не похоже на меня. Обычно любовницы получают дорогие, бездушные подарки с намеком, но эта ласточка что-то трогает в душе. Глубокое и забытое много лет назад. Откидываюсь на сидении, закрывая глаза, не отпуская украшение.
Белые стены больницы неприятно давят. Самая престижная и дорогая клиника в восточной Европе кажется душной и безжизненной. Дочь моего друга сейчас в операционной. Кусаю губы, не в состоянии собрать мысли воедино. Как так произошло? Внезапно слышу звонок мобильного.
— Влад, — голос помощника звучит напряженно, — их тормоза испортили. Кто-то изначально запланировал эту аварию.
И словно ответ на мой вопрос, в конце коридора появляется Игорь Левин. Словно гиена, он подбирается ко мне, мерзко улыбаясь. Рядом с ним шагают бравые представители доблестной полиции.
— Владислав Волков? — спрашивают в один голос.
— Да, — выдыхаю и поднимаюсь.
Что ты задумал, ублюдок?
— Вы арестованы по обвинению в убийстве семьи Орловых.
Сжимаю руки в кулаки, стискиваю зубы почти до хруста. Вот значит, как?
— У меня есть минута? — не отрываю взгляда от некогда лучшего друга.
— Увы, нет. Пройдемте…
— Ну хоть в туалет меня отпустите?
Полицаи нехотя расходятся, пропуская меня к мужской комнате. Оказавшись в кабинке, сразу набираю номер главврача.
— Антон. Слушай сюда. У меня очень мало времени. Девочку спрячь, оформи как погибшую и не задавай вопросов. Ни одна живая душа не должна знать, что Юлия Орлова жива, ясно?
— Понял, — отвечает он.
— С остальным я разберусь сам. Подведешь меня — знаешь, что будет. Отбой.
Выхожу из уборной и покорно иду за сотрудниками полиции.
— Доволен? — оборачиваюсь к Левину.
Он молчит, лишь улыбается одними глазами.
— Они все мертвы. Из-за тебя… — я знаю, что это он.
— Господин! — меня вырывает из болезненных воспоминаний кореец-таксист, — мы приехали.
Расплачиваюсь и направляюсь в свой номер. Голова гудит как после знатной попойки. Вваливаюсь в номер, как вдруг чувствую — что-то не так. Постель примята, вещи сдвинуты. Осознание, что я перешел дорогу кое-кому влиятельному мгновенно отрезвляет. Тело напрягается, готовое в любой момент отразить атаку.
— Со Хён, — выдыхаю, понимая, что столь поздний визит является демонстрацией отчаяния.
— Владислав, — ломано отвечает кореец и выныривает из тени.
Как я и думал — идеальный экземпляр. Высокий, жилистый, со звериным взглядом.
— Мне сказали, что ты хочешь отказаться от моего предложения.
— И вы опустились до шантажа? — он присаживается в кресло.
От этого человека веет настоящей опасностью. Чемпион мировых чемпионатов в смешанных единоборствах, многократный победитель любительских подпольных соревнований, где главное правило — это отсутствие правил. И сейчас он может применить на мне парочку силовых захватов или ударов. Но главное в общении с хищником — не показывать страх.
— Это не шантаж, — прохожу вглубь и достаю два стакана для виски, — а методы убеждения.
Он берет у меня бокал, не спуская глаз.
— Я могу убить вас, — признается, сжимая сбитые пальцы в кулаки.
— Это тебе не поможет. Согласишься — станешь звездой «Колизея». Выиграешь — озолотишься.
— Я решил завязать.
— Из-за ребенка? — спрашиваю без тени сочувствия.
— Да.
— Если я передам фотографии отцу твоей жены, как думаешь, что он сделает?
Вижу, как опытный боец тушуется и нервничает. Еще бы. Его любимая женщина — дочь высокопоставленного и влиятельного коррумпированного чиновника. Этакий крестный отец корейской мафии. И если он узнает, что пока любимая дочурка вынашивала ребенка, ее муж развлекался с несовершеннолетними школьницами, по голове точно не погладит.
— Думаешь, фото есть лишь у меня? — продолжаю добивать его, как вдруг в глубине души начинает всплывать жалость.
Тошно от одного своего голоса. Во что я превратился? Но работа есть работа. Добиваю несчастного понимая, что он может не вернуться к жене и ребенку.
— Если со мной что-нибудь случится, снимки сразу попадут к твоей семье.
От взгляда бойца мне не по себе. Ненависть сочится из каждой его клеточки. И почему я чувствую себя жалким? Ведь грешен здесь он. Со Хён. Что ты будешь делать? Чувствую себя обмазанным грязью и кровью. Хочется забраться в душ, обратившись к воспоминаниям о маленькой пленнице. Смыть поскорее налет мерзости.
— Я согласен, господин Волков, — опустошенно отвечает мой гость, — надеюсь, ваша совесть будет чиста.
Затем он громко хлопает дверью. Я вливаю в себя почти всю бутылку, до утра пытаясь смыть с себя смрад вины. Внутри нет света, лишь тьма и боль. Какой смысл пытаться и карабкаться наверх, если уже запятнан? Рассвет медленно облизывает спящий отель розовыми лучами. Я всю ночь просидел в кресле, пытаясь напиться и забыться. В шесть утра ко мне стучится Регина.
На помощнице лишь шелковый халатик, едва прикрывающий круглую задницу. Привлекаю ее к себе, забираясь между ног. Уже мокрая. В ней есть все, что я люблю. Прижимаюсь головой к животу, пытаясь стряхнуть чувство вины.
— Влад, — обнимает мою голову, — что случилось?
Гуляю руками по гладкой коже, но ощущаю лишь отвращение. Отталкиваю Регину, затем снимаю с себя рубашку и брюки.
— Со Хён согласен на мое предложение, — почти рычу, — моя задача выполнена. Я взял тебе билеты на завтра. Сам же возвращаюсь в Москву.
— Но я… — она обнимает себя руками, непонимающе хлопая глазами.
— Оформи его и убедись, что все в порядке. Больше я не потерплю провалов. Свободна.
В глазах помощницы мелькает гнев, сменяющийся обидой. Когда она покидает мой номер, я наконец-то остаюсь один. Принимаю душ и собираю вещи. Чувствую, что нужно вернуться. Руки тянутся к телефону, набираю номер Инны.
— Здравствуй, Влад. Как поездка? — весело отвечает управляющая.
— Нормально. Как Юля? — задаю самый важный вопрос.
