— Вкусная и сладкая. Моя хорошая. Снимай трусики.
— Самой?
— Да.
Возбуждение легкой щекоткой прошлось по телу. Его жадный взгляд скользил по моему телу.
— Поласкай себя. Как в тот раз.
— Как-то стыдно.
— Я никому не скажу, — прошептал Борис. Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за мной. Я провела ладонью по груди. — Смелее.
— Не могу. Ты так на меня смотришь.
— А чего тебя смущает?
Он наклонился к компьютеру. Включил сайт. Выбрал какой-то ролик.
— Иди ко мне, крошка.
— Кресло не выдержит.
— Выдержит, — возразил Борис, притягивая меня к себе, чтоб усадить на колени. — Раздвинь ножки.
На экране девица лежала на кровати, держа в руках резиновый член. Она зачем-то начала его облизывать, стараясь, как можно глубже запихнуть его в рот. В этот момент Борис стал ласкать меня внизу живота, при этом ласкал губами мочку уха. Девица в ролики перестала облизывать игрушку и запихнула ее внутрь себя, при этом она стала ласкать себе грудь, довольно сильно тянув за сосок.
— Хочешь также? — вкрадчиво спросил Борис.
— С игрушкой?
— Как в тот раз. Помнишь, как тебе тогда было хорошо?
От воспоминаний прошла дрожь.
— Оставь скромность. Со мной можно быть собой.
— Хочу.
— Тогда поиграем.
Повернувшись в сторону стеллажа, он достал из коробки вибратор. Я вжалась в Бориса.
— Не бойся. Я же тебе обещал, что не обижу. Просто доверься.
Я ему доверяла. Доверяла его рукам и ласкам. Мне нравилось отдаваться ему, теряя себя. Вжиматься в него. Чувствовать его огненные губы на коже в районе ключицы. В какой-то момент я чуть не закричала, чувствуя, как напряжение оставляет меня.
Повернувшись к нему, я спрятала лицо на груди у Бориса. Он ласково гладил меня по спине. Я всхлипывала, чувствуя, что мне больше ничего не надо. Вот совсем ничего. А при этом сидела на коленях у мужика, который только что оттрахал меня резиновым членом.
— Понравилось?
— Да.
— Вот и славненько.
Он меня поцеловал. Нашел мои губы и поцеловал. Отвел влажные волосы с моей щеки. Только после этого я поняла, что вся вспотела.
— А ты? — спросила я.
— В другой раз. Я свое получил, когда с тобой игрался.
— А в чем тогда кайф?
— Иметь твое тело в любой момент. Ласкать его. Слушать, как ты стонешь рядом со мной. Знать, что ты моя женщина.
— Твоя?
— Пусть ты пока не понимаешь этого, но ты моя женщина.
Глава 17
— О чем думаешь? — спросил Борис.
— Не знаю, как жить дальше, — ответила я. — Ты говоришь, что надо или жить самостоятельно, или играть по вашим правилам. А мне хочется иного.
— Если хочешь быть принцессой, то придется играть.
— Знаю. Но я этого не хочу, — ответила я.
— Хочешь. Тебе нравится играть эту роль. Только почему ты упрямишься?
— Не знаю, — я повернулась к нему спиной.
— Знаешь.
— Тогда не хочу об этом говорить.
— Я не буду настаивать. Все в твоих руках и возможностях.
Он был прав. Я сама решала свою судьбу. Сама всегда так считала. Но при малейших проблемах бежала искать защиту у кого угодно. Например, у Бориса. Он же был старше меня. У нас с ним ничего не было общего, кроме секса и моего интереса, что он может мне еще предложить. Платье. Свадьба. Пусть и в гостях. Я хотела быть с ним на праздники, потому что хотела поверить в сказку, которой не могло быть.
— Ты чего плачешь?
— Просто плохое настроение.
— Иди ко мне. Я тебя пожалею.
— Борь, не хочу…
— Оставь это все. Тебе плохо. А я рядом.
— Опять захочешь рассказать сказку? — я все же повернулась к нему.
— Нет. Сказок больше не будет.
— А что тогда будет?
— Завтра ты пойдешь на учебу. Потом мы с тобой пойдем по магазинам. Хотела же платье. А в следующие выходные мы пойдем на праздник.
— Дальше будет все как прежде?
