— У Хейли сегодня сольный концерт.
Как чертовски мило.
— Ты пропустил миллион вещей в моей жизни, ты не можешь пропустить ни одной из ее?
Его лоб морщится от противоречия, но мое негодование не терпит снисхождения.
— Это нечестно, — говорю я хрипло.
— Я согласен, но это то, с чем нам приходится иметь дело.
— Итак... — начинаю я, а затем замолкаю, когда Деклан возвращается в комнату.
— Все в порядке? — спрашивает он, чувствуя напряжение, и мой отец отвечает:
— Я должен уйти.
— Похоже, у его другой дочери концерт, который он не может пропустить, — говорю я Деклану, не сводя глаз с отца.
Деклан кладет поддерживающую руку мне на поясницу, и я продолжаю то, что говорила.
— Итак, как же тогда все это работает? Я имею в виду, если ты не можешь рассказать им обо мне...
— Я действительно не знаю, милая.
— Я имею в виду, когда я уйду, то не смогу позвонить тебе, если ты не купишь себе одноразовый телефон, но тогда это только вопрос времени, когда твоя жена обвинит тебя в измене, и что тогда произойдет? Ты будешь на меня обижаться? — Я замолкаю, позволяя своим мыслям взять надо мной верх.
— Нам не обязательно разбираться во всем этом сегодня, — говорит Деклан, пытаясь успокоить меня, но я прекрасно понимаю, насколько чувствительно время, и выпаливаю:
— Возвращайся с нами.
— Принцесса...
— Когда мы улетим, садись с нами в самолет. Самолет принадлежит Деклану, никто даже не узнает, что ты был на нем.
Он подходит ко мне, мягко говоря:
— Я не могу оставить свою семью.
Его слова обжигают, как кислота, и я срываюсь.
— Я — твоя семья!
— Так и есть, — быстро говорит он. — Но они тоже, и я не могу просто исчезнуть.
— Как ты сделал со мной?
— Это не одно и то же.
Мое тело горит от ярости и ревности. Я даю ему выбор, и он выбирает неправильно.
— Они тебя забрали! — Я кричу. — Они прожили с тобой больше лет, чем я когда—либо!
— Привет, — мягко говорит Деклан, пытаясь привлечь мое внимание, но я игнорирую его и набрасываюсь на своего отца.
— Так это то, с чем я осталась? Объедки? Это все, что я от тебя получаю, в любое время, когда тебе удается улизнуть от своей драгоценной маленькой семьи?
— Элизабет, — говорит Деклан в очередной попытке привлечь мое внимание, в то время как мой отец стоит, потеряв дар речи.
— Раньше ты был моим, — говорю я отцу дрожащим голосом. — Это были ты и я, и нам не нужно было ни с кем делиться.
— И теперь мы это делаем. — Печаль в его глазах отражается в его голосе.
— Но они для тебя на первом месте.
— Я знаю, что это несправедливо. Я хочу проводить с тобой как можно больше времени, но у меня есть еще три человека, которые любят меня и зависят от меня, и я не могу уйти от них и причинить еще большему количеству людей ту боль, которую причинил тебе.
— Почему нет? Это нормально, что я страдаю, а они нет?
— Это не нормально для тебя — страдать. Это никогда не было хорошо, но у меня не было выбора. Независимо от того, что я делал, это было неизбежно, что ты будешь страдать. Не имело значения, войду ли я в программу и останусь жив или вернусь в тюрьму и умру.
Когда я смотрю на него, я чувствую, как потребность растет в моей душе. Его рост заставляет меня чувствовать, что у меня так много пустого пространства, которое нужно заполнить. Я опустошена и изголодалась по единственной вещи, которой была лишена, и это ужасное чувство, которое я вынуждена выдерживать.
— Могу я вернуться сегодня вечером? Около десяти или около того?
Я киваю, потому что я начну плакать, если заговорю. Я отказываюсь плакать, но лезвия отчаяния пронзают меня изнутри.
— Деклан? — Мой отец отворачивается от меня, ища разрешения у человека, которого я люблю.
— Конечно. Приходи так поздно, как тебе нужно.
Положив руки мне на плечи, он искренне смотрит мне в глаза, говоря:
— Мне жаль.
