Если вы думаете, что я тронулась умом, не стесняйтесь — вы правы. Потому что провернуть все этапы, ведущие к нашей неизбежной встрече, было намного сложнее, чем защитить диплом бакалавра.
Но, тем не менее, я здесь, и меня до сих пор не поймали на лжи. А, значит, цель близка как никогда.
Почему же тогда вместо победного ликования, я безуспешно пытаюсь скрыть дрожь в коленях?
Услужливо киваю девушке-секретарю и на ватных ногах поднимаюсь со стула.
— Сумочку не забудьте! — скалясь в фальшивой улыбке, почитательница красного указывает на предмет, оставленный на сиденье соседнего стула. — Я провожу вас до нужного кабинета.
Вцепляюсь в ручку Лилиной Келли (* модель женской сумки в виде трапеции с короткой ручкой) и проклинаю себя за то, что так по-идиотски вырядилась сегодня. Я — поклонница неброской, удобной одежды, которую нет необходимости постоянно поправлять. Чаще всего это — футболка (кофта) и джинсы. Но Лиля убедила, что в чёрном оттягивающем платье выше колен, которое она фактически заставила меня купить месяц назад, и в её счастливом васильковом жакете, ставшим таковым, потому что именно в нём подруга защитила диплом на «отлично», никому и в голову не придёт подозревать меня в мошенничестве. А в купе туфлями-лодочками, деловой сумкой и стильной укладкой волос лёгкими локонами — так, вообще, от бизнес-леди не отличить.
Мне бы ещё уверенность этих пресловутых бизнес-леди! Откуда они её берут?! А то сейчас со стороны я вижу себя сгорбленным дрожащим нечто.
Зачем я накрасила лицо так ярко? Пока сидела-ждала, могла успеть сбегать и смыть всё в туалете. Но теперь поздно стирать.
А вдруг Илья меня вообще не вспомнит?! Будет с загадочным видом и своей коронной ухмыляющейся улыбочкой впридачу потирать рукой переносицу, стараясь выудить из памяти, что его со мной связывало?
Вот чёрт! Может, пока не поздно удрать отсюда? Коридор длинный, успею не объясняясь улизнуть. Но нет! Секретарша то и дело оборачивается, будто нарочно нервируя меня.
Я столько раз представляла себе нашу встречу с Ильей, но в ней я выглядела очаровательно и безмятежно, а не невнятно и глупо.
Пытаюсь успокоиться, но пальцы сами собой пробираются под рукав жакета и начинают расчесывать многострадальный участок кожи. Всегда один и тот же.
«Соберись, тряпка!»— мысленно командую себе. Но оказывается, что нифига не мысленно, потому что секретарша внезапно останавливается и, повернувшись лицом ко мне, уточняет:
— Вы что-то спросили, Екатерина?
— Далеко ещё? — перестав чесаться, невозмутимо интересуюсь, копируя направленный на меня оскал вежливости.
— Уже пришли! — словно зная мою тайну, сообщает леди-ин-ред, резко занося руку с намерением постучаться в дверь.
От волнения я глотаю воздух, как беременная во время схваток. По крайней мере, в кино они всегда так дышат.
Тук-тук-тук! — это секретарша так тарабанит или моё сердце?!
Его голос слышен неотчетливо, но она открывает дверь и без стеснения ныряет в проём.
— Илья Анатольевич! Я привела к вам Екатерину из «ОконПро» — лебезит красотка-топ-модель-секретарь и, обернувшись, изумлённо вскидывает бровь, застав меня на совесть припечатанной к стенке со стороны коридора.
— Пусть заходит! — как-то отстранённо произносит Илья, но от звука его голоса моё сердце стремительно летит в пятки. И, кажется, я сейчас рухну в обморок прямо следом за своим непутевым органом.
Глава 23
Секретарша грациозно выныривает в коридор и таращиться на меня в явном недоумении, обескураженная тем, что я до сих пор не пошевелилась.
Воображение тотчас рисует позорную картинку, как девушка насильно отдирает моё, упрямо стремящееся слиться со стенкой тело и, злорадствуя, заталкивает его в дверной проём.
— Может, воды? — вежливо интересуется икона стиля, рассеивая тем самым пелену моей красочной фантазии. Отрицательно мотаю головой и жестом показываю, что я в норме.
Да что со мной такое?!
