к бывшему мужу сестры.
Я дура. Не стала бы она бледнеть, если бы между ними было все гладко. Винила отца, но значит он сам… Кем бы и каким замечательным он не был, сестра будет важнее. Всегда. Без вариантов.
— Я заберу Машу и Мишу. — бывший родственник переводит тему. — Я смогу присмотреть за ними пока Лисенок в больнице.
Ласковое имя сестры, которым он ее называет, болью отзывается в груди.
— А больше ничего не хочешь? — злюсь. — Я прекрасно справляюсь с племянниками, а ты можешь спокойно отправляться туда, откуда приехал.
Петя бесится. Мне хоть и не доводилось видеть его таким, но злость уловить, как оказалось, не трудно.
— Юля, Петр. — это вмешивается Саша. Встает передо мной, загораживая бывшего зятя и опускает ладони мне на плечи поглаживая. — Сейчас поедем к тебе домой и там все спокойно обговорите. Самое последнее, что нужно детям, у которых мама не рядом, это чтобы их отец и тетя ругались.
Хоть и понимаю, что он прав, но хочу вырваться, возмутиться и наорать уже и на Сашу, но он не дает. Будто все это предвидит, зажимает руки и, изловчившись, берет меня будто в тиски, не давая вырваться. Держит, пока я бьюсь в его руках и только что-то успокаивающе шепчет, пока я окончательно не выбиваюсь из сил, но даже после этого не отпускает.
— Петр, ты на чем приехал?
— На машине, арендовал, у меня там два детских кресло, я могу сам увезти детей.
— Отлично, езжай за нами.
И пока я не успеваю возразить, Саша утаскивает меня в машину. Усаживает на переднее пассажирское, закрывает дверь, быстрым шагом обходит машину и садится за руль.
— Юля, ты можешь ругаться и злиться, но послушай внимательно, — я все еще зла и сижу отвернувшись к окну, но Саше даже этого достаточно, чтобы говорить, — подумай сейчас о племянниках. Ваш конфликт им сейчас не нужен. Петр уже приехал и вам придется искать альтернативу, скорее всего муж твоей сестры захочет быть со своими детьми, поэтому прошу — включи свое благоразумие. У тебя сейчас, пока мы едем, есть время остыть и постараться успокоиться, чтобы нормально общаться с Петром.
— Нормально общаться? Ты себе как это представляешь? Я не понимаю, что случилось, но мне хватило первой реакции сестры на Петра, чтобы понять — все плохо и он виноват, — все таки не выдерживаю.
— Ты не знаешь, что там произошло, — жестко обрывает Саша, — в любом случае, чтобы там ни было, разбираться только ему и твоей сестре. Все остальные — лишние. Поддерживай Олесю, выслушивай, помогай, но не втягивайся в их конфликт. Поругаешься с Петром сейчас, твоя сестра возьмет и вернется к нему, а ваш конфликт останется. И будет твоя Олеся разрываться между тобой и любимым. Оно тебе надо? Думай сейчас о сестре и племянниках. Пока нет мамы, Мише и Маше будет нужен хотя бы папа.
Я ничего не отвечаю. Снова отворачиваюсь и смотрю в окно.
Просто противно от всего этого. Трясет и колотит. Двое детей, любят друг друга, ждут третьего, ну как так то?
В квартиру заходим молча, если не считать щебетания племянников, которые, не замолкая, о чем то втолковывают отцу, не давая ему вставить ни слова.
Они рады его видеть. И, пожалуй, за эти дни я не видела их настолько счастливыми, как сейчас.
— Юль, идите, переоденьтесь после улицы. — говорит Саша, как только переступает порог моей квартиры.
Брови непроизвольно взлетают вверх. Это что еще? Командный, не терпящий возражения тон и очевидно, что меня пытаются просто сплавить. О чем-то собирается поговорить с Петей и видимо считает, что это не моего ума дела. Злюсь, снова. Терпеть не могу, когда ситуации касаемые моей семьи, а значит и моей жизни, решаются без меня. Но ухожу. Сама не знаю, почему. Просто день вот такой получился дурацкий. И спорить еще больше сейчас, просто не могу.
Когда выходим с племянниками из комнаты, они оба уже сидят на кухне, с кружками чая и переговариваются “ни о чем”, словно старые знакомые.
— Юль, проводишь меня? — Саша, как только захожу, встает с места, подшодит к раковине, ополаскивая за собой кружку, пожимает руку Пете, дает “пять” Мише и Маше и идет к выходу.
Иду следом. Молчу. Чего уж там — злюсь.
Саша обувается, его губы подозрительно подрагивают и он все ниже опускает голову, а когда я открываю ему дверь, чтобы выпустить его — хватает меня за руку и вытаскивает за собою в подъезд.
— Фырчишь ежик? — прижимает меня к себе, прикрывая дверь в квартиру.
Он пытается поцеловать, но я уворачиваюсь.
— Юль, вот так мы делать не будем, — говорит серьезнее. Он обхватывает мое лицо ладонями и мягко гладит, заставляя повернуться к нему, — при любой ситуации, мы с тобой разговариваем. Давай попробуем…
В его глазах плещется столько нежности, что в груди непроизвольно потеплеет. Остается злиться только на себя — ну вот почему я так на него реагирую?
— О чем ты говорил с Петей?
Щурится и качает головой, улыбаясь одними уголками губ:
— О том, как вы будете сосуществовать вместе. О том, что ты можешь немного злиться на него, но тут уж ты в своем праве, ты защищаешь сестру. А еще о том, что с завтрашнего дня ты возвращаешься на работу, — на мужских губах играет легкая улыбка.
Он поглаживает меня по щекам и я млею, превращаясь в малиновый сироп, пока не слышу его последнюю фразу.
— Что? — дергаюсь, скидывая морок. — Что значит возвращаюсь на работу?
— Юль, так надо, просто прислушайся ко мне, — устало вздыхает Саша, возвращая руки мне на плечи.
— У меня за свой счет, на неделю!
— Юля, ты не писала заявление, а я ничего не подписывал. Так что официально ты прогуливаешь работу, — его слова, как оплеуха. Не больно, но обидно и как-то не справедливо. Отшатываюсь, но он снова ловит, а я просто сжимаюсь и не шевелюсь. Не ожидала, что он поступит так… — А теперь угомони своих тараканчиков в голове и послушай, — жестко подхватив мой подбородок, поворачивает к себе, — я этого говорю всего лишь в ответ на твое "заявление", которое ты напишешь завтра задним числом. И выходить ты не обязана, но я тебяпрошу. Сестра под присмотром врачей, племянники с отцом, я постараюсь отпускать тебя пораньше, но прошу тебя выйти на работу, у нас каждая пара рук на счету.
Выдыхаю и сдаюсь.
Саша прав. А я с последними событиями стала чересчур нервной. В фирме проблемы и я там действительно
