Боже! Я пропала. С ним я перестаю контролировать свое тело, оно будто живет отдельно от меня. Еще несколько минут назад я была готова убить его, за предательство, как я думала, сейчас же я громко стону под ним, извиваюсь и сама двигаю бедрами, чтобы глубже, чтобы часто, не щадя. Чтобы в космос, вместе.
Герман не щадит не мои губы, ни мое тело. Он жадно и грубо вколачивается в меня, губами засасывает мою кожу, как изголодавшееся животное, оставляя следы, довольно рычит и кончает, одновременно со мной. Мы долго, молча лежим. Я после полученной эйфории не чувствую тяжесть его тела. Герман же в свою очредь н перстает целовать мое тело. Я чувствую в себе, как его член снова наливается, твердеет и шевелится.
— Нет Герман, нет!
— Сколько раз я просил тебя не говорить мнеНет? — он приподнимается, смотрит в мои глаза все еще пьяными, потемневшими глазами.
— Я не могу… так..- тихий стон срывается с моих губ, когда шевелится во мне, кусая нежно мочку уха.
— Как?
— Не предохранятся… ты знаешь какие последствия бывают.
— Знаю, — говорит спокойно, не прерывая свои поцелуи и влажные скольжения по моей коже.
— Встань… выйди с меня.
— Не хочу, не могу. Я пиздец как соскучился, думаю я сожру тебя сегодня, — говоря при этом он кусает мою кожу.
— Больно же.
— Пусть будет больно, чтобы понимала всегда меня.
— Я и так помню.
— Ты скучала? — спрашивает, добирается до моих сосков и начинает терзать их.
— Нет…аххх. Герман! — я пытаюсь оттягивать его волосы, ему хоть бы что? Не больно что ли?
— Скучала?
— Как я могу скучать, по человеку, зная что он там с другой? Ты бы скучал за мной, зная что я с другим? — он приподнимается, смотрит на меня свирепыми глазами.
— У тебя мыслей даже про другого не должно возникать.
— И не возникало, я просто спросила.
— Я ответил, что сильно скучал, — он наклоняется и проводит влажным языком по моим губам, — никуда больше не поеду, без тебя. Завтра же поедем сделаем тебе загран.
— Герман.
— Да сладкая.
— Ты мне обещал… рассказать.
— У меня никого нет. Была девушка, мы даже жили вместе какое то время.
— Жили?
— Алена, главное сейчас никого нет. Только ты.
— Ты ее тоже любил?
— Нет. Я никого не любил до тебя, не знал, что такое любить.
— А как же она..?
— Давай не будем о ней?
— Зачем ты летал к ней?
— Я к ней не летал. У меня там бизнес. Пришлось оставить все другу, так как не собираюсь туда возвращаться.
— Правда?
— Кстати, мы приглашены на свадьбу Вано. Я вас знакомил с ним и с олей, его невестой. Полетим вместе? — он облизывает мои соски по очереди, медленно двигаясь во мне. Я уже вся горю и жажду его жадных движений, а он спокойно не торопясь доводит меня до безумия.
— А Она? Твоя девушш…… ааа, — кричу, когда кусает за сосок и тянет его, — больно же! — другой рукой мнет другую грудь.
— Сказал же, все покончено. У меня только ты! Хватит о ней, обхвати меня ногами, как умеешь! — и толкается в меня.
— О Боги! — я зарываю пальцы в его волосы, обхватываю его крепко ногами, позволяя двигаться все чаще и чаще.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — срывается с моих губ, я прикрываю глаза, понимаю что тоже призналась ему.
— Блядь, детка! Я пиздец как счастлив!
— Поцелуй меня.
Глава 33
— Герман подожди! — я сильней кутаюсь в пуховик, отпускаю руку Германа, отступаю назад, — я думаю мы поспешили. Может вернемся назад, пока нас никто не заметил?
Шикарный большой двор, весь усаженный цветами и кустами, которые сейчас просто стоят в снегу, некоторые из них плотно завернуты в полиэтилен, чтобы за зиму не замерзли. Не знаю кто ухаживает за этими цветами и кустами, мама Германа или у них есть садовник, но здесь все идеально, учитывая то, как идеально все выглядит. Я в принципе ничего не понимаю в цветах, особенно в розах, как за ними ухаживать, чтобы они пережили зиму, а тут видно умелая рука.
