— Я открою! — отец пошел в коридор, а мама осталась в зале. Она уже принялась вязать для Николаши тонкое одеялко. Хорошие нитки давно лежали у нее в закромах и цвет такой приятный бледно-желтенький, как солнышко по весне.
К гостям я была не готова. Просто не переживу расспросы соседей и сына показывать никому не хочу!
Быстро вытерев руки, я поспешила в спальню к спящему ребенку. Он как раз должен был проснуться, но в коридоре услышала встревоженный голос Леонида.
— Ася!
Я обернулась и встретилась взглядом с мужчиной. Он сам на себя не походил! Никогда не видела босса таким растрепанным и взволнованным. Словно и не Горыныч вовсе.
Папа стеной стоял между нами, не пуская на порог незваного гостя.
— Отец Кольки? — спросил он и получил мой кивок, уточнил: — Разговаривать будешь или спустить по лестнице?
— Буду.
— Ну проходи. — Папа одарил Леонида таким взглядом, что Борис бы точно дрогнул, босс же спокойно поблагодарил и даже разулся.
Я вернулась в кухню. Даже чайник поставила зачем-то. Хотелось занять руки, чтобы найти правильные слова, задать нужные вопросы. Пока я думала с чего начать, первым заговорил Леонид.
— Ася, мне нужно знать, почему ты поставила прочерк в графе “отец” и сбежала, — он бросил на стол папку. — Я тебя чем-то обидел?
От стука папки об столешницу я вздрогнула. Какого черта! Он хочет знать, так я расскажу и жалеть его самолюбие не стану!
— А почему я должна была вписывать тебя? — поинтересовалась у мужчины. — Разве ты сказал, что готов к этому? Дал подобное распоряжение своему юристу? Или быть может ты обсудил сложившуюся ситуацию со мной? Назови мне хоть одну причину, по которой я имела право на подобный поступок, не получив твоего устного или письменного согласия? — я скрестила руки на груди, ожидая ответов на свои вопросы.
Обида и гнев плескавшиеся в глазах мужчины разом стихли. Я права, и мы оба это знаем. В том, что стоит прочерк, не моя вина, а его молчание.
— Хорошо. — Расстегнув пуговицу пиджака, он сел на табуретку и посмотрел на меня снизу вверх. — Ты должна вписать меня, потому что я отец. У меня есть результат теста ДНК. — Я не удержалась и хмыкнула. Он выгнул бровь: — Я могу обязать тебя сделать это, но всё же прошу. Второе, я дал распоряжение своему юристу, чтобы он как можно быстрее оформил развод. — Он улыбнулся и поправился: — Оба развода. Насколько мне известно, я уже свободный мужчина… Можно сказать, бесхозный. А что до третьего твоего обвинения…
Неожиданно босс встал передо мной на одно колено и протянул маленькую обтянутую красным бархатом коробочку:
— Я бы очень хотел обсудить с тобой сложившуюся ситуацию.
И открыл крышку. В свете ламп переливался гранями и сверкал крупный бриллиант на лаконичном колечке белого золота.
Я смотрела на босса, кольцо, папку на столе, прокручивала его речь и понимала, что не готова к этому шагу. Скорей всего и сам Леонид не готов. просто у нас общий ребенок и брак — это правильно. Однажды я уже поступила правильно — вышла замуж невинной девушкой, можно сказать за первого мужчину, с которым у меня завязались серьезные отношения. Я больше не хочу спешить.
Руки сами спрятались за спину, я словно боялась дрогнуть, прикоснуться к кольцу и захотеть надеть его.
— Леонид, я готова обсудить ситуацию, но не так. Я с радостью впишу тебя в свидетельство о рождении сына, и для этого нет необходимости даже демонстрировать мне тест ДНК. Хотя я хочу знать, когда и почему ты его сделал. На счет разводов, мне обидно, что об этом знали все, кроме меня. Даже Борис. Теперь я понимаю, что он не обманывал. Мне кажется, сейчас нам не стоит спешить с браком. Мы почти не знаем друг друга, я не хочу, чтобы ты связывал свою судьбу с моей только из-за общего ребенка. Мне нужно что-то большее, прости.
Леонид вздохнул и, звучно захлопнув коробочку, поднялся. Убрал кольцо в карман и, шагнув вплотную, взял меня за руку.
