Над Сергеем взметнулся какой-то резиновый шланг, я запищала от ужаса. Раздался вскрик, и рокер повалился на траву. Теперь они сошлись двое надвое, но я не осмелилась облегчённо выдохнуть, напротив, увидев, как по спине полковника прилетела дубинка, и от удара он немного осел, заголосила пуще прежнего.
Внезапно среди ругательств и возгласов, я отчётливо услышала:
– Ваня! Не трожь его! Не бей! – на спину тому здоровому парню, как обезьянка, запрыгнула неведомо откуда взявшаяся девушка.
В горячке боя этот придурок не услышал её слов и просто отпихнул девушку, как какую-то назойливую собачонку. Упав на землю, она моментально поднялась и собиралась вновь приблизиться, но её остановили ребята, что прежде удерживали калитку.
Воспользовавшись этой заминкой, мы с женщиной выскользнули за забор. Одновременно с этим полковник ударил в живот соперника, и тот рухнул сначала на колени, а потом лицом вниз.
Тяжело дыша, Слава откинулся спиной на загородку и стал наблюдать за Сергеем и Ваней, что сцепились друг в друга и покатились по земле.
– Перестаньте! – опять завопила я. Полковник взглянул на меня исподлобья.
– Ваня! Серёжа! – девушка каким-то образом вырвалась и очутилась возле валяющихся ребят.
– Стоять! – гаркнул полковник, рванув к ней, но перехватить не успел.
– Ваня! Он тебе наврал! Не было ничего!
Мы тоже с Анной Борисовной подбежали к ним. А следом и другие парни, им всё же пришлось их разнять.
– Что ты втюхиваешь мне шнягу какую-то! – прохрипел Ваня, поднявшись.
– Ну-ка, бабы! Быстро в дом! – рявкнул полковник.
Но мы не шелохнулись.
– Все! – заорал так, что мы, подпрыгнув на месте, припустили к терраске.
Ступив внутрь, при ярком освещении я неожиданно узнала эту девушку – это та самая брюнетка с рисунков, что висели на стене в комнате Сергея.
Плюхнувшись на скамейку, она громко всхлипнула и окончательно разревелась в ладошки. Я присела рядом и крепко её обняла.
– Не плачь, всё хорошо.
– Ох, девки! – цокнула языком Анна Борисовна.
А через несколько секунд я спохватилась и поспешила наверх – посмотреть, не проснулись ли мальчишки.
Проверив их сон, я тихонько вышла на балкон. Во дворе маячили полковник и Сергей. Они тихо о чём-то переговаривались. Вернее, понятно о чём – о случившемся! В руке Славы мелькнула пачка сигарет. Встряхнув её, чтобы выглянула сигарета, он протянул её сыну, а затем вытащил и себе.
Покинув балкон, я быстро привела себя в порядок и вернулась вниз.
– Боля… – выдохнул Сергей, открывая дверь. Шагнув к девушке, он схватил её за руку и увёл за собой.
– Сильно они тебя? – подскочила я к вошедшему следом полковнику, с беспокойством блуждая взглядом по его телу.
– Не позорь меня, женщина, – рассмеялся Слава, и я, положив ладони на мужские бёдра, уткнулась носом в широкую голую грудь, шумно втягивая воздух. От полковника исходил густой запах силы, мужественности и… возбуждения с примесью едкого сигаретного дыма.
– Испугалась? – скорее констатировал, чем спросил он и развернул меня к себе спиной. Сжав в объятиях, зарылся носом в волосы и нырнул рукой под мягкий шёлк моей майки, накрывая своей широкой ладонью грудь. Я обвела взглядом терраску, отмечая, что мы здесь остались совсем одни. Тяжело вздохнула и, стиснув губы, как маленькая пожала плечами.
– Пойдём, – шепнул он и подхватил меня на руки.
– Уй! – воскликнула от неожиданности. – Ты что делаешь! Спина! – взволнованным голосом напомнила я.
– Всё-таки лучше выпивки, хорошей драки и женщины под боком до сих пор так ничего и не придумали, – поделился полковник.
– Какой ещё женщины? – насупилась, обвивая его шею.
– Любимой, Кара.
Глава 29
Следующее утро началось с витающего в воздухе аромата ландышей и с оглушающей трели свистков.
– Мам! Мам! А мы в лес ходили! – скакали вокруг кровати мальчишки.
– И там такое красивое озеро!
– Смотри, что нам дядь Слава подарил! – просиял Никитка.
