часть моего тела оказывается прижатой к холодному зеркалу передо мной.
— Нико, — кричу я из-под его руки, заставляя его снова рассмеяться.
— Все, что тебе нужно было сделать, это поговорить со мной, детка, — успокаивает он меня на ухо. — Но должен признаться, что сейчас я чертовски рад, что ты этого не сделала.
Он наклоняется ближе, прижимаясь каждым сантиметром своего тела к моему. Невозможно не заметить, насколько он тверд, когда его эрекция прижимается к моей заднице.
Меня охватывает жар, и бедра сами собой сжимаются. Мои соски упираются в зеркало, умоляя о его теплом прикосновении.
— Мне просто нужно было знать, что с тобой все в порядке.
Мои брови сжаты. Почему он решил, что со мной не все в порядке?
Меня охватывает паника, что он мог не уйти, когда я думала, что он ушел прошлой ночью и слышал, как я плакала. Но это нелепо, ведь Джоди должна была бы его увидеть.
Я настолько погрузилась в свои мысли и огонь, пылающий в моих венах, что не замечаю, как он немного отодвигается, пока что-то твердое не обхватывает мои запястья.
Мои глаза опускаются к талии как раз вовремя, чтобы увидеть конец его ремня, которым он меня стягивает.
Вот черт.
— Ты прочитала мое письмо? — спрашивает он. В его голосе звучит легкая нерешительность, и я не могу не заметить, что он не смотрит мне в глаза. Вместо этого его взгляд устремлен на мою израненную кожу. Меня охватывает тревога и уязвимость. Но я отказываюсь трусить и казаться слабой перед ним.
Я не шевелюсь, пока у него не остается выбора, кроме как поднять глаза.
И тогда я киваю.
— Я говорил серьезно. Каждое гребаное слово.
Сердце бьется о ребра, когда я вспоминаю его слова. Как серьезно он говорил о том, что у нас есть будущее.
Отпустив мои теперь уже связанные запястья, он проводит рукой по моей заднице.
— Черт, ты сексуальна, — простонал он, скользнув рукой к моему животу, а затем вверх, чтобы прижаться к моей груди.
Когда он щиплет меня за сосок, в горле раздается стон.
Джоди что-то говорит, но я не могу разобрать ни слова.
— Она понятия не имеет, — шепчет Нико мне на ухо. — Понятия не имеет, что ты здесь, как моя маленькая грязная шлюшка.
Еще одно хныканье.
Он щиплет меня за сосок достаточно сильно, чтобы я резко вдохнула через нос, а затем его рука снова опускается вниз, и его пальцы исчезают под кружевом моих стрингов.
Я вскрикиваю под его рукой. Какая-то часть меня хочет верить, что это я пытаюсь отказаться от его прикосновений. Но еще большая часть меня знает, что я действительно подстегиваю его.
Мне чертовски нравится быть в его власти, и он это знает.
Все мое тело содрогается, когда он нащупывает мой набухший клитор.
— Черт возьми, Сирена. Твои трусики уже испорчены, а я едва прикоснулся к тебе.
Он знает, как сильно я люблю риск быть пойманной, так же как и он. Именно поэтому он возится здесь, пытаясь доказать мне, почему я должна сдаться и прыгнуть в то, что он мне предлагает, двумя ногами.
Это заманчиво. Действительно чертовски заманчиво.
Но я не готова.
— Ты думала обо мне, прежде чем я проскользнул сюда? — спрашивает он, и я качаю головой.
Это ложь, и мы оба это знаем.
Он — все, о чем я могла думать. К моему собственному раздражению.
— Не уверен, что верю в это, Сирена.
Я вскрикиваю, когда он опускает пальцы ниже и вводит два в меня, раздвигая меня для него.
— Чертовски скучаю по этой киске, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой.
Я не свожу с него глаз в зеркале, пока он не опускает свое лицо в изгиб моей шеи, целуя линию по чувствительной коже, и не останавливается, пока его губы не касаются первого пореза на моем плече. Сожаление и извинение сверкают в его глазах, когда он продолжает смотреть в мои.
Мурашки бегут по всему телу, пока он продолжает трахать меня пальцами, как профессионал.
Мои легкие кричат, требуя больше кислорода, чем я могу втянуть только через нос. Голова начинает кружиться, но это совсем нежелательно, когда он загибает пальцы, поглаживая мою точку G.
Я опускаю глаза, когда он на мгновение закрывает их, и вижу заживающий порез на переносице.
Это и его синяки выглядят намного лучше, чем, когда я в последний раз видела его при свете. Но все равно это чертовски болезненно. Как, черт возьми, он сожрал меня прошлой ночью и не закричал от боли, одному хрену известно. Впрочем, я не жалуюсь, потому что это точно не помешало его выступлению.
Он слегка сдвигается за мной, в результате чего его твердый член оказывается у меня в руке. Я могу только предположить, что это не было случайностью.
Мои пальцы обхватывают его стальную длину так, как только позволяет ткань брюк.
Мой рот жаждет попробовать его на вкус.
— Блядь, ты только что сжала мои пальцы, детка. О чем бы ты ни думала, продолжай, — подбадривает он. — Блядь, — кричит он, немного громче, чем следовало бы, когда я сжимаю его пальцы, и мой оргазм вырывается вперед.
Вцепившись в мою шею, он крепко сосет, гарантируя, что все за пределами этого замкнутого пространства будут знать, чем я занималась и что я кому-то принадлежу.
Эта мысль не должна возбуждать меня так сильно, как она это делает.
— Да, Сирена. Кончи на мои пальцы. Отдай мне все и вспомни, как нам хорошо.
В ту секунду, когда его зубы касаются и без того чувствительной кожи моего горла, я взрываюсь.
Все мое тело бьется в конвульсиях между ним сзади и теперь уже скользким зеркалом спереди.
Мои крики заполнили бы всю кабинку, если бы не его рука, когда волна за волной наслаждение омывает меня.
Он не прекращает трахать меня до тех пор, пока не утихнут последние толчки моей разрядки, и когда он вынимает пальцы из моей киски, он отпускает свою вторую руку от моего рта.
Голодно втягивая воздух, я глубоко вдыхаю его, пока все мое тело содрогается от удовольствия.
Подняв руку, которая была внутри меня, Нико задерживает взгляд на моих глазах, раздвигая губы и посасывая два пальца, которые он только что использовал, чтобы снять с меня напряжение, слизывая мои соки со своей кожи.
— На вкус как моя, — рычит он, вытаскивая их.
— Ник—
Я вздрагиваю, когда его рука снова закрывает мне рот.
— Не спорь, Брианна. Ты моя. Я знаю это. И
