делал.
-Сын тебе приветы и соболезнования передавал из Питера.
Снова осматривает меня с головы до ног и выходит, громко стукнув входной дверью.
Он ушел, а между нами повисла такая невыносимая тяжесть, что впору было упасть на пол от давления на грудь. Там, где сердце.
Бабушка не смотрела на меня, потупив взор в пол. Она, как и я сейчас, была разбита. Мне было жаль ее, хоть услышанное только что и пугало меня. Я стала свидетельницей какой- то страшной, неприглядной правды. Той правды, какую лучше никогда не знать.
-Ты многое ведь услышала, Аврорка,- подняла на меня глаза и замерла, ожидая моей реакции,- ужасно это все, конечно. Но ты теперь сама взрослая.
Бабушка вышла на балкон и вернулась с сигаретами. Дед давно не курил, иногда, изредка, как сам говорил, «баловался» по старой памяти.
Закурила умеючи, выпустила струю дыма, смотря в пустоту. А я поймала себя на мысли, что эту ее сторону я тоже никогда не знала. Это было то, ее, такое же мне незнакомое, как и история с Пономаревым.
-Твой дед был старше меня, когда мы познакомились. Двенадцать лет- маленькая разница, когда тебе двадцать, а ему тридцать два. Самый красивый возраст у мужчины. Тем более военного. Не могу сказать, что я влюбилась без памяти. Ефим был статный, веселый, надежный… Мне тогда казалось, что таким должен был быть муж. Отец погиб на войне, когда мне было три, ты знаешь. Я не знала, что такое мужское плечо, но отчаянно хотела этого чувства- защищенности, заботы, чтобы как за каменной стеной… Мы поженились спустя три месяца после знакомства. Для моряка это не быстро- в самый раз. Сама не поняла, как забеременела. Мамка твоя родилась. Ушла с головой в детские пеленки и ползунки. Я ведь тогда была уже совсем одна- мама скончалась рано, тетя старенькая, помощи от нее никакой… Ефим в походах, я ночами у окна. На море смотрю. В те редкие моменты, когда он был дома, просто отсыпалась от усталости. Где там было время думать о себе как о женщине. Вика подросла… Стало полегче. В сад пошла. Помню тот год- Ефим как раз ушел в межфлотский. Долго их не было, кажись, не меньше полугода. Вернулся к маю. Красота! Вокруг все цветет! Все веселые, радостные! Весна, наконец! Скоро лето. Ребята сошли с корабля в парадной форме, потому что под 9 мая аккурат… Тогда я впервые увидела Гену. Знаешь, любовь с первого взгляда- это как солнечный удар… ты и сама не понимаешь, как такое происходит в душе. Хотя что это я… Ты ведь в Романа также втрескалась.
Пауза, еще одна глубокая затяжка…
-Он был душой компании. Весельчак, балагур, повеса и бабник. Ни одной юбки не пропускал. Взгляд этот его- с поволокой флирта. Как же девки от него с ума сходили, а он… Он на всех вроде бы смотрел, вот только когда на меня- всё. Почва из- под ног уходила. Плыла я. За ним плыла… Наверное, так все влюбленные дурочки. Я верила, что у него ко мне по- особенному. Сейчас анализирую, вспоминаю… конечно, обманывалась я. Да только как такое донести до дурехи, впервые втрескавшейся в красавца, да еще и после трех лет недосыпов, стрессов и истощения материнства.
Я ожила, знаешь. Женщиной себя почувствовала. Ведь лето почти было- хотелось красоты. Прическа, туфельки на каблуке лакированные, платья солнце- клеш. Я помню наш первый поцелуй. Рывком, позади дома офицеров, куда мы с Ефимом на танцы пришли. Жутко стыдно, неправильно. В первый раз. А потом….
Снова пауза. Одинокая слеза по подбородку.
-Я не буду, Аврора, рассказывать тебе всю неприглядную историю моей измены Ефиму. И даже как женщина ты не должна меня понять и простить. Осуждать можешь. У него тоже была любовница тогда, но это меня не оправдывает. И это тоже та история, какую я не хочу ворошить сейчас, когда его уже нет. Просто знай, что я выбрала твоего деда. Ради твоей мамы. У меня не было отца. Но его забрала война. Я не хотела лишать отцовского плеча и твою мать. Потому что тогда бы виновата была я и мои грешные желания, а не обстоятельства. Спустя годы я даже не сомневаюсь, что поступила правильно. Ты послушай все это, Аврорка, и сделай выводы. Конечно, мне кажется, что Демид хорошим был бы вариантом, перспективным. Для него море- это временная история. Он не моряк душой. И хитрый он, ушлый. Такие неплохо в жизни пристраиваются. Но если сердце другое говорит, дерзай, море уважает правду и искренность. Пусть Роман твой и заставляет меня все время вспоминать того, кто отнял мою дочь, это твой выбор.
Я слушала бабушку и ощущала, как голова кружится все сильнее, а тошнота посылает спазм за спазмом к горлу. Когда стало совсем невыносимо, рванула в туалет. Перед глазами мошки. Слабость. Что- то съела не то или лихорадка… вирус?
Отрываюсь, наконец, от унитаза. Поднимаю расфокусированный взгляд на оклик бабушки сзади…
-Сколько?- спрашивает она серьезно,
-Что?- не могу я понять вопроса.
-Срок сколько? Это ребенок Демида или Романа?
Глава 32
Глава 32
-Это ребёнок Ромы,- говорю я твердо, инстинктивно трогая живот.
Я пока все еще не могу поверить в то, что это правда. Не могу осознать до конца. Пусть и чувствую, что в теле уже происходят изменения. Весна забрала у меня дедушку, но принесла новую жизнь. И эта жизнь благословлена любовью. Я счастлива, пусть в моих то и дело проступающих на глазах слезах не только радость и предвкушение, но и тоска по родному человеку…
-Главное, чтобы и Рома поверил,- вносит свою нотку рациональности, пусть и режущей, как бритва, Ника.
Мне кажется, ее нервозность и волнение сейчас связаны не только с тем, что ситуация со стороны может показаться спорной…
Просто я точно знаю, они с Димой тоже пытаются, и уже не первый месяц. Еще до свадьбы. А вот такой нечаянный