Зима у нас в этом году очень холодная и морозная. Но я почему-то уверена, что ни один куст не погибнет от мороза. Кроме цветов и кустов вдоль забора высажены в ряд еловые деревья. Они еще не очень высокие, молодые, темно-зеленые. Не знаю правда как называются, похожи на ель. Красота неописуемая. От ворот до крыльца дома выложена красивая дорожка из дикого камня, по которой мы сейчас идем, то есть в данный момент стоим. Снег кучей лежит вдоль тропинки. Наверное отец Германа, Виктор Васильевич убирает с утра снег во дворе.
— Я не знал, что ты такая трусиха, пошли, — говорит и снова тянет за собой Герман, полностью уверенный, что мне уже пора знакомится с его родителями. С моими-то уже знакомство было.
— Подожди, — перевожу дыхание, глотаю морозный воздух, — что подумает Виктор Васильевич? Аа? Только познакомились и уже… мы вместе?
— Ты моя девушка, мама ждет Алена, ты сама слышала какие указания были от нее: Не опаздывать, а пока ты тут придумываешь отговорки не идти, время идет, — подмигивает, — а она уже видела нас с окна из кухни, уверен.
— Ты думаешь? — я смотрю за спину Германа и на окно, ничего не вижу, кроме как маленького пруда во дворе, с другой стороны от дома, сверху покрыта льдом.
— Я достаточно хорошо знаю свою мать.
— У вас во дворе пруд? — Герман смотрит туда, куда и я.
— Да, маленький, папа сделал в этом году.
— Как красиво, — неподалеку от пруда стоит мангал, столик и лавочки, и беседка. Сейчас это все смотрится не менее красиво, в снегу, чем например, это смотрелось бы весной, когда кругом зелень и цветы.
— Сказал заведет уток, как только моя жена забеременеет, чтобы с внуками любоваться ими.
— Уток?
— Уток и утят. Пошли уже.
Я не уверенно ступаю по дорожке, за Германом, но не успеваем мы дойти до крыльца, как дверь открывается и к нам выходит Виктор Васильевич. В домашних штанах и теплом свитере, впервые вижу его одетым по простому, не в деловой костюм.
— Корикова? — спрашивает отец Германа, тепло улыбаясь мне.
— Алена папа.
— Пчелка нашего магазина, как я могу не запомнить ее? — он протягивает мне руку, я пожимаю и улыбаюсь. Радуясь теплому приему.
— Здравствуйте.
— Рад видеть тебя дочка.
— Взаимно.
— Не думал, что у моего оболтуса есть вкус, но сынок, — он пожимает руку сына, — я горд тобой и чертовски рад, что ты наконец нашел достойную девушку, — я вмиг краснею и смущаюсь.
— Папа!
— Может вы пройдете внутрь? — кричит мама из кухни, — я тоже хочу познакомится.
Папа Германа помогает мне раздеться, под громкие возмущения Германа, что он сам в силах мне помочь. Я же хочу сказать обоим, что могу и сама, но решаю не вмешаться. Пока Виктор Васильевич вешает мой пуховик, Герман успевает чмокнуть меня в щеку, за что опять краснею, теперь взгляду как помидор. Я снимаю сапоги и прохожу дальше по прихожей под руку Виктора Васильевича.
— Здравствуйте, — я стою неподвижно, перед милой, ухоженной женщиной, с короткой стрижкой и легким макияжем, пока Герман не подкрадывается сзади и не обнимает за талию, притягивая меня к себе.
— Мама, познакомься это Алена — мать твоих будущих внуков.
— Что? — меня слегка потряхивает от такого заявления, но заметив улыбку на лице матери Германа, отпускает.
— Привет дочка, я Жанна. Рада знакомству.
— Спасибо.
— Ну что мы стоим? Пошли за стол? — это уже отец Германа.
— Нет еще, ничего не готово, — говорит Жанна, отчество которой я не знаю. И как к ней обращаться, если что? — пошли дочка поможешь, — я иду вслед за мамой Германа и попадаю на кухню, где пахнет очень вкусно, разнообразной едой.
Светлая, просторная кухня с современным ремонтом и новомодной техникой, которой я бы не смогла в случаи чего пользоватся.
— Вот дочка, — она указывает мне на посуду на столе, — протри и разложи, помоги накрыть. Как только Гермион сказал, что познакомит нас со своей девушкой, меня накрыла паника, — отчаянно начинает рассказывать женщина, доставая из холодильника нарезки, салаты, накрывает на стол, я же вытираю тарелки, стаканы, вилки, сервируем вместе стол, — я же не знаю что ты любишь, каким блюдам отдаешь предпочтение, а когда спросила Германа, он сказал она съест все, что ты приготовишь, — я смеюсь, зная Германа. уверена, что именно так он и ответил, — говрит мол, твои все блюда обалденные.
