– А я не желаю.
– Вот как?
– Они так стремятся выдать меня за врача, чтобы клиника осталась за нами.
– Вполне логичное желание для частного врача.
– Но я не хочу становиться жертвой прихоти родителей.
– Не понимаю, в чем же тут жертва.
– Для них на первом месте не я, а клиника. Они и на смотрины непременно приводят либо врачей, либо студентов-медиков. А те тоже хороши, только об одном – «унаследуем ли мы клинику, если породнимся с вашей семьей? Кто будет платить за аспирантуру, пока жених не получит ученую степень?» И все в том же духе. Как послушаешь – ни одного порядочного человека.
– Ну нельзя же так ругать всех подряд.
– Не хочу я быть приложением к клинике.
– Зачем ты все так усложняешь? Это же естественно, что твой отец не хочет отдавать свое дело в чужие руки. Построить такую клинику заново сейчас обошлось бы в двести миллионов иен. А продать – хорошо, если полцены получишь. Ведь здание клиники ни подо что другое использовать нельзя. Так же как и оборудование, и инструменты. Естественно, для твоего отца невыносима даже мысль о том, что клинику, его детище, которое он растил и лелеял, постигнет такая участь.
– Ну а я? Что будет со мной?
– То, что клиника твое «приданое», вовсе не означает, что на смотрины будут приходить лишь охотники поживиться. Наверняка найдутся хорошие молодые люди, способные, достойные, но из бедной семьи, у которых нет денег на учебу в аспирантуре, но которые действительно потом полюбят тебя.
– Сколько уж было этих смотрин, а еще ни разу ничего похожего…
– А может, именно сегодня… Вряд ли родители станут желать тебе зла.
Микико молчала, не отрывая глаз от котацу. Слова Наоэ явно не убедили ее.
Наоэ допил сакэ и снова наполнил стакан почти наполовину.
– Смешно, конечно, мне читать тебе мораль, но… ты свалилась как снег на голову. Я просто вынужден.
– Извините. Я вам, наверное, помешала…
– Помешать не помешала, но, честно признаться, удивила.
– Простите.
– Ты поступила очень неразумно.
Наступила пауза, и сразу стал слышен накатывающий, словно прибой, глухой шум улицы.
– Еще кофе?
– Нет, спасибо.
Микико исподлобья посмотрела на Наоэ и тут же перевела взгляд на книжную полку.
– Тебе кто-то нравится?
Микико вздрогнула, как от удара, и резко вскинула голову. Узкое, почти детское лицо залилось краской.
– Тогда надо признаться родителям. Делать вид, что у тебя никого нет, и соглашаться на смотрины – просто нечестно по отношению к этому человеку.
– Я…
– Правда, по-моему, с кем бы ни жить, особой разницы не будет, но, если все же решиться взвалить на себя такую обузу, как брак, лучше уж выйти замуж за любимого человека.
– Обузу… почему?
– Брак – это когда мужчина и женщина вынуждены жить вместе очень-очень долго, верно?
Микико широко раскрытыми глазами следила за Наоэ, словно боясь пропустить хоть слово.
– Хотя… Не мне рассуждать о браке.
– А отчего вы не женитесь?
– Брак не в моем вкусе.
– Как это понять?
– Одни любят рис, другие – сакэ. Все дело вкуса. Наоэ запрокинул голову и допил стакан. Острый кадык дернулся вверх, потом вниз.
– А я вас тогда так ждала…
– Когда?
– На балете.
– А-а… В тот день ко мне неожиданно нагрянули гости.
– Женщина? Наоэ не ответил.
– Когда я позвонила, трубку сняла какая-то женщина. – Микико, смутившись, покраснела. – Ой, простите.
– Ничего.
Наоэ встал и, поправив воротник кимоно, присел рядом с Микико.
– Посмотри-ка на меня.
– Зачем? – Микико окончательно смешалась. Наоэ легонько обнял ее за плечи. Потом, не давая ей отвернуться, с силой прижался губами к маленькому, изящно очерченному рту. От Наоэ слегка пахло сакэ. Микико крепко зажмурилась. Ее веки подрагивали, от поцелуя щеки запали, словно выпитые до дна. Наоэ целовал ее и ждал, когда она перестанет сопротивляться. Наконец тело Микико стало мягким и податливым. И тогда, по-прежнему не отрываясь от ее губ, Наоэ поднял и бережно отнес ее на стоявшую в глубине комнаты кровать…
На другой день в половине шестого вечера Маюми отправилась к Наоэ. От Эбису до его дома можно было добраться минут за пятнадцать, однако на всякий случай Маюми решила выйти пораньше.
Был час пик, дороги забиты, но Маюми доехала до Икэдзири сравнительно быстро. От автобусной остановки прошла два квартала – до фруктовой лавки, где купила яблок и бутылку вина, – потом повернула за угол и остановилась перед большим белым домом. Ею вдруг овладело смутное беспокойство: «Вот я и пришла к нему. Сама… А, сколько бы веревочке ни виться…» В глубине души Маюми давно знала, что рано или поздно все кончится этим.
Восьмиэтажное здание поднималось над теснившимися в улочке лавчонками, точно смотрело на них свысока. Маюми почти физически ощутила, как давит оно на нее своей тяжестью. «Может, не стоит?..» – заколебалась она. За широкой стеклянной дверью, в огромном вестибюле с оранжевыми стенами, висели в несколько рядов почтовые ящики. Маюми медлила, не решаясь войти.
К подъезду подошел немолодой мужчина, удивленно покосился на стоявшую в растерянности Маюми, и она, не выдержав, рывком открыла дверь. Мужчина вошел следом; пройдя мимо, он повернул направо. Маюми с облегчением вздохнула и пошла налево, к лифтам.
Наоэ жил на пятом этаже. Оба лифта, как назло, были заняты. Нетерпеливо поглядывая на огонек вызова, Маюми поправила шарф под воротником. Броский оранжевый шарф – прекрасное дополнение к светлому пальто… Маюми нервничала. В подъезд вошли еще двое. Наконец двери лифта открылись, и Маюми шмыгнула в него, словно спасаясь от погони.
На пятом этаже было пусто. Вздрагивая от звука собственных шагов, она пошла направо по коридору, разглядывая номера квартир. Квартира Наоэ оказалась третьей от конца. Номер 518.
На двери висела маленькая неприметная табличка. Затаив дыхание Маюми подкралась и прислушалась. Удивительно тихо, ни звука – как будто никого нет дома. Войти или нет? Стоит только нажать кнопку звонка…
«А вдруг папочка узнает?» Беспокойно заныло сердце, перед глазами возникло разъяренное лицо Ютаро. Ей даже показалось, что она слышит его хриплый голос.
«А собственно, что тут плохого? – убеждала она себя. – Подумаешь, заглянула на минутку перед работой. В кафе раньше восьми все равно делать нечего. Вполне успею. До Гиндзы отсюда – полчаса. Только покажу ему ногу и уйду».
На пятом этаже снова остановился лифт, послышались шаги, глухой звонок.
Маюми зажмурилась и нажала на кнопку.
Раздалась мелодичная трель. Маюми проворно отскочила в сторону, чтобы ее не было видно через глазок. Дверь, однако, не открывали. «Может, нет дома?» – с надеждой подумала она и, осмелев, позвонила еще раз. Но в этот момент дверь отворилась. Она испуганно отдернула руку: перед ней, загораживая проход, стоял Наоэ.
