меня одну, вдруг еще кого любимого найду, пока ты отсутствуешь? — предположила, старательно отсекая от себя плохие мысли.
— Что-то вроде того, — улыбнулся мужчина.
Я тоже улыбнулась, подняла ладонь, которую он удерживал в своей, оставляя на его пальцах легкий поцелуй.
— К нему тебе точно не стоит ревновать, — прошептала, опуская руку. — Я крестная его дочки. Ничего кроме.
— По вашей переписке так не скажешь.
— Может быть, когда-то давно у нас и было кое-что, и это оставило свой отпечаток на нашем общении, но это не значит, что я вдруг прыгну на его член, потому что мне внезапно стало скучно. Тем более, когда у меня уже есть, на чей прыгать, — хмыкнула, освобождаясь из его хватки и вернулась к снятию второй запонки.
— На который ты не запрыгнешь, пока я не буду официально свободен, я помню, — вздохнул Тенгиз, отстраняясь, и забирая у меня снятое.
— Верно. Поэтому в твоих же интересах разобраться с этим как можно скорее, — тоже отступила от него подальше, вопреки желаемому.
— Мотивация двухсотого уровня.
— Видишь, какая я полезная?
— Со всех сторон.
Я на это только улыбнулась как можно милее и невиннее. Тенгиз проворчал что-то на своем едва слышно, но более никак не показал, что ему не по нраву сложившаяся ситуация. Отошел к рабочему столу, бросив на него, рядом с пиджаком, платиновые квадраты.
— Когда я решу ситуацию с Этери, в тот же миг ты станешь моей женой, — заметил он далеким от шутки голосом.
— Звучит, как угроза.
— Констатация факта. Но ты можешь воспринимать, как тебе угодно.
Я на подобное обещание только глаза закатила. Вечно ему нужно все усложнять.
— А если я откажусь?
Тенгизу мои слова явно не понравились. Поняла это по напрягшимся плечам.
— А ты откажешься? — обернулся он ко мне.
В черных глазах застыл лед спокойствия. Обманчивое впечатление, потому что я прекрасно знала, что скрывается под его толщиной. Буря из многочисленных эмоций. Вот и отвернулась, чтобы не видеть их, когда я озвучу свой ответ.
— Возможно, — уставилась в окно, обняв себя обеими руками. — Ты слишком торопишь события, Тенгиз.
За спиной послышались его шаги, замерев ровно за моей спиной. На талию скользнули горячие ладони, крепко, но осторожно прижав к своему обладателю.
— Нет, — ожидаемо не согласился он со мной. — Я слишком их тормозил с самого начала. Больше я такой ошибки не допущу, — выдохнул в мой затылок, вызвав толпу мурашек вдоль всего позвоночника.
А может, это слова так на меня действовали. Не разобрать. Да и не хотелось. Хотелось обернуться и обнять мужчину. Не стала себе в этом отказывать. Обхватила обеими руками его талию, прижавшись щекой к груди, где внутри размеренно билось чужое сердце. И мое тут же с лёгкостью подхватило этот ритм. Подстроилось. Став с ним единым целым.
— Я тебе уже говорила, но все равно: спасибо, — произнесла едва слышно. — Что отпустил меня тогда, — пояснила через паузу. — Мне это было нужно.
— Потому и отпустил. Хотя очень о том жалел все эти годы.
— Прости.
Вместо ответа мужская ладонь зарылась волосы, принявшись массировать мой затылок, добавляя к предыдущей толпе мурашек новую.
— Не стоит просить прощения за то, о чем не сожалеешь. Просто скажи, что это было не напрасно и принесло тебе счастье. Этого достаточно.
— Иногда ты бываешь слишком идеальным, — выпрямилась, уткнувшись лицом в его шею, оставляя на ней легкий поцелуй. — Я была счастлива. Но очень-очень-очень сильно скучала по тебе. Если я о чем и сожалела, то только о том, что не могла разделить с тобой все эти годы свой триумф и радость победы от достигнутого.
— Хорошо.
В мужском голосе послышалась улыбка, и я не могла не улыбнуться в ответ.
— Люблю тебя, — шепнула, зажмурившись.
Я отчаянная, да. Первая выдаю признание, когда всем известно, что это плохая примета. Не стоит девушкам показывать свою слабость и зависимость перед мужчиной так открыто. Он должен первым признаваться в любви, тогда отношения будут крепче и долговечней. А я… Либо глупая и доверчивая, либо и впрямь отчаянная и бесстрашная. Первое — вернее, судя по поступкам. Но что уж теперь, слова сказаны, а ответ… не имеет особого значения. Хотя бы потому, что я его и без всяких признаний знаю. Чувствую. Ощущаю всей душой.
— Живу для тебя.
И это лучшее, что я когда-либо слышала.
Все-таки не зря говорят: твой дом там, где твое сердце. И я уже в который раз, стоя в объятиях Тенгиза, ловила себя на том, насколько это изречение по-настоящему верно. Мне было хорошо в своей квартире в Питере, в доме Артура в Подмосковье, у родителей, но только в руках Тенгиза я обрела истинный покой. Уткнулась носом в его шею, прикрыла глаза и окончательно расслабилась.
— Расскажи мне, — шепнул он, ведя ладонью по моим волосам, перебирая отдельные пряди.
— Что рассказать? — выдохнула, не особо пытаясь вникнуть в его слова.
Слишком хорошо вот так, когда нет никаких преград. Когда он исключительно мой и ничей больше. Когда со мной.
— Что угодно. Что-нибудь о себе. О том, каким видишь будущее.
— С тобой? — улыбнулась, оставляя невесомый поцелуй на его шее.
Хотя он все равно его почувствовал. Заметно вздрогнул, а объятия стали крепче.
— А видится? — уточнил охрипшим голосом.
— Может быть, — хмыкнула, снова целуя.
— И что видится?
— Много чего, — отозвалась уклончиво, оставляя новый поцелуй на мужской шее.
— Например?
Дотошный. Любимый. Мой.
— Я же уже говорила: открою школу танцев, буду сотрудничать со столицей, давать ребятам шанс достичь желаемого ими успеха, как я.
Кто-то скажет ерунда это все, а я скажу, что мечты должны исполняться. Любые. Даже самые безумные на первый взгляд. И если я могу помочь с этим хоть кому-то, я это сделаю.
— Возможно, звучит очень самонадеянно, но…
— Не
