— Жена Демьяна, кажется, — заторможено ответила я.
— Кажется?
— Может, девушка. Она не уточнила, только сказала, что они два года вместе и её зовут Инна. А ребёнок–то Данькиного возраста, вот почему Демьян так уверенно с ним общался. — Я тяжело и громко вздохнула. — Вот и сказочке конец.
— Ничего не конец! А ну, не кисни! Демьян — хороший мужик! Не может он быть совсем негодяем. Давай сперва разберёмся. Сейчас столько ушлых девиц! Может, это и не его ребёнок вовсе. И не девушка она ему никакая, — попыталась поддержать меня Алина, но безуспешно.
В это время из сумочки раздалась телефонная трель, я взяла трубку и посмотрела на экран.
— Демьян, — прошептала я, сжимая смартфон.
— Ты не горячись, — напутствовала меня Алинка. — Поговори нормально, уверена, он все объяснит.
— Привет милая, — раздался из динамика мужскойголос.
— Привет Демьян, — тихо произнесла я.
— Вы где? Я звонил в дверь, там никого.
— Мы…гуляем, сейчас будем.
— Отлично.
Он отключился, а я подняла глаза на сестру.
— Пошли домой? — спросила она, вскакивая на ноги.
Мы собрали вещи и вернулись. Еще на подходе к подъезду я увидела Власова. Он стоял возле лавочки в окружении команды местных сплетниц. Пожилые дамы обычно не слишком приветливые сегодня были явно в хорошем расположении духа. Они заливисто смеялись, а при нашем появлении даже не скривились как обычно.
— Добрый вечер, — поздоровался он, обаятельно улыбаясь и протягивая мне букет цветов.
Я остановилась, но цветы не взяла.
— Алина? — обернулся он к моей сестре. Та, поколебавшись, забрала букет и Даньку, оставив мне пустую коляску, и убежала.
— Давай я помогу, — тут же ухватил её Демьян и понёс в подъезд. Я придержала дверь, но выдавить из себя не могла ни слова ни полслова.
— Лиза, что–то случилось? — спросил мужчина, поднимаясь за мной на этаж.
У двери домой я обернулась. И вовсе не за тем, чтобы предложить ему войти.
— Ты бросил Инну ради меня?
Он удивился. По–настоящему удивился. Но не соврал.
— Ну, в какой–то мере, — ответил он.
Я подняла взгляд к его лицу. Упрямо сжатые губы, чётко очерченные скулы. Сжимает недовольно зубы. Конечно, неприятно, когда тебя раскрывают.
— Извини, Демьян, я так не могу. На чужом несчастье своего счастья не построишь. Это не то, с чем я могу смириться, — выдохнула ему в лицо и открыла дверь.
Бросила полный надежды взгляд. Ну же! Скажи хоть что–нибудь! Останови меня! Заверь, что это какая–то ошибка! Нелепое стечение обстоятельств! Дурная шутка!
Но он молчал, не отрывая от меня странного взгляда.
— Прости, — шепнула я, скрываясь за дверью.
— Прости, — кажется, ответил мне он.
Из спальни доносилось воркование Алины и агуканье Данечки. За спиной, через тонкую дверь, стихал звук шагов. Когда хлопнула подъездная дверь я закрыла глаза. Но и из–под плотно сомкнутых век сочилась предательская влага.
Моё сердце разбито. Растоптано. Уничтожено.
Мне не было так больно в кафе, когда Костя положил передо мной тест ДНК и предъявил обвинения.
Мне не было так страшно и одиноко, даже когда я оказалась один на один с пустым голубым небом, за которое невозможно ухватиться, делая шаг из кабины самолёта, прыгая с парашютом.
Мне не было так обидно… никогда! Нигде! Ни при каких обстоятельствах!
Всхлипывая, уползла в ванную, закрылась там и спряталась за шторкой душа, пустила воду. Не знаю, что быстрее наполнило ванну, то ли водопроводная вода, то ли водопад моих слёз. Они капали и капали без остановки. Огромные, тяжёлые, тёплые. Но почему–то совсем не приносящие успокоения, облегчения.
Через полчаса в дверь постучали.
— Лиза, скажи, что ты не вскрыла там себе вены? — тревожно спросила сестра.
— С ума сошла, что ли? — спросила я и громко всхлипнула.
Через минуту вернулась Алина с отвёрткой и без разговоров вскрыла дверь. Села на коврик у ванны, взяла меня за руку.
