Черт! С другой я бы именно так и хотел. Но не с Соней.
Она вытирает руки и проходит на кухню.
— Плодотворное утро? — дергает бровью и оперативно хватает большой рулон с вискозными салфетками, закидывая ими кофейную лужу, которая уже почти подползла к дивану.
— Не то слово, — ухмыляюсь, разглядывая, как она ловко убирает следы моего психа.
— Завтракал? — ее голос звучит нарочито бодро, и я жду, когда уже, наконец, Соню накроет.
— Перебили аппетит, — провожаю взглядом ее фигурку, пытаясь разглядеть какие-нибудь изменения и осознать, что внутри этой молодой женщины мой ребёнок.
Пожалуйста, признайся мне! Я ору на неё мысленно и сжимаю зубы, чтобы не делать это реально. Поплачь, разреши решить за тебя!
— Чай, кофе? — спрашивает, колдуя возле кухонного гарнитура. Всего за неделю эта территория стала ее.
— Кофе… — рычу.
Соня наливает себе чай и ставит мою чашку в кофемашину.
Кухню заполняет запах арабики.
— Держи, — на несколько секунд задерживается возле стола, добавляя в кружку сливки.
Я не понимаю, что происходит! Как Соня может мне в глаза так врать!
— Серёжа, — закусывает губку, — Скажи, а как там ремонт в моей квартире? Я бы хотела взять ключи… — говорит как бы «между прочим», пока распаковывает коробку конфет.
Сознание мутнеет от ярости.
Я перехватываю край стола и глубоко дышу.
— Сонечка, где ты была? — выдавливаю из себя.
— О… — разворачивается с виноватым взглядом и засовывает в рот конфету. — Тебе уже сообщили… — качает головой.
— Да, мать твою! — взрываюсь, секундой разгоняясь на крик. — Мне сообщили! Никакого аборта не будет! По крайней мере, точно не на мои деньги!
— Не ругайся, пожалуйста, — перебивая, начинает лепетать Соня. — Я поэтому про квартиру и спросила. Понимаю, что тебе не нравится Олеся, да я и сама не горю желанием с ней общаться, но бросить не могу в такой ситуации.
— При чем тут твоя долбаная Олеся!? — рявкаю. — Или это она тебе подсказала, что аборт от любимого мужчины — это нормально. Любимого же, Сонечка?
Наступаю на неё, заставляя вжаться попой в край столешницы.
— Ты о чем, Серёжа? — распахивает она свои оленьи глазищи.
Мне хочется врезать ей, чтобы перестала корчить из себя дуру, но я просто сжимаю кулаки.
— Я о нашем с тобой ребёнке, Соня, — произношу и чувствую, что мое терпение на исходе. — Я не позволю тебе сделать аборт. И даже если мне придётся ради этого стать для тебя самым последним человеком, я пойду на это. Потому что потом, лет через десять ты будешь жалеть. Обо всем. И о нас в том числе…
— Серёжа, я не беременна, — качает Соня головой. — С чего ты взял? А… — выдыхает она что-то вспоминая. — Кажется, я поняла. Карта пациента выдаётся на имя держателя счета, если оплата происходит по депозиту.
— Ты… — до меня медленно доходят ее слова. — Привела на приём вместо себя подругу, — выдыхаю, ощущая, что от облегчения даже не могу стоять.
Отхожу от Сони и падаю на диван.
Господи! Это не она. И я теперь, мать твою, на все согласен.
Что она там говорит… Мне хочется истерично поржать.
— Эй, Сергей Валентинович, — Соня забирается коленками на диван и обеспокоенно заглядывает мне в глаза. — Все хорошо?
— Я сейчас чуть не сошёл с ума, жестокая девочка, — усмехаясь, мотаю головой. — Но зато проверил главное — убить тебя не смогу, какую бы ты дичь не сотворила.
— Да ты что… — она кошечкой мостится ко мне на грудь. — Я бы не смогла. И Олесе очень тяжело далось это решение. Знаешь, как мы с ней плакали после приема. Помоги ей, пожалуйста… Я уговаривала оставить, но она боится рожать от Олега.
— От наркоманов не рожают, детка, — я зарываюсь носом в ее макушку, которая пахнет той самой успокаивающей меня земляникой и глубоко дышу. Теперь мне спокойно и почти хорошо. — Права твоя подружка.
— Так ты поможешь? — заглядывает мне в глаза, поднимая голову.
— Да, — коротко киваю. — Но это последний раз. Услышу про неё ещё, накажу тебя.
