Юлька хотела сказать, что, кроме него, никто на нее пока что не покусился, но потом передумала: на дверях был кодовый замок, если постараться, то можно успеть закрыться и спастись, конечно, при условии, что это действительно маньяк, а не пьяный участковый.
Доведя Юльку до парадного, по привычке вцепившись в плечо, словно конвоир, Балалайкин от полноты чувств обнял ее напоследок и жарко прошептал в ухо:
— Сын у меня, слышь ты, сын!
— Ага, — вякнула Юлька, ужом ввинтившись в узкую щель приоткрытой двери подъезда.
Из-за невысокого заборчика за этой трогательной сценой прощания наблюдал Сергей. Его жена, в каком-то вечернем платье, длинный подол которого полоскался на морозном ветру, нежно обнималась со здоровенным мужиком, разглядеть которого в темноте было практически невозможно. Мужик ткнулся ей в ухо и с явным трудом оторвался от любимой женщины. Юлька по-воровски нырнула в парадное, а мужик пошел прямо на Сергея.
В порыве праведного гнева обманутый муж ступил на тропу войны. Его спасло только то, что противник был на две головы выше и шел, закатив глаза к небу, в связи с чем и не увидел искаженного яростью лица встречного прохожего.
Осторожно отодвинув Сергея в сторону, громила блаженно улыбнулся и промычал: — Эх, парень, счастье-то какое!
— Поздравляю, — прошипел Сергей, пытаясь собраться с мыслями и добавить что-нибудь хлесткое.
— Спасибо, — стукнул себя в грудь счастливый соперник и, покачиваясь, прошел мимо.
Подавив желание немедленно заняться с Юлькой выяснением отношений, Сергей тяжело опустился на скамейку перед домом в надежде хоть немного успокоиться. Продрогнув, но так и не решив, как реагировать на жену, он, еле перебирая окоченевшими конечностями, поплелся домой. Юля уже переоделась в халат и молча стояла в проеме дверей, глядя, как он негнущимися пальцами дергает за шнурок. Попыток помочь она не предпринимала, решив, что муж двигается как Буратино по причине сильного алкогольного опьянения.
— Как прошел вечер, где была? — едва шевеля деревянными губами, поинтересовался муж и вознамерился изобразить ехидную улыбку, но получился лишь страшный оскал неизвестного назначения.
— Замечательно прошел. Сидела дома, перечитывала классиков.
Справившись с порывом запустить в жену снятым ботинком, он распрямился и похромал в душ, стараясь не наступать на скрюченные пальцы.
«Понятно, отмываться пошел», — поджала губы Юлька. Осколки семейного счастья валялись под ногами хрупкими льдинками и стремительно таяли…
Спали они опять в разных комнатах. Тактичная Тамара Антоновна ни о чем не спрашивала. За завтраком все старательно делали вид, что ничего не происходит. Но в конце нарочитое благодушие было нарушено неосторожным возгласом свекрови:
— Сережа, что это у тебя?
— Где? — отсутствующим голосом отреагировал Сергей.
— Да вот же! На губе. — Мама налегла на стол и попыталась разглядеть вулканическое образование на физиономии любимого сына.
— Целовался на морозе, — съехидничала Юлька. Сергей с грохотом отодвинул чашку, расплескав кофе, и, злобно стуча пятками, вынесся из кухни.
— Ой-ой-ой, — прогнусила Юлька и осеклась под изумленным взглядом Тамары Антоновны.
На работу она снова добиралась своим ходом.
Аня тоже ничем ее не порадовала. Прочувствовав всю глубину собственного эгоизма, Юлька спросила:
— А как у тебя с Вадимом?
— Да никак, — горько сообщила Аня.
— Даже не звонит?
— Почему, звонил позавчера.
— Ну вот, значит, помнит.
— Мне от этого не легче. Помнит он! Нужна мне эта вечная память! Да я чувствую себя мемориальной доской, на которую гадят голуби и возлагают цветы по праздникам! Такое чувство, что он остыл ко мне так же быстро, как и загорелся! Получил, что надо, и отвалил!
— Как? У вас… уже было?.. Юлька смутилась и запуталась в словах.
— Слушай, Юля, не зли меня своими дурацкими вопросами! Конечно, нет! Я хочу выйти замуж девушкой! Чтоб фата, платье и все дела! А честные девушки отдаются мужьям только после свадьбы, неужели ты не знала?
— Это ты шутишь? — осторожно спросила Юлька, не уловив ехидства в подружкином выступлении.
— Юль, ты прямо как с Луны упала. А что, мне с ним полгода по театрам и выставкам ходить?
— Тогда понятно, — удрученно пробормотала Юлька.
Что тебе понятно?! — заорала Аня. — Умная нашлась! Понятно ей! Раз понятно, то уж будь добра и мне объясни, что происходит? Намекаешь, что я как одноразовое резиновое изделие, да? Использовал, и в окошко — чнок!
— Ань, зачем ты так, — испугалась она, не зная, как уйти от щекотливой темы.
— Прости. Психанула я. Устала, понимаешь, от неопределенности этой устала, от подозрений своих!
Ты его в чем-то подозреваешь? — с надеждой спросила Юлька, решив, что появился шанс ввести подругу в курс дела.
Только в том, что я ему не интересна. Вероятно, он стесняется мне об этом сказать. И зачем я ломлюсь в закрытую дверь? — задумчиво пробормотала Аня, и тут же сама себе ответила: — Потому что я хочу именно этого мужика. Насовсем, в личное пользование.
— А у Сергея любовница, — без перехода сообщила Юлька.
— Да? — От неожиданности Аня отпила слишком большой глоток кофе и замерла с открытым ртом, ощущая огромный раскаленный шар, медленно проползающий в желудок.
Юлька подождала, потом дунула в трубку:
— Эй, ты там?
— Там, — прошептала Аня.
И тут до Юльки дошло. Скорее всего, Аня, точно так же, как и она, видела Сергея с кем-то. Именно это могло объяснить затянувшуюся паузу.
«Как это ужасно, когда лучшая подруга скрывает от тебя самое главное, то, что может изменить всю твою жизнь! — тоскливо подумала она. — Аня стала соучастницей этого отвратительного фарса! Именно молчание можно расценивать, как предательство. Хирург, чтобы вылечить больного, берет в руки скальпель. Зачем они жалеют друг друга? Чтобы их мужики могли над ними посмеяться? Какой смысл насильно удерживать рядом с собой любимого человека? »
— Аня! — выдохнула Юлька. — Я так виновата перед тобой, ты не представляешь!
— Что еще? Это ты десять лет назад написала в парадном: «Аня дура»? Я тебя прощаю. Юль, ты пойми, мне сейчас не до глупостей. Я морально дохну. Он мне нужен! Я наркоманка без дозы. И ничего с собой поделать не могу. Я умру без него, понимаешь! Сколько мужиков у меня было, ни разу я не была до такой степени зависима. Я готова унижаться, только чтобы он был рядом!
Услышав этот монолог, Юлька резко передумала открывать Ане правду. Вряд ли ей нужно сейчас это откровение. Изменить уже ничего нельзя, а полегчать от такой информации точно не может.
