довольно большим животиком, – вы не против, мы ненадолго.
– Не против, – она с любопытством рассматривает Ангелину, частичную правду о которой пришлось рассказать, чтобы объяснить наше с ней вторжение, – я Маша.
– Ангелина, – малышка слабо улыбается, – вы беременны, мы точно не помешаем?
– Нет, – Маша отмахивается, – срок еще не такой и большой, мне не тяжело. Хотя живот огромный в этот раз. Третий ребенок.
– Ого, – несмело войдя внутрь, она снимает обувь и я следом за ней, – тут все очень изменилось.
– Да, дом был не очень современным, если честно, – Маша приветливо махнула рукой в сторону гостиной, – побродите по дому, а я заварю вам чай.
– Спасибо, – с благодарностью улыбаюсь понятливой девушке, самоустранившейся на кухне, – хочешь подняться на второй этаж?
– Там была моя спальня, вторая дверь от лестницы, – Ангелина делает пару шагов из светлой и современной гостиной с плазменным телевизором и жалюзи на окнах в стороны лестницы, – ее оставили, – она с нежностью гладит по отполированному дереву.
– Да, как и была, – поднимаюсь следом за Ангелиной на второй этаж, слушая как несколько ступенек прилично поскрипывают от старости.
– Сюда ремонт еще не добрался, – осматриваю деревянные панели на стенах второго этажа и окно в самом его конце, что выходит в сад.
– Я часто сидела на этом подоконнике, – Ангелина проходит к окну и присаживается, жадно смотрит вниз, – какие деревья старые.
– Двадцать три года прошло, – опираюсь плечом о стену, – много всего случилось.
– Вы так и жили там? – она кивает на мой дом, что со второго этажа стал хорошо виден.
– Первое время, но через два года переехали. Мама не выдерживала этой тоски и отец решил, что в другом месте нам будет лучше.
– Мама? – в ее голосе почувствовалось напряжение.
– Да, – я оттолкнулся от стены, – если хочешь посмотреть что-то еще, то давай, нас не будут терпеть долго.
– Хорошо, – Ангелина торопливо поднялась на ноги и первой открыла свою комнату. Тут также была детская, но уже для двух довольно активных мальчиков лет пяти. Обои с машинками и кучи роботов ясно об этом давали понять, – еще в родительскую загляну, – пройдя мимо меня, она распахнула дверь напротив и вошла внутрь, – мебель все та же и кровать.
– Да, – я даже не вошел. Мне здесь было откровенно неуютно.
– Я любила пробираться утром в их спальню и забираться под одеяло. Они меня обнимали, оба и мне было так хорошо. Я чувствовала, что меня любят, – Ангелинин голос опять дрогнул и она развернулась. Не глядя на меня выскочила из комнаты и сбежала вниз по лестнице.
Перевожу быстро дыхание и прикрываю на секунду глаза. Все тело сковало огромное напряжение и я почти не дышал все это время. Захлопываю дверь спальни и спускаюсь следом за Ангелиной, которая уже выбежала на улицу.
– Спасибо, – на ходу обуваюсь и киваю растерянной Маше, выходящей из кухни с чашкой чая, – мы пойдем.
– Хорошо, – та жмет плечами, – надеюсь, это помогло.
– Очень, – улыбаюсь ей на прощанье и выбегаю во двор, где Ангелина потерянно осматривается и обнимает себя руками.
– Для одного дня хватит, – быстро подходу и обнимаю ее, – тебе нужно отдохнуть.
– Да, я хочу уехать, – она упирается мне в грудь ладонями, – лучше вызову такси.
– Ты не поедешь на такси, – отрубаю уверенно и пока Ангелина не опомнилась, веду ее в сторону машину.
– Тогда отвези меня домой, – цедит она, не глядя на меня.
– Нет, Ангел, разговор еще не закончен, – захлопываю за ней пассажирскую дверь и смотрю через стекло в покрасневшие от слез глаза. Пока она меня полностью не выслушает – никуда ее не отпущу. Правда слишком давно скрывалась и пора наконец обелить имя матери, пусть Ангелу и будет больно, но Оля этого заслуживает.
Глава 26
Мною владеет полная растерянность и опустошение сейчас. Столь долго лелеемая мечта оказалась разбитой. Мамы больше нет.
Раньше можно было иногда поддаваться искушению и фантазировать о нашей встрече, как она видит меня, улыбается, раскрывает свои объятья и обнимает, может быть даже целует. Я до сих пор помню тепло ее рук, легкий запах сладкой выпечки, что от нее веял, голос такой плавный и успокаивающий.
Есть воспоминания, которые я хранила в своей памяти как драгоценности. Наши пикники в саду, праздники и как мы играли в настольные игры. Как я засыпала у нее на руках где-нибудь посредине сказки, как кралась утром к ней в спальню, чтобы немножко вместе полежать и поболтать.
Нам было так хорошо и потому все случившееся потом так непонятно. Мое детское сердечко было разбито вдребезги тем ее решением. Но даже через столько лет маленькая надежда во мне жила.
А сегодня умерла.
– Куда мы едем? – бросаю взгляд в окно на неизвестную дорогу. Мы уже выехали за город и шумные улицы сменили картинки полей и лесов. За своими мыслями я не уследила за тем, куда Демид меня везет.
– На дачу, это единственное, что я не продал, – его голос спокоен, а глаза не отрываются от лобового стекла.
Вообще не понимаю, зачем он это все затеял? Зачем тайком знакомился, зачем тащил в свою постель. Должен же был понимать, что я не приму его. Ничего не хочу иметь общего с этой семейкой.
– Я не хочу ни на какую дачу, – говорю с расстановкой, – отвези меня в мою съемную квартиру.
– Нет, – мышцы на его руках под рубашкой обрисовываются сильнее, когда он напрягается и сжимает руль, – я еще многое должен тебе рассказать.
– Истории вашей счастливой жизни? – горько усмехаюсь, – давай как-нибудь без меня.
– Ангел, – Демид бросил на меня усталый взгляд, – пожалуйста не делай из меня врага.
– Уже не важно, – отворачиваюсь к окну, – я хочу собрать свои вещи и улететь домой завтра же. Мне здесь больше делать нечего.
– Думаю, ты передумаешь, – раздалось глухо в ответ.
– Почему нельзя было поговорить в городе? Зачем тащить меня неизвестно куда? – прислоняюсь лбом к окну и смотрю за меняющимся зеленым пейзажем.