— Я поняла, — закусывает губку. — Спасибо…
— Поцелуй меня, Соня… сама… — прошу хрипло.
Мне очень нужно.
— Так? — прижимается горячими губками к моему подбородку. Нежные пальчики рисуют по затылку узоры, запуская тысячи мурашек по коже.
— Ещё, — сжимаю ее талию и веду руками выше, помогая Соне сесть на себя сверху.
Она смотрит мне в глаза. Снова восхищённо, благодарно и доверчиво.
Мою грудь постепенно начинает отпускать тяжёлое напряжение.
Глажу костяшками ее скулу, щечку, шею с бьющейся венкой… Соня ловит мои пальцы губами.
— Я люблю вас, Сергей Валентинович, — шепчет, ласкаясь о мои руки. — Я так соскучилась, — всхлипывает.
— Моя девочка… — я рывком подаюсь вперёд и врезаюсь в ее губы своими.
Теряя голову, одним движением стягиваю с Сони свитер и опускаю чашечки лифчика, сминая в руках грудь.
Да, да, мое! Это все мое!
Зацеловываю открывшуюся прелесть и возвращаюсь к губам.
— Выходи за меня, Соня, — рычу, на мгновение отстраняя ее от себя.
— Замуж? — переспрашивает удивлённо.
— Да! — киваю, немного теряясь.
Ее реакция снова убивает привычную мне логику. Любая другая женщина уже бы вопила на первый попавшийся намёк, что она согласна. Но не Соня…
— Хочу тебя. Хочу, чтобы ты никогда и никуда не смогла от меня сбежать.
— Звучит очень страшно… — шепчет она, прикрывая глаза. — Но я все равно не могу уйти сама. Я пыталась. Даже один раз вещи собрала.
— Дурочка, — несколько раз глубоко целую ее в губы. — Я бы нашёл и вернул. Даже не думай больше…
— А мы маме Любе расскажем? — интересуется робко.
— Да, — киваю. — И с моей мамой обязательно тебя познакомлю.
— Хорошо, — опускает глаза вниз.
— Сонечка, — я поднимаю ее лицо за подбородок, — ты не ответила…
Нервно сглатываю, смешно и абсурдно допуская, что у меня сейчас реально есть шанс быть посланным. Хоть и очень маленький.
Это так необычно, что я понимаю почему раньше для меня изначально был не важен любой женский ответ. Только ощущение возможной потери — даёт чувство ценности.
Слишком затянувшаяся пауза заставляет меня нервничать ещё сильнее.
Соня, глядя куда-то в бок, перебирает пальчиками пуговицы на моем поло.
— Я очень сильно хочу быть твоей женой, — говорит тихо. — Ещё сильнее боюсь, что разочарую. Потому что ты — удивительный человек и мужчина, а я — постоянно делаю что-то не так. Так ещё при этом очень стараюсь.
— Не бойся, — не сдерживаясь, усмехаюсь ее размышлениям. — Именно это даёт мне постоянное ощущение нужности. Считай, что дала мне смысл жизни.
— Ну ладно… — Соня счастливо хихикает. — Тогда ты сам напросился.
— Это да? — делая свой тон серьёзным, я возвращаю ее к вопросу.
— Да, — кивает, краснея щечками.
В моей груди эйфорично вспыхивает, и под тихий вскрик Сони я заваливаю нас на диван.
Быстро, разбавляя действия только поцелуями, избавляю себя и ее от одежды. Я так соскучился, что во рту собирается слюна от желания творить с этой красивой и возбужденной девочкой сладенький разврат.
Но я беру себя в руки и отстраняюсь.
— Я сейчас… — запечатываю на губах Сони поцелуй и хочу отойти в комнату, чтобы взять презервативы.
— Не уходи, — она вцепляется в мои плечи, понимая манёвр. — Я хочу так… — добавляет смущенным шёпотом.
— Детка… — я выдыхаю, не зная, как поступить.
— Пожалуйста, — обхватывает крепче мою поясницу ножками.
«Ну почему нет то!?» — Вопит мой мужской эгоизм, желающий метить территорию. — «Это моя будущая жена! Все законно!»
— Тогда заказывай, — скольжу губами по ее щёчке за ушко. — Мальчик или девочка?
— Мальчик, — горячо выдыхает Соня.
— Почему? — удивляюсь. — Я думал, что все женщины хотят девочек.
— Потому что ты хочешь мальчика, — игриво мурлычет эта засранка.
И я, не имея больше моральных причин тормозить, срываюсь, впиваясь поцелуем в сладкие, а спустя пять минут громкие губки.