«Сама всё организовала! Теперь имей смелость принять последствия, — ехидничал внутренний голос. — Вперед! Не съест же он тебя!»
Не съест, то не съест, но может в грубой форме высказать всё, что думает. А с другой стороны — ну и пусть! Это лучше, чем прятаться и делать вид, что мне всё равно, несправедливо оставляя на невиновном человеке бремя несуществующей вины.
Натянувшись как струна, я выпятила грудь и нехотя отклеилась от стенки. Еле слышно поблагодарила секретаршу за учтивость и сделала второй, более уверенный шаг к двери. Всё, назад дороги нет.
От нарастающего с бешеной скоростью страха возникает заманчивое желание зажмуриться, но вместо этого я поднимаю подбородок настолько высоко, что почти не вижу пола, и почти бесшумно ступаю в дверной проём.
Сердце бесстыдно подпрыгивает вверх, мешая своим колотящим стуком адекватно оценить звуки в помещении, однако, зрение в кои-то веки меня не подводит.
Илья сидит за столом в чёрном кожаном кресле, что-то увлечённо рассматривая на экране ноутбука. Бесконечные пять секунд, которые я не дышу, он не отрывается от своего занятия, а после, заметив — кидает мимолётный взгляд на мою застывшую у двери фигуру и непринужденно произносит:
— Присаживайтесь, Екатерина! Мне нужна буквально минутка, чтобы закончить. Чай? Кофе?
Не узнал?! Илья не узнал меня. Осознание — как внезапная увесистая пощёчина, после которой из глаз должны немедленно брызнуть слезы.
«А чего ты ожидала? Что он веки вечные будет хранить твой образ в памяти? С какой-такой стати, а? Ты ему нож в спину вставила — предала и унизила. Таких людей автоматически вычеркивают из своей жизни черным маркёром и забывают как страшный сон!» — язвительно разжёвывает внутренний голос, пытаясь вновь и вновь вызвать у меня отвращение к самой себе.
Делаю затяжной вдох, чтобы усмирить нахлынувшие эмоции. Вроде получается. Но от досады я всё равно действую чересчур импульсивно: в несколько ускоренных шагов оказываюсь у длинного овального стола напротив рабочего места Ильи, нарочно громко тяну стул по полу, резко усаживаюсь и стальным тоном отвечаю:
— Чёрный со льдом, будьте любезны.
Илья, продолжая пялиться в монитор, машинально тянется к стационарному телефонному аппарату с очевидным намерением передать просьбу своей гостьи секретарю, но вовремя улавливает эхо подвоха. Озадаченно нахмурившись, он смело поднимает глаза, не оставляя мне ни единого шанса остаться неузнанной.
Наши взгляды неизбежно сталкиваются. Мой — пока ещё решительный, подстрекаемый сиюминутной обидой на невнимательность парня, и его — недоверчивый, изучающе-пристальный.
От наступившего разоблачения по спине галопом проносится табун мурашек, провоцируя сначала нервную дрожь, а затем — необъяснимый жар во всем теле. Мне кажется, я не только мигом забыла, зачем пришла сюда, но и навсегда разучилась думать и дышать.
Не разрывая гипнотизирующего зрительного контакта, Илья отодвигает ноутбук вправо, чтобы окончательно убедиться в своей заведомо верной догадке, а я, наконец, получаю возможность рассмотреть его лицо. Но к моему глубокому внутреннему разочарованию, кроме внешней привлекательности не вижу на нём ничего — ни малейшего намёка хотя бы на отголоски эмоций его хозяина.
Теперь ещё больше напрягаюсь, силясь утихомирить бесконтрольно пляшущие от волнения руки. Благо, успела вовремя спрятать их под столом.
— Привет! — только потупив взгляд на столешницу перед собой, осмелилась произнести, но настолько тихо, что сама толком не расслышала. — Классный кабинет!
— Да, неплохой. Светлый и просторный. Но самое удачное в нём — это форма: с любого угла отличный обзор, — в смысл фразы заложен сарказм, но звучит она до безобразия сухо. — А ты какими судьбами здесь? Что с Екатериной сделала?
— Выдумала.
Наконец Илья улыбается, но лишь уголками губ, как-то неестественно. А-ля: «Чего от такой, как ты ещё можно было ожидать». После — он медленно откидывается на спинку кресла и молча сверлит меня своим прожигающим, сбивающим с толку взглядом, подталкивая продолжить объяснения.
