— Не знаю, — на этот раз ответ звучал уже не так резко и агрессивно.
— Ну, так узнай, подумай, а потом уж как‑то поставь в известность ее. И не веди себя как идиот, Маркуша, умоляю. Знаешь, сколько таких в мире? Пусть хоть один из вас будет на что‑то годен. А я смогу гордиться, что воспитала истинного мужчину, — Марина усмехнулась своим же словам. Воспитала…
— За психологическую консультацию счет пришлешь? — он усмехнулся в ответ.
— Премию, главное, выписать не забудь. А остальное стребую с твоего отца. Я скоро буду, — скинув, Марина сильней нажала на педаль газа, ускоряя бег машины.
В этой ситуации важен ей был Марк. Впрочем, очень часто важен ей был только Марк. Если ему по какой‑то причине нужна именно эта девочка, пусть будет с ней. Если она нужна ему не только для дела, но и для души — тем более. Главное, чтоб он быстрее решил свои проблемы. Раньше, чем…
Марине иногда казалось, что Лёня умеет читать ее мысли. Телефон вновь зазвонил.
— Привет, — женщина взяла трубку, улыбаясь своему отражению в зеркале заднего вида. — Я? Еду в офис… А ты? — он что‑то ответил, в сущности, Марине даже не важно было что — ей просто нужно было слышать его голос. Чем‑то похожий на голос Марка, но на двадцать с лишним лет старший и куда более спокойный. — Я люблю тебя, — часто, ей не хватало терпения дождаться, когда Лёня закончит фразу, слова рвались с губ сами собой.
Самойлов рассмеялся, в миллионный раз удивляясь тому, какой жена бывает нетерпеливой, а потом продолжил рассказывать что‑то своим спокойным монотонным низким голосом, чтобы через несколько секунд она снова перебила его своим спонтанным признанием в любви.
Говорят ведь, что противоположности притягиваются. Они тянулись друг к другу слишком долго, а теперь им приходилось наверстывать все те годы, пока не поздно…
День получился долгим. После звонка Димы спокойно спать Снежана перестала в принципе — просыпалась посреди ночи, открывала глаза и часами смотрела на то, как по потолку время от времени проносились полосы света из‑за проезжающих где‑то там, на улице, машин. Сон стал для нее мучительным. Куда легче было днями заниматься вроде бы важными делами, чем вечерами в тишине своей квартиры нервно теребить резинку на хвосте, то и дело, поглядывая на входную дверь или в окно.
Вернувшись в студию после проведенного с Глафирой времени, Снежана снова попыталась нырнуть с головой в рутину. И даже на какое‑то время получилось, они с Аней сделали больше, чем собирались, но в отличие от нее, Ане было что делать вечером дома, и именно поэтому, когда стукнуло девять вечера она вытолкала Ермолову из офисного здания, практически силой усадила в машину, заставив сначала завести домой себя, а потом ехать к себе.
И если сначала Снежана еще пыталась сопротивляться, уверяла, что вполне может еще немного поработать, то потом сдалась — Ане ведь не объяснишь, как все сложно. Она даже не смогла объяснить, что происходит у них с Марком, не говоря уж о более глобальных вещах.
Единственная вольность, которую позволила себе Снежана — заехать в супермаркет. Взяв огромную тележку, она долго бродила между рядами, наполняя ее до отказа. Как будет тащить содержимое из машины в квартиру, ее особо не заботило. Просто приятно было стоять по несколько десятков минут у разных раскладок, делая невероятно сложный выбор между сортами сыров, марками макарон, носками, веселого раскраса по акционной цене.
Как ни странно, все выбранное в магазине, уместилось в достаточно большой, но единственный пакет, который стал почетным пассажиром в пути до дому. На улице давно уже стихли все звуки, оповещая о том, что приличным людям неплохо бы сидеть по домам, а не шляться под подъездами. Впрочем, шляться Снежана и не собиралась — перехватив пакет максимально удобно, она проявила чудеса акробатики, захлопнув дверцу машины пятой точкой, а потом не менее эффектно открыла дверь парадного и вызвала лифт.
Акционные носки явно были лишними… Как и не акционные апельсины, хлеб, который она практически не употребляет, йогурт с необычным вкусом, которому скорей всего суждено оказаться в мусорной корзине даже не открытым. Мысленно перебирая содержимое пакета, Снежана ступила из лифта в темноту своего этажа, серьезно раздумывая над тем, чтобы отвезти это все завтра в какой‑то благотворительный центр, в котором подобным вещам тут же найдут применение.
Слишком сосредоточенная на своих мыслях, она не сразу обратила внимание на фигуру, будто слившуюся с ее дверью.
— Привет, — пакет выпал из вдруг ослабших рук, а сдержать вскрик Снежана смогла только потому, что у нее элементарно пропал на какое‑то время голос.
— Сссс… — сердце бухало о грудную клетку с бешенной скоростью, а язык еле ворочался, не давая толком сказать ни слова. — Ссслава…
— Прости, — как ни в чем не бывало, Яр наклонился, начиная методично собирать разлетевшееся во все стороны содержимое пакета.
Апельсины, хлеб, носки, еще куча всякой чепухи заняла его внимание на какое‑то время, давая Снежане возможность прийти в себя. Немного успокоить сердце, спрятать дрожащие руки в карманы, откашляться, проверяя, вернулся ли к ней голос.
На долю секунды, всего на долю секунды ей показалось, что из тени на нее выйдет не Ярослав…
— Что ты тут делаешь? — следя за тем, как он продолжает забрасывать скарб в пакет, Снежана задала первый свой вопрос.
— Хотел поговорить, думал, ты дома.
— Мог бы позвонить.
Первый шок прошел, и теперь Снежана смотрела на Самарского по — другому. Сегодня она узнала о нем много нового. Скорей всего будь ее воля, предпочла бы не знать, но так уж сложилось, что ее посвятили в некоторые подробности жизни когда‑то ее Ярослава, а теперь Ярослава принадлежавшего уже другой.
— Я решил, что могу подождать, — не подозревая о том, какие мысли роятся у нее в голове, Яр наконец‑то поднялся, усмехнулся, а потом снова отступил к двери.
— Зачем? — улыбка не помогла Снежане расслабиться. Чуть прищурившись, она сжала в карманах кулаки.
— Не стоит ходить ночами одной, Снежа.
— Не волнуйся, я сама разберусь, — ответ получился грубоватым, запоздало, но Снежана это поняла. А когда поймала уже серьезный, прямой взгляд Самарского поняла еще и то, что сама же укорачивает «прелюдию». Он пришел не говорить о ее безопасности, его интересует Дима.
— Пустишь? — он кивнул на дверь за спиной.
А для Снежаны время вдруг остановилось. Она ведь так часто мечтала о том, что он когда‑то придет к ней на порог. Спросит: «пустишь?», улыбнется, как несколько мгновений тому, и она, не раздумывая, пустит. Но в тех мечтах он приходил к ней, и нужна была ему она, и любил он по прежнему ее, а она любила его.