И я снова киваю, прежде чем он притягивает меня к себе и обнимает. Я принимаю его объятия и, сделав глубокий вдох, снова вдыхаю его запах, потому что все тот же страх остается, что он может просто не вернуться.
— Я люблю тебя.
— Мне жаль, — таков мой ответ.
— Посмотри на меня. Тебе не за что в этом мире извиняться. Злиться — это нормально, я тоже злюсь. Я зол и озлоблен. Я хочу схватить тебя и украсть, сделать все, что в моих силах, чтобы наверстать все время, которое мы потеряли. Но ты понимаешь, почему я не могу?
— Я понимаю.
Я не понимаю.
— Я знаю, что от этого не становится легче, и мне так жаль. Если бы я знал, что в этой жизни есть шанс увидеть тебя снова, я бы ждал в одиночестве, чтобы ничто не помешало мне исчезнуть вместе с тобой. Мне нужно, чтобы ты поверила в это. Скажи мне, что ты в это веришь.
Тяжело сглатывая, я выдавливаю слова сквозь всю боль, которая душит меня.
— Я верю тебе, папа.
Глава 26
Элизабет
Мой отец действительно вернулся вчера вечером, как и обещал. Они с Декланом говорили о бизнесе и политике, попивая скотч. Мне нравилось наблюдать за ними, спорящими и смеющимися, как будто они были друзьями много лет. Папа хотел знать, на что была похожа наша жизнь в Шотландии, а теперь и в Лондоне, и, хотя наше пребывание там было омрачено таким количеством тьмы, Деклан сумел обойти все это стороной. Когда папа спросил о доме в Шотландии, я рассказала ему все о моем пребывании в Брансуикхилле: историю поместья, все удивительные уголки земли, окружающие его, клинкерный грот, атриум, библиотеку. Я продолжала и продолжала, потому что, честно говоря, я так люблю этот дом, большинство маленьких девочек мечтают о том, чтобы дворец был таким.
Чем больше мы находимся рядом друг с другом, тем комфортнее нам становится. Непринужденность прошлой ночи казалась такой естественной и такой многообещающей. Иметь двух мужчин, которых я так сильно люблю, в одной комнате со мной — это потрясающе. Я стараюсь не зацикливаться на деталях того, как все это будет работать в дальнейшем. Деклан сказал мне после того, как мой отец ушел прошлой ночью, чтобы я просто наслаждалась этим временем, которое мы можем разделить здесь и сейчас, и что мы выясним детали позже. Я приняла его предложение жить настоящим моментом.
Мой отец вернулся пару часов назад с еще одним букетом розовых маргариток. Мы валялись на диване, смотрели старый фильм о Джеймсе Бонде, который, по словам моего отца, является одним из его любимых. Как только фильм заканчивается, мы заказываем обед и теперь уплетаем нашу еду, сидя вместе в гостиной.
— Деклан, скажи мне, твои мать и отец все еще живут в Шотландии?
Теперь моя очередь обнять Деклана, как он это сделал, когда мой отец спросил меня о моем детстве. Я не уверена, что скажет Деклан, но мне нужно дать ему знать, что я здесь.
— Нет. Моя мать скончалась, когда я был подростком.
Он ничего не говорит о своем отце, и когда он отворачивается от моего отца, я знаю, что он этого не сделает. Прежде чем мой папа успевает задать еще один вопрос, я обращаю внимание отца на себя.
— Папа, я эм... Я подумала, ты должен знать, что я попросила моего друга заняться поиском моей матери.
Он нервно смотрит на меня.
— Ты нашла ее?
— Да, — говорю я ему, а затем добавляю: — Я знаю, что она сделала.
— Милая, мне так жаль. Я не хотел, чтобы ты знала о ней, потому что не хотел, чтобы ты думала…
— Что она не любила меня? — Я вмешалась. — Папа, она не любила меня. Дело в том, что она была больна и подавлена, когда продала меня — это одно, но она очень долго была свободной женщиной и до сих пор не связалась со мной.
— Я не хочу оправдываться за эту женщину и за то, что она сделала. Это был тяжелый период в нашей жизни, от которого мне пришлось отказаться, вот почему, когда ты была маленькой и спрашивала меня, есть ли у тебя мама, я всегда уклонялся. И поскольку ты была ребенком, это было легко сделать.
