что меня уже здесь нет. Приказ издан, озвучен. Следовательно, он ждет слепого подчинения.
А меня тошнит. Желудок от их поведения в слизкую кашу превращается.
Эмоций так много, что они копошатся внутри и терзают безжалостно. А я не умею с этим справляться. Там новое что-то поселилось. Что-то похожее на страх за другого человека.
Оказывается, я не эгоист.
Выхожу из кабинета, хлопнув дверью. Весь дрожу, будто мне холодно. Вижу плохо, как пелена застилает. Цвет ее только не пойму. То красным искрит, то просто прозрачной становится, влажной.
В машине откидываюсь на подголовник и прикрываю глаза.
Я все еще убежден, что получится выпутаться из сетей отца, найти выход. Да в конце концов, у меня реально есть план. Его деньги мне на фиг не нужны, как бы он ни пытался ими шантажировать. Они вообще последнее, за что я цепляюсь.
Моя свобода не стоит никаких денег.
Твою ж мать, я рассуждаю о своей семье, как о тюрьме, где я отматываю срок, и как заключенный с пожизненным все же жду свободы.
Наивный мажор.
Дышу глубоко, загоняя произошедшее в самый дальний угол. Мне требуется на это много минут. Может, вообще целый час.
Телефон молчит. Только потом соображаю, что лисица так и не звонила мне.
Набираю ее и слышу, что «абонент не абонент».Спину стягивают мурашки. Горло в момент пересыхает, и я глазами ищу по салону бутылку воды. Всегда же была.
Я уже в костюме, в рубашке, галстук нацепил. Да я даже запонки приколол. Сам, без помощи, хотя в тот момент не мог лисицу не вспоминать. Сложно ей было утром ко мне приехать?
При мысли о ней кровь бурлит, как гейзеры. Брызжет нежностью к ней, и охватывает тепло с ног до головы. Странно это всё.
Сашка говорила, что я влюбился. Дурочка, разве я мог? Такой, как я? Судорога цепляет все мышцы, как вязальный крючок.
Завожу мотор и встраиваюсь в ровные ряды машин. Чертова пробка до самого МКАДа.Параллельно названиваю Белинской. Каждый удар сердца как резь, проходящая сквозь меня. Предчувствие? Да ну, бред.
В ресторане уже собрался весь курс, Исаев написал, спрашивал, где я.
А я в пробке и не могу понять, куда запропастилась лисица. Как специально.
На телефоне высвечивается имя Рама, когда я почти подъехал к дому. Взгляд так и шерстит по всей территории. Вдруг эта зараза сидит на лавочке, а телефон у нее упал и отключился? Кто ж знает этих лисиц?
– У тебя что-то срочное? – отвечаю.
Внутренности сжаты усиленной хваткой. Профессионально.
– Встретимся? – в голосе неподдельное веселье. Пугает до чертиков.
– Не до тебя сейчас, Рам.
Руки опускаются, когда я слышу знакомый голос.
– Стас…
Резкое торможение. Паника, как купол, опускается на меня, закрывая все тело и лишая возможности дышать и мыслить.
– Где она?
Пытаюсь услышать через динамик еще хоть что-то, какую-то деталь. Бесполезно. Тишина, которая заряжает кровь болезненными разрядами. До сердца доходят и разрывают его.
– В кальянную приезжай. Обсудим все.
Глава 35. Саша
Глава 35. Саша
Ведет себя, как… настоящий мажор и прожигатель жизни.
– Давай поиграем, лисица?
Задыхаюсь. Нет кислорода.
– Во что? – хрипло спрашиваю.
Стас не отвечает.
Саша.
Рамиль заводит меня в какое-то полутемное помещение. Взгляд успевает зафиксировать несколько столиков, кучу кальянов в углу и бар. Но все выглядит пустынным и заброшенным.
Тревога назревает и скатывается, как снежный ком.
– Как тебе моя берлога? Брат владеет.
Каждый шаг по плитке вбивается в барабанные перепонки и раздражает острым, как мои шпильки, звуком.
– Хочешь? – указывает на кальян.
Часто-часто верчу головой. Язык проглотила.
– Зря. Вечер долгий. Могла бы расслабиться.
Из подсобки выходят два парня. Широкий разворот плеч и гора мускулов. Они сально скалятся, когда видят меня. Я же в вечернем платье, на высоких каблуках и с ярким макияжем.
– Твоя, Рам? – спрашивает один.
Его вопрос долетает до меня не сразу, а когда понимаю его смысл, отбрасывает волной страха.
Они смотрят, разглядывают, усмехаются, когда я дрожу и никак не получается этого скрыть.
Хочется попятиться, сделать расстояние между нашими телами максимальным, размером с земной шар. Но я уже уперлась спиной в стену. Отступать некуда.
– Будет моей. Порешаю только кое-что, кое с кем, – нагло подмигивает, останавливая течение крови по венам.
Рамиль надвигается на меня медленными шагами, а мне кажется, что все происходит очень быстро, словно парень – злодей из фильмов про супергероев.
Когда он достает телефон и начинает звонить, мое сердце уже бьется в горле. Я ведь знаю, кому он пытается дозвониться.
Дыхание сбивается, стоило услышать знакомый голос из громкого динамика.
Дрожь в теле усиливается, а грудная клетка сжимается в ожидании чего-то страшного и непоправимого.
– Стас, – шепчу, когда телефон оказывается у моих губ.
Рам не сводит с меня глаз. Шерстит ими, будто я не живой человек, а игрушка или забава. Его любопытство, как липкая масса, касается моей кожи и противно стягивает ее.
Глаза парня безумны. И все, что я могу делать – это молча соглашаться с ним и не провоцировать. Даже стараться не смотреть на Рамиля.
Придерживаться последнего сложно. Не хочется терять лицо и глупо стать покорной. Бунт внутри глушится с трудом.
– Красивая ты, Сашка, – довольно нежно произносит.
Ладонь ко мне тянет, касается щеки.
– Почему ты выбрала мажора? Он же… игрок. Циничный ублюдок. Перед ним под каток людей будут закапывать, а он мимо пройдет. А я не такой, с тобой бы не был таким.
Парень все трогает меня и трогает, ласкает через одежду, размазывая свои касания по мне. Я и слова не могу ему сказать, хотя все нутро яро противится.
– Он с тобой играл. Ты интересная игрушка, которой у мажора еще не было. Упрямая и влюбленная в него. Приласкает, оттолкнет. Снова приласкает.
Ладонь на моем животе вызывает приступ тошноты и выброс желчи в желудок. Все внутри чувствуется прокисшим месивом от его слов, запаха, близости его тела, постоянных касаний.
– Скажешь, ничего похожего не было?
Отворачиваюсь. Губы подрагивают от накрывающих чувств. Болючих, раздирающих, выводящих из ума.
Стас и правда таким был. Целовал, прогонял, на свидания приглашал, трахал, такси вызывал. Уходил и возвращался. А я ждала. И звала.
Как собака. Верная и доверчивая сука. Сильно влюбленная.
– Что, Саша, именно так все и было? – цыкает, по губам большим
