Влюбился, что ли? — Плюхнувшись на стул, Гаврила берет пирожок. Даже не помыв руки. — М-м-м. Вкусно. Любовь Владимировна, примите мое восхищение. У меня, кстати, отличные новости. Жених ваш дал заднюю. Катит сейчас на встречу с нашим боссом с белым флажком в руках. Не доводит любовь бизнесменов до добра, увы и ах. Хочешь пироги до конца жизни трескать — придется расстаться с заводом. Я, если честно, думал, что Жданов несколько дней кочевряжится будет. Он же упрямый, как черт. Но, как говорится, не так страшен черт, как его малюют.
И смеется прямо с набитым ртом. Вот уж кого кормить не хочется. Пренеприятнейший мужчина.
— Наш босс еще пару лет назад к нему с делегацией приезжал, — откровенничает разомлевший от еды Гаврила. — Предлагал взаимовыгодное сотрудничество. Так ваш жених его фактически на три буквы послал. Мол, не интересно ему такое предложение. Вот и прилетел бумеранг. Глядишь, не задирал бы нос, сидели бы вы сейчас в обнимку перед телевизором и бед не знали.
— Не совсем понимаю, о каком бумеранге вы говорите, — замечаю я, не в силах спрятать неприязнь. — Игорь много лет успешно ведет бизнес и в деловые решения едва ли принимает из желания кому-то утереть нос. Если он отказал вашему начальнику, значит предложение действительно его не заинтересовало.
— Как много знают о бизнесе современные инженеры, — саркастично произносит Гаврила, явно задетый моим ответом.
— В бизнесе я, допустим, понимаю немного, но в людях разбираюсь. Невозможно построить с нуля успешную компанию, не имея делового чутья. И сколько бы вы не пытались поливать Игоря грязью в попытке оправдать действия свои и вашего руководства, с точки зрения закона и морали наказания и осуждения достойны именно вы.
— Лучше бы вы и дальше пироги стряпали, Любовь Владимировна, а не ввязывались в полемику. Не забывайте, что вы здесь заложница. И что лучше не злить тех, от кого зависит ваша жизнь.
— Вы угрожаете мне расправой? — с удивлением переспрашиваю я. — Владимир рассказал мне о требования вашего руководства. Грубость и насилие в мой адрес недопустимы.
— Володенька от сытости язык слишком распустил. — Глаза Гаврилы недобро вспыхивают. — Смотрю, вы действительно умеете обращаться с мужчинами. Не иначе какие-то модные интернет-курсы прошли.
— Помилуйте, какие еще курсы? — Я непонимающе моргаю. — Неужели на нормального человека сейчас необходимо учиться?
— Я еще не закончил. Так вот, Любовь Владимировна. На меня ваши кулинарные чары не действуют. Не думайте, что если обзавелись влиятельным ухажером, то получили мандат неприкосновенности. Я угроз вашего Жданова не боюсь. На своем веку кучу богатых ублюдков встречал и без зазрения совести плевал им в лицо. И вашего жениху плюну.
— У вас какая-то личная неприязнь к тем, что умеет зарабатывать? — осведомляюсь я. — Просто пытаюсь понять, почему вам так важно непременно в них плюнуть?
— Лучше сделайте-ка мне чай, миледи, — цедит Гаврила, багровея.
Инстинкт самосохранения подсказывает мне, что на рожон лучше не лезть и просьбу выполнить. Добряк Володя ушел спать, и в случае непредвиденных обстоятельств вступиться за меня вряд ли сможет. А у моего похитителя присутствует явное недовольство жизнью и глубокие комплексы на тему социального неравенства. По-хорошему, ему бы пойти в долгосрочную терапию, но боюсь, в ближайшее время он вряд ли это признает.
— Вам с молоком? — осведомляюсь я в пол оборота, и поймав взгляд Гаврилы, устремленный аккурат на задние карманы моих джинсов, непроизвольно кривлюсь.
Находится с ним в одном помещении становится все более неприятно. Даже возникает мысль его сковородой огреть. Она как раз горячая и чугунная.
— Я просто поглазеть. Ничего такого, — бессовестно заявляет он, заметив мое недовольство. — Я в курсе, что с такой как вы мне ничего не перепадет. Ни мастью не вышел, ни счетом в банке.
— У вас сложился превратный стереотип о женщинах, которым вы прикрываетесь как щитом. Вместо того, чтобы разглагольствуют о том, что не существует достойных женщин, для начала стоит попытаться самому стать достойным мужчиной. А там, глядишь, и появится та самая. Которая будет любить вас не за масть и не банковский счет.
Я говорю это на эмоциях и моментально об этом жалею. Вот для чего я воздух сотрясаю? Ясно ведь, что передо мной глубоко травмированный индивид.
— Что-то мы с вами слишком разболтались, Любовь Владимировна. — Рывком отодвинув ящик стола, Гаврила извлекает канцелярский скотч и надвигается на меня. — Грубить и насиловать я вас не собираюсь, как и было оговорено. А вот на счет заклеенного рта указаний не было.
Я машинально пячусь назад. Во-первых, Гаврила так и не помыл руки. Во-вторых, неизвестно, какую клеевую основу имеет этот скотч. Возможно, содержит токсичные компоненты, способные вызвать кожный ожог. И в- третьих, эта процедура принудительного молчания сама по себе унизительна.
Расстояние между нами сокращается до небезопасного метра, когда входная дверь с грохотом распахивается. Раздается быстрый топот шагов и на кухне появляется человек, которого я ну никак не ожидала увидеть. Молчаливый Михаил. Спустя несколько секунд появляется и сам Игорь, при виде которого из меня вырывается вздох облегчения. Потому что я знаю, что теперь все будет хорошо.
— Чего застыл, юродивый? — гаркает Жданов, испепеляя Гаврилу взглядом. — Делай, что собрался. Только имей ввиду, что как только ты ее хоть пальцем коснешься, я тебе этот рулон ногой в задницу запихаю. А после побеседуем, как ты докатился до жизни такой.
Дальше события разворачиваются молниеносно. Молчаливый и, как мне всегда казалось, не слишком-то расторопный Михаил, во мгновение ока вдруг оказывается рядом с растерявшимся Гаврилой и, ловко скрутив ему руки, прижимает к полу.
— Это ваш личный ниндзя, что ли, товарищ Жданов? — сипит тот, побагровев от натуги. — А вы, видать, угрожать только на словах горазды?
— Так не терпится предмет какой-нибудь в задницу заполучить с моим автографом? — брезгливо интересуется Игорь, обойдя его. — Не пытайся провоцировать меня, гном ушастый. Всему свое время. Ты как?
Последние слова адресованы ко мне, так что я не могу не заулыбаться.
— Да терпимо вроде. Хотя задержись я здесь еще на сутки, стала бы нервничать гораздо сильнее. Все-таки ни сменной одежды нет, ни телефона, ни косметики.
Жданов иронично щурится.
— И это все, что тебя беспокоит?
— Я бы предпочла не рассуждать о том, чем чреваты похищения. Ты приехал за мной, и это самое главное. Только ответь, пожалуйста: неужели бессовестные начальники этого бессовестного товарища… — я киваю в похрюкивающего от боли Гаврилу, — действительно вынудили тебя заморозить строительство нового завода?
— Да еще чего. Игорь Жданов не для того