— Ну ты сейчас и мымра, Лизка, — попыталась отвлечь меня от горя сестричка. Но этот годами проверенный метод не сработал. Мне было глубоко начхать, как я сейчас выгляжу. — Давай–ка ложись сегодня у меня, а я посплю с племяшом. Не нужно ему видеть тебя в таком размазанном виде.
— Извини. Я сейчас соберусь.
— Да куда уж тебе! Собралась она. Смывай этот неудачный макияж Джокера и иди спать. Утро вечера мудренее.
Алина заставила меня выпить рюмку коньяка, чашку горячего чая и лечь в постель. Ещё и пошутила, поганка мелкая, но любимая, что если вдруг ко мне ночью припрётся Макс, не пугаться, это он машинально.
— Очень смешно, — сообщила я этой юмористке и отключилась.
Наутро, однако, мне действительно стало легче. Не так, чтобы очень, но всё–таки. Я пока не знала, как мне пережить это разочарование, но твёрдо решила взять себя в руки, не рыдать, а действовать.
Прежде всего, я прямо с утра позвонила в мировой суд и узнала, что Костя попросил перенести заседание.
— Какого…почему мне не сообщили? — возмутилась я.
— Девушка, это не наши проблемы, — буркнула секретарь и бросила трубку.
Ладно, хорошо. Решительно набрала номер мужа и сразу же услышала его довольные голос, манерно растягивающий слова.
— Так и думал, что ты объявишься, — выпалил он. — Соскучилась дорогая супруга?
— Что ты затеял? — напрямик спросила я, игнорируя его подколы.
— Это ты у нас затейница, — продолжал измываться Костя. — Правильно мне мама говорила, что ты и не девственница была в нашу первую ночь. Зашила наверно, чтобы меня в загс потащить, да еще и ребенка чужого навесила. Тварь.
Если бы Костик сейчас стоял рядом, я бы наверно его убила. Глубокий вздох и выдох. Вот так. Спокойно Лиза. Он того не стоит.
— Почему ты отложил заседание суда? — старалась говорить спокойным тоном, но внутри меня бушевала самая настоящая гроза, с оглушающим громом и молниями, способными испепелить все на своем пути.
— Мама попросила, сказала, что ты одумаешься и вернешься. А сына твоего мы пристроим в хорошие руки.
Чего? В хорошие руки, он, что котенок для них или щенок бездомный? Вот тут меня прорвало, да так, что даже из кухни прибежала Алина и округлившимися от шока глазами осуждающе смотрела на меня.
— А знаешь что Лиза? На…мне не нужна такая потаскуха как ты, я себе уже присмотрел хорошую милую девушку, дочку директора. Из хорошей семьи и…
Вот тут на него и обрушился поток отборной ругани, я высказала ему все, что накопилось. Все, что лежало тяжелым грузом на душе.
— Пошел ты! — закончила я свою тираду и бросила трубку.
— Костик–мамин хвостик? — понимающе проговорила Алина.
— Пристроят они моего Данечку в хорошие руки, — судорожно вздохнула, руки до сих пор тряслись от гнева. — Теперь я на сто процентов уверена, что всю игру с опекой затеяла Мегера.
— Так и сказал? — внезапно осипшим голосом спросила сестра.
— Ага, — кивнула. — Эй, Алинка, ты чего? Ты куда?
Моя младшая сестренка рванула в коридор, набросила тренч прямо на пижаму и собиралась выскочить из квартиры.
— Куда ты в тапочках бежишь? — крикнула я ей в след.
— Голову оторву твоему Костику, — рычала она, а затем, бросив короткий взгляд вниз, на свои ноги, скинула тапочки и стала натягивать туфли на шпильках.
— Алина! Прекрати! — вопила я, отбирая у нее обувь.
— Точно, в балетках будет удобнее, — рявкнула она.
С трудом удалось успокоить разбушевавшуюся сестру. Пришлось заваривать чай с мятой, за этой суетой я не заметила, как сама пришла в норму.
Ничего, все наладится. Рано или поздно черная полоса в моей жизни закончится, надо только немного подождать.
Глава 27
Следующие несколько дней прошли в заботах о сыне и нервном ожидании опеки. Но вопреки опасениям мерзкая Роза Генриховна больше не объявлялась, но мы с сестрой не расслаблялись и держали руку на пульсе. В один из дней, когда я примчалась после работы, раздался звонок от Вари.
