волнения. С видом случайного зрителя, а не одного из участников, словно со стороны я наблюдаю за процессом. Монотонный голос судьи, раскаивающийся и давящий на жалость Олег, и непреклонный холодный Егор, безжалостно разбивающий все доводы, приводимые моим мужем.
— Детализация звонков Ясмины Анатольевны говорит об обратном. За всё это время любящий муж и отец ни разу не звонил, чтобы поинтересоваться у супруги здоровьем дочери. — Для подтверждения Михайлов жестом фокусника достаёт из чёрной папки-портфеля для документов распечатанные листы, тем самым вытаскивая наружу не самые приятный факт: ни Олега, ни его мать нисколько не волновало здоровье Насти.
— Меня не пустили к дочери в больницу! — срывается Олег, ударив ладонью по столу.
— В медицинской палате с девочкой находилась её мать. А устраивать сборище родственников запрещено правилами клиники. Вам ничто не мешало звонить лечащему врачу или жене. Или хотя бы приносить те же передачи, хоть как-то проявляя ту любовь и заботу, о которой вы только что говорили, — методично добивает Егор, а я ещё раз переживаю заново те чувства, о которых не хотела даже вспоминать.
«Скоро это всё закончится. Скоро. Это. Всё. Закончится», — как мантру твержу себе раз за разом, чтобы не утонуть с головой в болоте, в которое мне снова пришлось окунуться. Я предполагала, что будет много грязи, но всё равно оказалась неготовой выслушивать несправедливые и чаще всего абсурдные обвинения в свой адрес.
Я не знаю, во сколько обойдутся мне услуги Егора, но без него мне было бы очень и очень сложно. И я уже в который раз мысленно благодарю Алана за такую неоценимую помощь.
— Поздравляю вас, Ясмина Анатольевна, с получением официального статуса свободного гражданина, — с лёгкой улыбкой произносит Егор, когда мы наконец выходим из душного помещения, где проходило рассмотрение дела.
Мне осталось съездить в ЗАГС, поставить штамп в паспорте и получить свидетельство о разводе. Но это уже такие мелочи! Хотя я так измотана, что чувство радости, оно есть, но у меня совсем нет сил, чтобы ощутить его в полную силу.
— Спасибо вам огромное, Егор Александрович. Во многом это только ваша заслуга, — благодарю мужчину, нисколько не покривив душой, и меня снова передёргивает от одного воспоминания об уже бывшем муже.
— Бросьте. Это всего лишь моя работа, — скромно уменьшает собственный профессионализм Михайлов.
— Егор Александрович, я сразу хочу уточнить момент по вашей оплате. — Это была единственная причина, по которой я спорила с Аланом. Деньги. Услуги адвокатов стоят недёшево.
— Этот вопрос мы уже урегулировали с Аланом Дании…
— Яська! — меня чуть ли не сбивает с ног Майка, стоит нам только выйти в фойе за пределы турникета.
— Гражданочка! — вцепляется в её локоть Михайлов, видимо, решив, что я могу пострадать.
— Эй! Лапы свои убрал! Живо! — рявкает на него Майя.
— Егор, всё нормально. Это моя подруга, Майя Шахова, — объясняю, чтобы не получилось недоразумения, как вышло с Яном, когда Майка навещала нас в больнице. Она чуть глаза не выцарапала несчастному Яну, когда тот решил её не пустить в палату к Насте.
Егор отпускает Майкину руку, и Шахова награждает его таким выразительным взглядом, что мне заранее хочется извиниться за неё.
— Это ещё кто? — бросает в своей излюбленной манере Майя и пренебрежительно разглядывает Егора.
Я даже могу предположить, что она сейчас выдаст, поэтому спешу предупредить, не делать поспешных выводов.
— Михайлов Егор Александрович. Адвокат, — объясняю ей. — Май, он очень сильно мне помог.
— Адвокат, — язвительно тянет Майка, ещё раз окидывая Егора с головы до ног. — А так и не скажешь, — всё-таки озвучивает вслух произведённое им впечатление. — Вместо чернявенького что ли? — спрашивает, намекая на Батурина, чем невольно вызывает у меня улыбку.
Майка — это Майка. Она не упускала ни одной возможности, чтобы не подразнить бедного Яна. И порой мне казалось, что в больнице она навещала нас исключительно только ради того, чтобы его понервировать.
— У Яна другая специализация, — снисходительно отвечает Егор, прекрасно понимая, о ком идёт речь. На что Майя насмешливо фыркает.
Это что же получается, он и об этом осведомлён?
— Другая специализация, — передразнивает, заставляя меня задуматься над её поведением. А так ли бесцельны её насмешки?
Делаю себе пометку в уме, выпытать у подруги ответ на этот вопрос. И, пока я раздумываю, Майкино внимание привлекает проходящая мимо блондинка в строгом деловом костюме. Она разговаривает по телефону, поэтому просто кивает Михайлову в знак прощания.
— Да, ладно?! — выпаливает Майя удивлённо. — Это же… та самая… — Шахова сворачивает голову, глядя девушке в след.
— Суржановская Владислава Юрьевна, — называет полное имя журналистки Егор.
— Ни фига себе! — неприлично присвистывает Майка. — Она тоже там была? — поворачивается к нам и впивается в меня взглядом. И мне приходится ей кивнуть. — Да, бли-и-ин! Я такое пропустила, — сокрушается несчастно.
— Вряд ли бы вас пропустили. Количество мест было ограничено, — пытается успокоить Майку Егор, но замолкает под грозным взглядом, намекающим, что её бы точно пропустили.
— Ты хотя бы спросила, откуда она узнала о Лазаревой? — прямо на месте устраивает мне допрос.
— Чистое совпадение. Владислава Юрьевна летела в одно и то же время с Кузнецовым и Лазаревой, — снова вмешивается Егор, но на этот раз Майкин интерес пересиливает её пренебрежение, и она переключает своё внимание на Михайлова.
— Владислава Юрьевна жаловалась, — продолжает Егор, когда его присутствие было принято во внимание, — что уже второй месяц не может найти сенсацию, а Маргарита Тимофеевна стала случайным свидетелем её разговора.
— Кто такая Маргарита Тимофеевна? — вопросительно кривится Майка.
— Тётя Рита, моя крёстная. Она в аэропорту работает, — напоминаю я. — Вот она и преподнесла Суржановской «сенсацию».
— На блюдечке с золотой каёмочкой. — Майка многозначительно кивает. — И правильно сделала! За то этот отпуск Олежек всю жизнь помнить будет! — не скрывает своего злорадства.
Честно говоря, я так не думаю, но оставляю своё мнение при себе.
— Всё-таки крёстные, пусть и не настоящие феи, — продолжает рассуждать Майка, — но феячить умеют. Если бы не она… — Майя вдруг резко замолкает и таращится через стекло на улицу. — Это же Настя? Да, точно наша Настя, — отвечает сама себе. — Не поняла? А что за мужик с ней? Или это тот самый Мир-Алиев? — впивается в меня пронзительным взглядом.
Алан
Несмотря на нечеловеческую усталость, уснуть не получается. Мне кажется, стоит мне только закрыть глаза, и меня сразу же выкинет в прошлое. Пытаюсь занять себя работой, но и это не особо помогает, и я бесцельно маюсь до самого утра. Не могу ничего делать, когда
