Богдан, ведь из-за этой девочки ты едва не пустил свою жизнь под откос?
Ее слова как удар под дых. Меня опять в прошлое возвращают. А в голове уже сто и один вопрос. Дан тоже страдал? Ему тоже было плохо после нашего расставания? Насколько? Так же как и мне? А может хуже? И очень хочется узнать. И очень хочется спросить.
- Мама!.. К чему весь этот допрос?
- Я просто хочу поближе познакомиться с твоей женой, - она смело его взгляд выдерживает, хотя я бы давно сдрейфила, - что в этом плохого? И с ее сыном тоже. В конце концов я давно мечтала о внуках. Кажется дождалась.
Снова взгляд на меня. Долгий. Выразительный. Никаких сомнений не оставляющий. И я понимаю, что мне конец. Вот сейчас от моей тайны и следа не останется. Кирпичика на кирпичике. Она всем все расскажет. Прямо здесь и сейчас. А я даже возразить не смогу.
Как во сне наблюдаю за происходящим. За ее дальнейшими словами. И только мужская рука на талии помогает устоять на ногах.
- Что же вы его раньше не привели? - спрашивает свекровь, усмешкой своей так сына напоминает, ее сына, моего, боже как они все похожи. Почему я раньше об этом не подумал? - Не познакомили нас? Такой замечательный мальчик. Я сразу Богдана в этом возрасте вспоминаю.
Мне закричать хочется и кажется, что все вокруг тоже уже догадались. На меня смотрят. Осуждают. И Дан. Самое главное Дан. И теперь он точно никогда меня не простит. Не простит того, что скрывала. Теперь говорить правду страшнее раза в два становится. А еще страшнее, что наш хрупкий, так неожиданно наступивший мир, может вот-вот рухнуть.
Поэтому сына крепче за руку сжимаю. Словно в любой момент готова рвануть отсюда на своих двоих.
- Привет! Тебя Данила зовут?
Несмотря на красивое, дорогое платье свекровь почти на колени присаживается. В глаза мальчику заглядывает. А тот лишь слабо кивает в ответ. Ко мне жмется.
- Красивое имя. Знаешь, у моего сына похожее. Мы его тоже Даном между собой называем. Надо же какое совпадение. Ты Дан и он Дан. Да и глазки у тебя…
- Тамара Петровна, - я не выдерживаю, - подскажите, пожалуйста, где тут у вас ванная комната. Мы долго были в дороге.
- Мама, я не хочу в туалет, - возражает Данила, заставляя меня пуще прежнего краснеть.
Хотя это и хорошо. Наверное, до этого я стояла бледная как смерть.
- Ванная комната дальше по коридору, - отвечает женщина, не отрываясь от созерцания ребенка, - пойдемте. Я вам покажу.
Дан тоже подрывается. Но мать его останавливает.
- Думаю, мы справимся без тебя. Ты уже слишком большой мальчик, чтобы я помогала тебе держать штанишки.
- Мам!..
Теперь краснеет Богдан. А мне смешно становится. Улыбаюсь, даже несмотря на нервозность ситуации. А еще расслабляюсь слегка. Ведь если бы свекровь хотела, то сразу же сдала бы меня с потрохами. Но похоже это не входит в ее планы. И уединиться со мной она хочет, для того чтобы поговорить. О чем?
Вместо уборной мы в комнате оказываемся. С диваном и мягкими подушками на нем. Множеством полок с книгами, а еще огромным столом возле окна. Напоминает кабинет, где можно спокойно и тихо поработать. Все чисто, красиво, дорого, богато.
Я, конечно, всегда понимала еще с тех юных времен, что семья Богдана состоятельна. Машина, на которой он ездил. Квартира, в которой он жил один будучи еще студентом. Одежда. И прочие мелочи. Но только теперь начинаю ощущать ту власть денег, которые они имеют. Озираясь вокруг. Кутаясь в свое недорогое платье, которое купила на последние сбережения. Которые, кстати, заканчиваются. И пора бы подумать о будущем.
Он правду тогда сказал, угрожая в запале отсудить у меня сына. Если захочет, сделает это в легкую. Особенно это ничего не будет стоить после теста-ДНК. После установления отцовства. К гадалке не ходи. Страх остаться одной. Потерять сына накатывает с новой силой.
- Малыш, иди сюда, - подзывает она Данилу, - хочешь, покажу что-то интересное.
Она достает альбомы и размещает их на диване, куда забирается Даня под мой одобрительный кивок. Откидывается на подушки. Улыбается наконец впервые за этот долгий вечер. Все-таки он маленький и устал стоять. Устал слушать взрослые разговоры. Происходящее вокруг ему не особо интересно. А вот какие-то книжки с картинками похоже увлекают. Что это?
Подхожу поближе.
- Это комиксы, - свекровь тоже делает шаг ко мне, в сторону немного отводит, прямо к большому письменному столу, - Богдан их в детстве просто обожал. Я сохранила. Рука не поднялась выкинуть. Похоже пригодились.
Я рассеяно киваю. За ней следую. Жду. Понимаю, мы сюда не просто комиксы пришли посмотреть. Или поговорить о том, каким Богдан был милашкой в детстве. Удивительно, что еще семейные альбомы не начали рассматривать. Те, в которых детская фотография Богдана - маленькая копия сидящего на диване мальчика. Я почему-то в этом на сто процентов уверена. Наверное, поэтому женщина так легко догадалась. Она же тоже мать. Она всегда будет помнить, как выглядел ее единственный сын в свои шесть лет.
- Сколько ты хочешь? - вопрос застает врасплох, я даже теребить край скользкой ткани платья прекращаю, - сто тысяч, двести, миллион? Ты привела ребенка спустя столько лет, чтобы подороже его продать? Не так ли? Назови свою цену. И мы подпишем все бумаги. А ты больше никогда не приблизишься ни к нашей семье, ни к моему сыну. Таким как ты рядом с ним не место.
Глава 39
Робость. Смущение. Нервозность. Все эти чувства вылетают из меня, как по щелчку. А на место им врывается злость.
- Почему вы решили, что это ребенок Богдана? Данила только мой сын! А если у вас так много денег, что зудит в карманах, то возьмите ребенка из приюта. В мире очень много детей нуждающихся, если не в любви, то хотя бы в нормальных условиях для жизни. А мы лучше пойдем.
Опомниться ей не даю. Сына подхватываю. Он, конечно, сопротивляется немного, но в чужой обстановке сильно не капризничает. Послушно кладет комикс на диван и послушно к двери отправляется.
- Ангелина, подумайте над моим предложением ,- летит отравленное в спину, - оно очень выгодное. И повторять второй раз я его не буду.