– Свистки! – похвалился Зоря, демонстрируя свисающий с его шеи шнурок с короткой трубочкой защитного цвета. – Если мы заблудимся, то будем в него сигналири… сигна-ли-зи-ровать! – с трудом выговорил он, а я потянулась и, сев на кровати, свесила ноги.
– А ещё, – заявил Никитка, заваливаясь спиной на постель, – в нём есть компас, мам! Смотри! – сунул мне под нос свисток.
– Обалдеть можно! – подивилась я и, снова зевнув, пригладила рукой взъерошенные ото сна волосы.
– Доброе утро, соня. – Я вздрогнула, только сейчас замечая, стоявшего в дверном проёме босоногого полковника. Привалившись плечом к косяку и держа руки в карманах старых рваных джинсов, он насмешливо мне улыбался.
Такой притягательный, красивый…
– Мам, это тебе, – смущаясь, протянул мне Зоря полулитровую баночку, наполненную водой и весенними ландышами, стиснутыми широкими крупными листьями. Приняв цветы, я опустила нос в белые колокольчики, упиваясь их дивным благоуханием.
Запомнил…
Губы сами собой растянулись в счастливой улыбке.
– Спасибо, мои сладкие, – обняла детей, встречаясь глазами со Славой. И сразу почувствовала предательский жар на щеках – так он на меня смотрел. Глубоким и каким-то поглощающим взглядом. Отчего меня молниеносно накрыли воспоминания о прошлом дне…
О мучительных ласках и беспощадных поцелуях, которые, казалось, были способны оставить на коже ожоги.
О мужской грубости. Желанной. Необходимой.
О чувствах, что бились в груди через край. И нестерпимой потребности разделить их на двоих. Желая полностью принадлежать этому мужчине.
Только ему.
Возбуждение вновь напомнило о себе, и внизу живота сладко заныло. Я невольно напрягла внутренние мышцы.
– Каррра… – шагнул ко мне полковник, едва дети скрылись из вида. Я поднялась навстречу, ясно ощущая слабость в ногах. Приблизившись вплотную, Слава наклонился, легонько коснулся губами моих губ: – Я опять тебя хочу. – И толкнул меня обратно на кровать, нависая сверху.
Целуя мою шею и дыша в самое ухо, он издал звук, больше похожий на рык раненого зверя, и мне стало безумно щекотно.
– Товарищ полковник! – захохотала я, вырываясь из его хватки. Слава придавил меня своим телом к матрацу ещё сильнее, забираясь рукой в шортики. – Пощадите! – начала извиваться.
– Мам! – донёсся до нас топот ножек по лестнице.
Полковник стремительно поднялся и, я даже не успела пикнуть, как тотчас оказалась на ногах рядом с ним.
Не перестаю поражаться его отменной реакции!
Дальше время полетело со скоростью истребителя. Не успели мы оглянуться, как пришла пора собираться в город – домой. Перед отъездом, как водится, нам собрали несколько сумок с различными соленьями, компотами, вареньями. Слава полез в погреб за картошкой, а мы с Анной Борисовной расположились за столиком в саду и с улыбкой наблюдали за мальчишками в теплице: низко пригнувшись, они скрупулёзно выбирали редиску покрупнее, как и наказала им бабушка.
– А ведь у Славушки уже могут быть внуки примерно такого же вот возраста… – задумчиво проговорила женщина, не отрывая взгляда от Зори с Никиткой.
Могут… быть?!
Я ошарашено уставилась на неё, перестав тереть кожу на шее в попытке спрятать под ладонью оставленные полковником засосы.
– Но Настя же сделала аборт и… – ляпнула я и поспешно прикусила язык, дабы не сболтнуть лишнего.
Анна Борисовна потянула уголки губ и коротко кивнула. Её улыбка сейчас показалась мне совершенно безжизненной.
– Как же я его любила, дочка… – она отвела от мальчишек глаза, устремив их в сторону железной крыши дома Семёныча. – Как любила… – прикрыла веки и вместе с тем сжала скрюченные пальцы рук, покоящиеся на столешнице.
– Кого? – прошептала я, немного подавшись вперёд.
– Отца Славушки. Лёшеньку своего, – вернула мне взгляд и тут же опустила его в стол. – Он гулял от меня. Я знала. Но поделать ничего не могла. Ни с ним, ни с собой. Бывало пропадёт на несколько дней. А я его искать... Сколько раз вытаскивала из-под баб этих. Он плакался, прощение просил. Какое-то время, как шёлковый. А после опять за своё. – Она сделала небольшую паузу и продолжила: – Лёшка он ведь был для меня всем. Моей жизнью и болью…
