отделаю так, что мать родная не узнает.
Тщательно осматриваюсь по сторонам в поисках виновника происшествия и внезапно, до моего слуха долетает слезливое бормотание:
― Я не хотела! Только легонько оттолкнула, а она полетела вниз! Я не виновата! Предупреждала же не приближайся к нему! Сама виновата.
Этот лепет из повторяющихся по кругу фраз, резко привлёк моё внимание и сфокусировав взгляд на лепетавшей девушке, мгновенно вскочил на ноги, собираясь всю дурь вытрясти из этой паразитки.
― Матвеева, тварь! ― крикнул, яростно сжимая кулаки, ― так и знал, это твоих рук дело! Придушу, заразу, прямо здесь, придушу! ― подлетая к однокласснице сидевшей на верхней ступеньке лестницы, с которой и упала моя Настенька. И снова, этой ненормальной повезло избежать моего правосудия. Подскочившие ко мне друганы скрутили в бараний рог, безжалостно заломив руки за спину.
― Снайпер, угомонись! ― орали они, ― кровопролитием Насте не поможешь, ― убеждали.
― Пустите, я эту мразь сейчас по стенке размажу! ― орал в ответ, не оставляя попытки вырваться из их захвата.
В чувства меня привела хлёсткая пощёчина Зины.
― Успокоился? ― интересовалась она, не разрывая зрительного контакта.
Молча сверлил её гневным взглядом.
― Пошли, скорая Настю увозит. С ними вместе поедем, ― велела она, грубо хватая за руку, уводя за собой.
Плёлся черепашьим шагом за носилками с лежащей на них Настей, которые аккуратно сносили по лестнице приехавшие медики.
Резво запрыгнули с Зиной в машину скорой. Двери захлопнулись, завыли сирены, и машина выехала со школьного двора. Мчались по городу на всех парах. Как и положено, машины уступали нам дорогу.
― Снайпер, соберись, ― вновь велела староста, отрывая меня от пристального наблюдения за состоянием Насти, в надежде заметить хоть какие-нибудь мизерные знаки того, что она пришла в сознание, ― родителям позвони.
Кивнув, начал судорожно соображать, куда дел в спешке свой сотовый. Пошарив по карманам униформы, оказывается мы оба со старостой, так и поехали без курток. Ну, да, о них даже и не думали, понял, что мой телефон, так и остался у кого-то из моих друзей.
― Зин, сотовый, остался у Витька с Дэном, ― сообщил как бы невзначай, ― можешь набрать на своём номер…
― Вот, набирай сам, ― ответила, протягивая мне свой телефон.
― Спасибо, ― забрал аппарат из её рук, судорожно вспоминая отцовский номер.
Похоже, что правильный номер набрать удалось лишь с третьей, а может четвёртой попытки. Это и понятно, ведь был весь на нервах. Безумно переживал за свою Настеньку.
Услышав с той стороны трубки отцовский голос, произнёс глухим голосом:
― Пап… ― а дальше ком в горле, намертво застрявший не позволил выдавить ни слова.
Зина, заметив мой ступор, воскликнула строго
― Снайпер, не тормози! ― не получив от меня никакой реакции на свои слова, грубо вырвала свой сотовый из моих рук и заговорила сама.
― Извините, Саша сейчас слегка неадекват. Я Зина Клюева, звоним мы вам, чтобы попросить, как можно скорее подъехать в больницу, адрес скину смской, Настя упала с лестницы.
― Не упала, ― зло рыкнул в трубку, ― столкнули её…
― Не ори, Сафонов, все подробности выложу твоим родокам, как только встретим их в больнице.
Каталку с Настей тут же увезли на всякого там рода томографии, а нас попросили подождать в зале ожидания нейрохирургического отделения.
Плюхнулся на одно из пустующего ряда кресел. Опершись локтями в колени, сцепил пальцы на затылке, своей поникшей головы. Староста присев на соседнее с моим кресло, тактично молчала. Звенящую тишину, разорвал шквал вопросов от мачехи, посыпавшихся на мою туго соображающую голову.
― Что с Настей? Где она?
Молча поднял на неё невидящий взгляд. Собравшись с духом, начал отвечать, но дальше слов:
― Настя, она… ― дело так и не пошло.
― Саша, не молчи! Где моя дочь, отвечай! ― с истерящими нотками в голосе, взывала ко мне мачеха.
Тут же послышался строгий и одновременно мягкий голос моего отца:
― Ириша, не дави на него. Не видишь, мальчик, в полной прострации, ― убеждал отец, приобнимая за плечи Настину мать.
― Эм, извините, но о том, что конкретно произошло с вашей дочерью, могу ответить только я, ― заявила спокойно староста моей мачехе, ― потому что Саши в тот злополучный момент не было рядом.
― Почему? ― произнесла одними губами Ирина Сергеевна.
― Наверное потому, что никто даже и предположить не мог, что такое с Настей может вообще произойти.
Сидя всё так же с поникшей головой, слушал подробный Зинин рассказ о событиях, предшествовавших падению моей любимой девушки. Каждое сказанное старостой слово, будто острый нож, вбивалось в мой мозг.
И тогда, наконец-то, сделал единственное, на тот момент, правильное, так мне казалось, умозаключение, что, это именно я, виноват в случившемся с Настей, пусть и косвенно. Моя, девочка, пострадала из-за того, что эта стерва, Матвеева, увидела в ней свою соперницу.
И в её больной голове, родилась эта ужасная идея, по избавлению от преграды, надеясь на то, что таким образом сможет вернуть меня себе, так скажем.
― Сынок, ― тряхнув легонько за плечи, позвал отец, ― пойдём, Настю уже привезли.
После его слов, молниеносно сорвался с места, вбегая в палату следом за её матерью. Отец со старостой спокойным шагом вошли следом.
― Где я? Что со мной? Что вообще происходит? ― пыталась сообразить я.
Столько вопросов возникает разом в моей разрывающейся от давящей боли голове. А, ответов ни на один из них у меня нет.
Я напугана до чёртиков, ведь перед глазами сплошной туман, словно чем-то завязали глаза. Кто-нибудь, помогите, вопила мысленно. Язык совершенно отказывался слушаться. А из-за этого звона колоколов в ушах, едва ли расслышу чей-либо голос, если даже позову на помощь.
И всё же лучше рискнуть, и попытаться, чем тупо пялиться в неизвестность. Потому что даже её не могу чётко увидеть. И я, собрав все свои силы, громко, так мне казалось, позвала:
― Саша!
Мгновенно, ощутила прикосновение тёплой широкой ладони к моей щеке.
― Я здесь, ежонок, ― услышала любимый голос, возле самого уха, даже сквозь весь этот неумолкающий шум в ушах.
― Где я? ― впервые приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы внятно произнести нужные мне слова.
― Ты в больнице, любимая, ― ответил с нежностью.
― Да?! Почему я здесь? ― очередной вопрос, который опять требует усилий.