— Решать тебе. Хочешь, то поживи у меня. Или в студии. Или вернись к отцу.
— Который в запой ушел?
— Что такого? Пропьется, потом придет в себя.
— Думаешь?
— Он крепкий мужик. Таких легко не сломить.
— А тебя? Что-то может сломить?
— Что-нибудь, — размыто ответил Борис. Коснулся губами моего виска. — Спи, завтра будет новый день и завтра будут перемены.
— Почему ты считаешь, что завтра будут перемены?
— Потому что будет новый день, — ответил Борис. — А он всегда приносит перемены.
Я поверила ему. Закрыла глаза и, наконец, уснула. Вот этого мне и не хватало. Чтоб он просто рассказал мне, как жить дальше, когда все рушится.
Утром я уже перестала чувствовать себя самой несчастной женщиной на свете. План появился, когда я умывалась. Если я сама могу решать как мне жить, то стоит эти решения воплотить в реальность. С Никитой надо было порвать. Как бы мне ни нравилась его внешность, но быть его любовницей из-за симпатичной рожи — это как-то глупо. У меня не было такого дикого желания оказаться под ним, только потому, что я хотела им полюбоваться.
Приготовив завтрак и накормив сонного Борис, я поехала в институт. По дороге позвонила папе. Он мучился головной болью и страдал от похмелья, но пообещал, что больше не будет пить, а к вечеру придет в норму.
Этому можно было порадоваться, но радости я не чувствовала. У меня была уверенность, что все будет хорошо, но вот радости не было. Это «хорошо» означали новые перемены, к которым я не хотела вновь привыкать.
— Ир, ты должна в этом поучаствовать, — подлетел ко мне Паша с листовками.
— Что на этот раз? — рассеянно спросила я, готовая услышать про очередную бедную собаку, кошку или бедную бабушку, которой надо было помыть окна.
— Вот. Собираем деньги на лечение девочки. У нее сложная форма ДЦП. Нужно лечиться за рубежом. А это немалые деньги. Его отец у нас работает в институте. А мама простая учительница. Сама понимаешь какие у них зарплаты, — сказал Паша, пихая мне листовку. На ней была распечатана фотография девочки лет пяти, сидящая на коленях у светловолосой женщины. На другой фотографии она была с Никитой, который вез ее в коляске. Худая девочка в толстых очках и немного кривыми зубами выглядела болезненной, но счастливой.
— А это ее отец?
— Да. Хоть у нас и не вел пары, но работает в институте.
Паша еще что-то говорил, а я не понимала. Смотрела на фотографию и не понимала, как Никита мог изменять жене, пока она находилась дома с больным ребенком? Я этого не понимала. Никита сразу упал в моих глазах не только как мужчина, но и как человек.
— Тебе плохо?
— Голова болит. Но ничего, скоро пройдет, — ответила я.
— Может кофе? И сразу голова пройдет. Я угощаю.
— Хорошо, — согласилась я. Мне нужна была пауза. Пусть эту паузу мне и предлагал Паша.
Мы пили кофе в студенческом кафе. Ели пирожки с капустой. Паша рассказывал мне про план компании по сбору денег. А я не понимала его целей. Вот сидел передо мной молодой человек с худыми щеками и синяками под глазами от недосыпа и рассказывал, как будет писать бизнесменам, чтоб найти денег.
— Ты сегодня почти не спал?
— Я с ночной смены. Подрабатываю в магазине. Расставляю товар по ночам.
— Как ты все успеваешь? И работаешь, и учишься, а еще и всем помочь пытаешься.
— Я не могу изменить весь мир, но если помогу хоть кому-то, то сделаю лучше небольшую частичку этого мира.
— А если люди, которым ты хочешь помочь, оказываются не такими уж хорошими?
— Думаешь, что эта девочка чем-то плоха? Она маленький ангел.
— А ее родители? Я знаю, что ее отец…
— А при чем тут ее отец? Что он не такой уж хороший человек? Бывает. Но он не бросил жену. Не бросил дочку. Пытается тянуть эту лямку, которая совсем нелегкая, а очень тяжелая. Знаю, про что говорю. Почему им не помочь, если мы в силах это сделать?
— Не знаю. Я не вижу ничего хорошего в этих благородных порывах, — ответила я. — Люди должны сами стараться решать проблемы.
