы закрыли от детей на ремонт, поэтому двери в комнату были закрыты с той стороны. А значит я сперва позвала на помощь, а после, не услышав ответа, схватила двоих малышей на руки, попросила Франко закрыть личико тканью, сама накрыла Холли и начала спускаться вниз. Все закончилось на удивление неплохо. Эксаль отвёз нас после в больницу, где подтвердили, там подтвердили что мы в порядке. Но я чувствовала себя странно от одного момента — в доме не было никого, кроме нас. Альба, когда мы вышли, стояла с дворецким и горничными в нескольких метрах… держа в руках любимый цветок из своей комнаты. А вот приехавший с работы Эксаль, который, как оказалось, звонил мне в ужасе на брошенный в комнате телефон, сперва помог нам сесть в машину, пока пожарные ехали к нам, а когда начали разбираться… Альба сказала, что мы уехали втроем. Она сказала, что в доме уже никого спасать не нужно. Потому что там никого нет».
— Случайность! — прорычала женщина, — да, я признаю, что нечаянно подожгла свечой эту противную штору, которую хотела заменить уже… который день! Я это признала и сказала и полиции! Я случайно! — она указала сыну на меня, — и откуда мне было знать, что они вернулись?
— Потому что мы никуда не уезжали, — поджала губы я, — и вы это знали.
У нее был такой взгляд, будто она хочет меня ударить.
— Я извинилась перед тобой! — фыркнула она.
— Какие вы все молодцы, — покачала головой судья, — извиняетесь постоянно. Будто это решит то, что вы натворили. Что сказала полиция, ответчик?
— Несчастный случай, — кивнул Эксаль, — случайность. Привлекать к ответственности было некого и незачем. Мы просто переехали в тот дом, где жили до… побега Долли. И чтобы загладить вину меня и мамы я подарил его той, кто пострадал больше всех, — он улыбнулся мне.
Я смутилась.
— Ага! — рассмеялась Альба, — конечно! Больше всех! Ты видел, что мой цветок заболел и засох?!
Я впервые посмотрела на неё с яростью.
— Вы чуть не убили своих внуков, — прошипела я, — и говорите про цветок?!
Её глаза полыхнули.
— Да как ты смеешь, поганка? — рычала Альба, — из какого дерьма я тебя вытянула, а сейчас ты можешь открывать на меня рот? Да я тебя сейчас в грязь так окуну…
— Нет! — остановила её судья, — я не могу! Истец, что было дальше?
— Снова няни, — поджала губы я, — много нянь, которых она подсовывала, а после та, к-которая была первая и… — я хрюкнула, — присосалась.
Губы Эксаля расползлись в усмешке.