— Ася, помнишь встречу в прекрасном восточном ресторане? Ты переводила смешную легенду о мальчике, который не узнал свою судьбу и, чтобы воспротивиться ей, даже кинул камень? — Он посмотрел в глаза и шепнул лукаво: — Я и есть тот мальчик. Так противился судьбе, что делал тебе больно, но…
Он усадил меня на табурет, нависнув теперь надо мной. Обдавая ароматом парфюма, пояснил:
— Осознал это только тогда, когда потерял тебя. Пришёл в квартиру, где без тебя и Николая всё смотрится мёртвым, холодным, совершенно непригодным для жилья. И вот, я смотрел на детскую кроватку и вдруг вспомнил, почему принял тебя на работу. Вместо того, чтобы выбрать одну из сотни профессиональных переводчиц, пришедших на собеседование, я обратил внимание на маленького воробышка.
Он протянул руку и нежно убрал с моего лица прядь волос.
— Уже тогда я увидел в тебе красивую и желанную женщину, но, когда подписывал документы, понял, что ты несвободна.
— А если бы была? Разве это отменяло то, что ты женат? Или для тебя приемлемо изменять супруге?
Я скривилась, представляя, что и в нашем союзе, Лео применит ту же модель семьи, что и в браке с Валентиной. Мне опять затошнило. Я представила, как был зачат Николаша. Даже голова закружилась, и я кажется, покачнулась.
— Ася, тебе нехорошо? — Леонид закутал меня в объятия. — Может, хочешь выйти на воздух?
— Нет, я... мне…
Я тяжело вздохнула и приняла решение быть откровенной с Леонидом. Хватит недомолвок.
— Я как подумаю, каким способом был зачат Николаша, становится дурно. Господи, это ведь мерзость такая! Я думаю, он не должен знать о таком, никто не должен. Дети ведь должны рождаться от любви, а не так. Понимаешь?
— Николай и родился от любви, — мягко ответил он и прижал меня к груди. Я услышала учащённое сердцебиение мужчины. Он волнуется? — Не думай об этом, как о мерзости, ведь это наш ребёнок! Думай, как о красной нити судьбы. Да, наша любовь пришла… весьма необычным способом, и, признаюсь, мне тоже было не просто с этим смириться, потому я и тянул до последнего, чтобы рассказать тебе. — Он поцеловал меня в макушку: — Прости, что сбежал и не выслушал, что ты об этом думаешь. — Он отстранился и посмотрел мне в глаза: — Я ведь только с тобой и понял, что значит любить, Ася. Да, у нас не было привычных свиданий, но когда мы сидели ночами над проектом, я чувствовал себя счастливым. Когда мы понимали друг друга с полуслова на переговорах, у меня вырастали крылья. Ты не бойся моих измен, их не будет. Потому что я вкусил любви и теперь понимаю, чем она отличается от секса. — Он провёл пальцем по моей нижней губе: — Я люблю тебя, Ася.
У меня сердце рвалось из груди! Леонид сказал так много и так искренне и его объятия, его аромат парфюма, весь мужчина — я уже давно пропиталась им, вросла, запустила в свою жизнь, тело, душу. Мне безумно страшно признаваться, но не сказать еще страшнее.
— И я тебя тоже. — Мы оба потянулись друг к другу. Этот поцелуй был необходим, как глоток воздуха. Я не могла надышаться им, а когда он прервался, еще долго смотрела в любимое лицо. — Нам нужно научиться разговаривать друг с другом и не скрывать ни планов, ни чувств.
— Согласен, — уголки его губ дрогнули. — И ставлю вас в известность, госпожа, что сейчас я намерен попросить у вашего отца руки его дочери. И что я счастлив этому безмерно и предвкушаю серьёзную битву с умным человеком, коим выглядит ваш батюшка. — В глазах его плясали смешинки: — Примерно так?
Я рассмеялась, а затем призналась, без всяких улыбок:
— Они знают, что Борис не отец Николая и что это твой сын, но рассказывать нюансы я не стала. Дала понять, что изменила мужу и ребенок результат служебного романа. История с красной нитью мне нравится, но давай ее оставим для нас, а родителей моих побережем?
— Тогда к моим намерениям добавлю ещё и весьма живой рассказ о том, как я соблазнил свою сотрудницу: — подмигнул он.
— С удовольствием послушаю. — улыбнулась я.
— Тебе очень идёт улыбка, — шепнул он и, наклонившись, прикоснулся к моим губам невесомым поцелуем.
