глоток минеральной воды. — Не вижу проблемы. Так, на чем мы остановились?
— На серьезной беседе, — отвечает Алекс, который сегодня после агрессии с моей стороны решил играть против меня.
— Да, — Родион кивает и обращается ко мне, — за сегодня тебя чуть не убил бывший, потом ты решила со мной не разговаривать, затем обманула Алекса, довела до слез Беллу и вынудила меня сломать раковину.
— Раковина и Белла на твоей совести.
— Ну, если бы ты не ворвалась в кабинет, я бы ситуацию уладил иначе.
Ясное дело, что меня опять встряхивает.
— Трахнул бы ее, да? — едко предполагаю я и насмешливо вскидываю бровь.
Я уже готова зашить себе рот ржавой иглой, чтобы перестать говорить глупости обидные пошлости. Можно еще скрепить губы степлером, который валяется у меня в сумке в кармашке с шариковой ручкой и блокнотом.
— У тебя точно не завалялось пустырника? — Родион переводит уставший взгляд на Алекса. — Я бы всю банку разом выпил. Это же невозможно.
— А вам с ней еще жить в одном доме, — тот с сочувствием слабо улыбается.
— Твой Бельчонок не просто так трусы снял, — цежу сквозь зубы, — и сиськи вывалил тоже не для того, чтобы ими просто похвастаться.
И у меня предстает перед глазами живая и яркая картинка, как Родион сжимает белые груди и вставляет между ними свой впечатляющий член. Резко встаю, скрежеща зубами, будто это не фантазия была, а реальность, и сжимаю кулаки. Он ведь точно проворачивал с Беллой этот фокус. Между моей двоечкой членом не поелозишь.
— Сядь, Яна, — Родион поднимает взгляд.
— Почему ты не выбрал себе в любовницы кого-нибудь пострашнее? Ну или с грудью поменьше?!
— Давай я сразу поясню. Я против вставного силикона и твоя грудь меня вполне устраивает, — Родион переплетает пальцы рук на столешнице.
— Босс, я мог пойти покурить? — смущенно интересуется Алекс и получает в ответ твердый кивок.
— Сядь, Яна, — повторяет Родион, когда Алекс покидает стол.
Сажусь и стараюсь не думать о груди Беллы и о том, как ее смачно и с чувством мял Родион.
— Сколько у тебя любовниц? — задаю я прямой и злой вопрос. — Белла ведь не единственная у тебя.
Родион подпирает лицо рукой и медленно молча моргает.
— Я так и знала, что не одна! — я бью ладонью по столу и поддаюсь в его сторону. — Кобель!
— От предыдущих двух я уже избавился, если тебя это успокоит, — лицо у Родиона спокойное и не выражает эмоций.
— В смысле избавился? — севшим от испуга голосом спрашиваю я.
— Я бы сказал, расстался, но расстаются с теми, с кем было что-то кроме секса, — он постукивает пальцами по столу.
— То есть они живы? — с надеждой спрашиваю я.
— Естественно, — утомленно вздыхает Родион. — Яна, милая, ты за кого меня держишь?
— А зачем ты используешь слово “избавился”?
— Я уже пояснил.
— Ты мог сказать, — пожимаю плечами и на несколько секунд задумываюсь, — оставил их в прошлом.
— В общем, — Родион понижает голос, — нет у меня на данный момент любовниц.
Я пытаюсь сдержать в себе победоносную улыбку, но лицо против воли растягивается в ухмылку.
— И раз уж у нас тема зашла об интрижках, то я тебя предупрежу. Посмеешь вильнуть налево…
— Охамел?! — я переваливаюсь через стол, и Родион получает заслуженную пощечину. — Я же не ты! Я мимоходом ни с кем не заигрываю и никого не охмуряю. Вильнуть налево? О, мой милый, не дождешься такой радости! Я даже в вынужденном браке буду верной, понял? И даже назло не буду изменять!
— Это радует, Яночка, — Родион улыбается и щурится. — И ты должна понимать, что я тоже не запятнаю брак изменами.
Я удивленно замолкаю, возвращаю пятую точку на стул и наливаю себе воды, чтобы скрыть волнение. Можно ли считать это признанием в любви?
— А раз мне уготована роль верного супруга, — Родион скалится в улыбке, — то что это значит, Яночка?
— Что ты не совсем подлец?
— Нет, — Родион откидывается назад и бархатным голосом говорит, — это значит, что я решил все же требовать с тебя супружеский долг.
— Почему ты все сводишь к сексу? — тоскливо интересуюсь я.
Мне, конечно, льстит, что Родион испытывает ко мне жгучее желание, но я хочу большего. Я хочу душевной близости с ним и прочной связи, которая крепче и ярче физического удовольствия.
— Потому что у меня высокое либидо и я люблю секс, а секс с тобой мне нравится больше, чем с другими женщинами, — умиротворенно отвечает он на мой укоризненный вопрос. — Я еще ни с кем раковины не ломал и не кончал под струей горячей воды.
— А как же…
— Любовь? — с легкой иронией спрашивает Родион.
— Да, — удрученно отвечаю я и опускаю взор, потому что не могу выдержать прямой взгляд почти черных глаз. — Мне будет тяжело…
Меня прерывает стук каблуков Беллы, которая подплывает к нашему столу с небольшим подносом в руках, а на нем стоит хрустальная розетка со взбитым сливками и свежими ягодками.
— Белла… — Родион закрывает глаза, а на лбу его проступает пульсирующая гневом венка, — Ты не вовремя.
Согласна на все сто процентов. У нас тут, наконец, серьезный разговор наметился с выяснением важных вопросов, которые определят курс нашей совместной жизни, но прогнать Беллу у меня не хватит совести. Я чувствую перед ней вину, ведь я стала причиной того, что ее так хладнокровно и жестоко бросили.
— В моем ресторане принято подавать этот десерт влюбленным парам, — Белла очаровательно улыбается нам, а официантка у стойки, прижав к груди счет, едва заметно с предупреждением качает головой.
Потом она трет пальцами, будто что-то сыпет на воображаемое блюдо, и закусывает губы. Я не Алекс, чтобы не понимать немых жестов и намеков, поэтому с тревогой наблюдаю, как Белла ставит розетку с десертом на центр стола и выкладывает две маленькие серебряные ложечки с длинными и изящными ручками передо мной.
Отверженные женщины способны на страшные поступки. Родион ее унизил, пусть этого сам не осознал, и она теперь
