А все ложные схватки, чтоб их.
— Ты меньше вопросов задавай и морду подружелюбнее сделай, иначе с голой задницей останешься! — рявкнул Мирон.
— Держись, малая, — сказал Матвей, мельтеша за Мироном.
Хотела ответить, но схватка как даст, что крик вырвался сам собой.
Дальше уже ничего не помню. Сплошная боль и голос врача, успокаивающие слова мужа.
Рожала Устинову Марию Максимовну больше четырнадцати часов.
Думала, что больше никогда рожать не буду, да вот только когда маленький комочек счастья положили на грудь, забыла обо всем. Всё-таки, не испытав боли, нельзя познать настоящего счастья.
Уже в палате, после крепкого сна, принимала поздравления родни, такой шебутной, иногда совершено не вменяемой, но родной. Все улыбались, шутили, тихо переругивались, но замолкали под грозным взглядом Мирона.
— Пошлите, пускай отдыхают, а то устроили здесь табор, — разогнал всех мэр, на прощание сердечно поздравил нас с ещё одной Ивлевой.
— Она Устинова, — процедил Макс.
— Кровь у неё Ивлевых, вот увидишь, — улыбнулся Мирон.
— Да помирился бы ты с ним, хватит собачиться, — прошептала, когда все ушли.
— Я не такой добрый, как ты, — улыбнулся Макс.
Взяв дочу из кроватки, передал мне, чтобы я её накормила.
— Знаешь, ты ведь больше не моя Принцесса, — сказал Макс, наблюдая, как доча сосет грудь.
— Что? — растерялась.
Нет, я знаю, что поправилась, но чтобы вот так.
— Малыш, ты теперь Королева, а Принцесса у нас Маша, — улыбнулся Макс.
— Королева, а что, мне нравится, — улыбнулась.
— Люблю вас, мои девочки.
— И мы тебя, папа, — посмотрела с любовью на самого лучшего мужчину.
Двадцать лет спустя
— Мам, а когда ты поняла, что любишь папу? — спросила дочка, терзаясь от своих чувств.
Ох уж эти дети, любят друг друга давно, а осознавать начали только сейчас.
Артем, сын Вики и Вахи, занял особое место в сердце дочери ещё в раннем детстве, когда они, объединившись, издевались над Ярославом, который любил их постукивать в тайне от взрослых. Вот малыши и решили дать отпор, проказники.
— Мам?
— Извини, задумалась, — улыбнулась своей характерной девочке.
— Так когда?
— Влюбилась в Максима лет в семнадцать, но не осознавала этого, — призналась дочери.
— А когда осознала?
— Когда он поселился в соседней квартире, правильный препод с очаровательными ямочками, — сказала, окунувшись в прошлое с головой.
— А можно подробней, — дочь закусила губу от любопытства.
— Это долгая история.
— Я не тороплюсь, — сказала Маша.
— Ну что ж, тогда садись поудобней, сейчас я тебе расскажу наш путь к счастью.
Конец.
