и обдумывать, сколько они вместе и знает ли Слава и что будет, если узнает. Было все равно. И это чувство кружило голову.
Роллы были настолько вкусными, что к концу вечера каждый из нас не мог сидеть и не мог стоять, но мог полулежать на диванчике, как довольный объевшийся тюлень. Чтоб встать пришлось приложить усилия и это было очень смешно. Хорошо, что я взятое на работу платье для вечера было свободным, а не приталенным. Иначе бы казалось, что я глубоко беременна, это точно.
Беременна…. От мысли о нашем с Ромой ребенке внутри разлилось трепетное тепло. Я отчетливо понимала, что уже бы этого хотела. Стать мамой, родить малыша от Ромы. Сыночка с такими же, как у него, синими глазами. Или доченьку. Или двоих… Да, для таких мыслей рано, знаю. Но они были.
— Ром, я тебя прошу, давай пройдемся, — взмолилась я, когда мы попрощались с ребятами. — Иначе я сегодня не усну. Больше никогда не буду столько жрать…
— Давай, — улыбнулся он.
Неискренне улыбнулся. Словно все веселье и легкость, вернувшееся после моего кратенького рассказа, тон которого подчеркивал то, что я “прехала”, улетучилось вместе с роллами с блюда.
Снова стал загоняться? Думать о том, может ли все измениться между нами, если
Слава окажется свободным? Скорее всего. Ну и что мне делать? Как завести разговор и стоит ли это делать? Ведь еще одним словам Рома не поверит так же, как предыдущим.
Это немного обидно, да. На предсказуемо. Я понимала, что тоже бы переживала на его месте, а потому и не думала его в этом обвинять.
— Не жалеешь, что Аля не отправила видео? — нарочито небрежный тон Ромы разрезал повисшую тишину.
— Нет. А почему должна? — может разговор все-таки нужен?
— Жень, — Рома притормозил и стал напротив меня, заглядывая в глаза, — я, если что знаю, что бывают чувства, которые не проходят.
— А еще бывают те, которые проходят.
— Нас связало мое ранение, не отрицай это. Знаешь, в психиатрии есть такая штука…
— Я тоже изучала психиатрию, Рома! — перебила я, все же начав злиться. — Причем, как врач, поболее тебя. И классно могу ставить диагнозы, в том числе и тебе, но не делаю этого.
— Ты права. Прости, что загоняюсь…
— Ромочка, — я обхватила ладонями его лицо, — я тебя люблю. Да, я это осознала, когда чуть тебя не потеряла. Осознала, а не почувствовала, понимаешь разницу? А Слава — это мое прошлое. И все. Больше ничего.
— Я дурак, я помню, — склонившись, он прижался лбом к моему.
— Именно за это я тебя и полюбила.
Рома нашел мои губы. Прижался к ним в жарком, алчном порыве. Словно не целуя, а присваивая меня. И потом, ночью, когда мы приехали к нему, он также занимался со мной любовью. Словно подтверждая свое право на меня. Желая как можно полнее ощутить, что я его. Я позволяла ему это, но не могла полностью включиться. Было больно от его сомнений. Больно за него. За то, что невольно, сама того не желая и ничего для этого не делая, ранила его чувства. Терзала его сердце своим прошлым. Я понимала, что ничего не могу с этим поделать. Нужно время. Возможно много времени, чтоб Рома уверился, что мои чувства к нему — это не симптом пережитого кошмара. Что они родились сами по себе. Неизвестно откуда, как и всякая другая любовь. Одна из самых больших чудес и самых больших загадок на свете.
Я оставила свое прошлое позади, теперь нужно было, чтоб и Рома это смог. Засыпая ранним утром на его плече, я просила высшие силы, чтоб это случилось как можно быстрее.
— Жень, привет! Слушай, извини, что беспокою в выходной, но у нас форс-мажор. Вадиму срочно понадобилось отпроситься по семейным, а у него сегодня Гладченко этот. Визит перенести он не согласен, ему вечером улетать. Сказал найти замену, а Костя за городом, Андрей-Андреевич только вечером прилетит…. Ты сможешь выйти?
— Конечно, — рассеянно спросонья просипела я.
— На восемь часов.
— Хорошо, давай, пока! — я прервала соединение.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Рома.
Сонный, растрепанный, со следом подушки на щеке… Так хотелось обнять его и продолжить спать дальше, но я этого сделать не могла.
— Вадик не смог выйти на работу, нужно его подменить, — сказала я. — Хоть бы не случилось ничего.
Ведь чтоб кто-то из нас пропустил работу должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Может Темка заболел? Хоть бы все было хорошо…
— Я тебя отвезу, — сказал Рома.
Откинув одеяло, встал с кровати. Тусклые лучи осеннего утреннего солнца скользнули по точеным рельефам его широких плеч и груди. Слабо блеснул длинный свежий шрам слева, оживляя жуткие воспоминания. Наверное, никогда я не смогу смотреть на него спокойно.
— Иди в душ, а я завтрак приготовлю.
Мне завтраки только мама с папой готовили. И Вадик иногда. А больше никто. Никто, кроме Ромы. Вроде бы такая мелочь, а от нее тепло и ощущение, что здесь твой дом и о тебе заботятся.
Соскользнув с постели, я поскакала в душ. М-да уж… На голове птичье гнездо, кожа исцарапана щетиной, губы пылают огнем и припухли так, словно я вчера побывала у косметолога, переборщившего с гиалуронкой… От воспоминаний о событиях ночи стало жарко и сладко.
Быстренько приняв душ, я наскоро высушила волосы и заплела их в косу. Уложить уже не успею. Хорошо, что у Ромы поселился небольшой запас моей одежды, иначе пришлось бы мне идти на работу во вчерашнем платье.
В кухне меня уже ждал омлет, авокадо-тосты и огромный бумажный стаканчик с латте из кофейни на улице. И нежный миниатюрный букетик чайных розочек.
— М-м-м, — я сунула в него нос и поглубже вздохнула.
Розы с запахом роз. Не модные пластиковые деревья, в которых от роз только внешний вид.
— Завтракай, Женя, — сказал Рома, — а я быстренько ополоснусь и присоединюсь.
Наколов на вилку кусочек омлета, я сунула его в рот. Покатала на языке, наслаждаясь вкусом детства. Сделав глоток латте, набрала номер Вадика.
— Вадь, привет! Что у вас случилось?
— Привет, Женька, да тут, — он сделал паузу, — Короче говоря, зять мой начудил. Налакался в клубе, подрался с охраной, загремел в обезьянник… Ничего серьезного, но время придется потратить. А тебя Лиза вызвала меня подменить, да?
— Да…
— Не сильно вам планы поломало?
— Да нет, Вадик… Точно все…
— Женька, точно. Или ты хочешь приехать пожалеть? — разозлился брат.
— Не хочу.
— Вот и умница. Ладно, давай, мне идти надо.
Я
