там, звонил, но ее трубка все время была в не зоны, в соцсетях ее не было с пятницы. И только сегодня, войдя в инстаграм и увидев фотки с хештегом «День студента», которые выложил Левша, понял, что половина нашего потока, включая Одинцову, все выходные зависали на его даче.
Я отправился туда с утра пораньше. Мне не давала покоя мысль, что Одинцова могла быть причастной к тому нападению. Хотя, чему я удивлялся? Это очень даже похоже на нее. У нее всегда отключалась голова в порывах ревности. Поэтому она вполне могла попросить каких-нибудь упырей припугнуть Тасю.
Если это так, то я сделаю все чтобы вытрясти из нее имена тех тварей и не оставлю от них ни одного живого места.
Не удивительно, что Тася призирала меня.
Пока я пытался загладить свою вину за прошлое и добиться, чтобы она перестала разговаривать со мной сквозь зубы, в это время Одинцова делала все, чтобы снова столкнуть нас лбами.
С такой бывшей я рисковал до конца жизни остаться для нее врагом номер один.
Подъехав к дому Левши, я едва нашел место, чтобы припарковать машину.
Он каждый год отмечал День студента на своей даче, и каждый год я входил в список приглашенных. Правда, в этом году пришлось пропустить мероприятие из-за соревнований.
Которые я с треском провалил.
Настрой на победу был бешеный, пожалуй, я никогда в жизни не был настолько хорошо подготовлен к бою. Но стоило только принять звонок от Таси и весь этот настрой полетел к чертям. В голове звенел ее крик вперемешку с рыданиям. Одновременно меня распирала злость на Одинцову. Но вместо того, чтобы направить эту злость в нужное русло и выплеснуть ее на соперника, я окончательно поплыл.
И в итоге в третьем раунде меня впервые за четыре года нокаутировали.
Тренер до сих пор не мог прийти в себя после моего поражения. Мы оба рассчитывали на победу, тренировались, не покладая рук. А я взял и подвел его. В поезде, когда мы возвращались домой, он первые на моей памяти заговорил об увольнении…
― Ого, какие люди к нам подтянулись! ― распахивая дверь, удивился Левша. Волосы его торчали в разные стороны, на шее красовались два засоса, в руке была банка пива. ― Проходи, проходи, давай. Пивчанского будешь? ― он протяну мне банку.
― Нет, спасибо.
Я прошел в комнату, по которой как зомбаки ходили люди.
― Одинцова здесь? ― оглядываясь по сторонам, спросил я.
― Была где-то, ― пожал плечами Левша. ― А вы это, снова вместе что ли?
― Нет. Поговорить с ней надо.
― Поищи ее в комнатах на втором этаже, ― друг хлопнул меня по плечу и, прибавив звук у колонки, танцующей походкой прошел к дивану и упал прямо между двух незнакомых мне девчонок.
На втором этаже было три комнаты, и в каждой из них кто-то спал. Одинцову я нашел в спальне Левши. Она спала в обнимку с Танькой, ее одногруппницей.
― Подъем! ― крикнул я над ее ухом. Но от моего голоса быстрее проснулась Таня.
― Князев? ― нахмурив татуированный брови, Таня потерла глаза. ― Ой… А ты чего здесь?
― Соскучился, прикинь!
― Алинка… ― она потрепала Одинцову по плечу. ― Одинцова, ети мать! Проснись, говорю! Смотри, кто приехал.
Одинцова открыла один глаз, увидела меня, а через секунду резко поднялась и захлопала нарощенными ресницами.
Я перевел взгляд на Таню.
― Можешь оставить нас на пару минут?
Прихватив с собой две пустые банки из-под пива, Таня, с опаской озираясь на меня, вышла из комнаты.
Я сел на кровать, и почему-то по привычке, как перед боем, размял шею.
― Ну что, давай рассказывай, что это были за хмыри?
― Ты о ком? ― нахмурилась Одинцова. ― О тех второкурсниках, с которыми мы тут вчера играли в карты что ли? ― она потупила взгляд и положила руку на сердце. ― Тим, я тебе клянусь, что не играла на раздевание. Только Танька играла, а я просто сидела и…
― Да плевать мне на то, что ты тут делала! ― крикнул я. ― Говори мне имена тех, кто поджидал Тасю в нашем поселке.
Одинцова вытянула лицо и вытаращилась на меня во все глаза.
― Кто поджидал? В каком поселке? Ты что, гонишь что ли? Откуда мне-то знать?
― Вот только давай без твоего актерского мастерства, ладно? Я знаю, что ты наняла каких-то уродов, чтобы припугнуть ее. Если мне не скажешь кто это был, то сейчас сядешь в мою машину и поедешь вместе со мной в полицию, ― доходчиво объяснил я.
― Тимур, я правда не понимаю о чем ты! ― ее голос задрожал, глаза заслезились. ― Я признаюсь, что докапывалась до нее, но никаких людей не нанимала. Я что, по-твоему, дура какая-то, чтобы заниматься такими вещами?
Я был в замешательстве. Хорошо зная Одинцову, понимал, что ее слова были больше похожи на правду. Обычно, когда Алина врала, ее глаза бегали, и она начинала путаться в словах.
― Ты говорила ей, чтобы она убралась из Москвы, чтобы не было еще хуже?
― Это говорила, да, ― всхлипнула Одинцова.
― Что означало «Чтобы не было еще хуже»? ― спросил я, заставляя себя дышать ровно.
― Мы просто постебались над ней в тот день. Вытащили из ее рюкзака спортивную форму, а потом надели ее на скелет в кабинете биологии. Честное слово, ничего больше ей не сделали. Ни о каком нападении я даже знать не знала. Вон, у девок спроси, они подтвердят каждое мое слово. Сейчас я Таньку приведу.
Алина вскочила с кровати и выбежала из комнаты.
Пока ее не было, я, прижавшись лбом к стеклу окна, пытался привести в порядок нервы и понять, что вообще происходит? Может, на Тасю действительно напали какие-то наркоманы, но из-за издевок Одинцовой она решила, что их подослала она?
Голова шла кругом.
В комнату вбежали Таня с Алиной и, перебивая друг друга, с пеной у рта
начали доказывать, что они не подстраивали никакого нападения. И я был склонен им верить.
Тася
Андрей Олегович, как оказалось, был тот еще фрукт. Когда мы проезжали через Ярославль и застряли там в пробке, он, открыв окно, обматерил водителя, который подрезал его черную как смоль «Ауди». А еще он часто курил, абсолютно этого не стесняясь, и слушал
