— Согласен, — ответил Пьеро. — Все будет сделано по вашему вкусу.
— Спасибо. — И Антонио Мизерокки повесил трубку.
Присланный командором дизайнер появился в ресторане на следующий день в сопровождении двух помощниц. Это был не кто иной, как сам Забелли Контини, профессионал международного класса, бравшийся только за самые престижные проекты. Они работали все утро: производили замеры, изучали подсветку, набрасывали эскизы.
Во вторник, накануне назначенной даты, сразу же после закрытия, перед рестораном остановился грузовик, полный цветов. Одновременно прибыли шестеро садовников и сам Забелли с группой декораторов. Они проработали всю ночь напролет. На следующее утро, переступив порог своего заведения, сам Пьеро узнал его с трудом. Деревянный пол был устлан мягким ковром живого мха. Шпалеры белых роз полностью скрыли обивку стен. Вход в обеденный зал тоже был превращен в арку ползучих роз, а его потолок цветом напоминал безоблачное небо. Голубой была и тонкая камчатная скатерть, покрывавшая единственный столик, на котором кто-то уже расставил белые фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы и старинные серебряные приборы.
Синьора Маддалена переступила порог ресторана «Сант-Андреа» вскоре после полудня. Пьеро встретил ее у входа, восхищаясь ее стройной фигурой, живыми глазами и все еще красивым лицом.
— Кажется, меня здесь кто-то ждет, — начала Лена, с изумлением оглядываясь вокруг.
— Командор Мизерокки недавно прибыл, — сказал Пьеро, предложив ей руку.
И Лена прошла внутрь, ступая по упругому мху и вдыхая опьяняющий аромат роз.
— Я вижу, ты под старость совсем выжил из ума, — приветствовала она Тоньино, уже сидевшего за столом, накрытым для них двоих.
Лена была растрогана до глубины души, но не хотела подавать виду.
— А ты все та же сварливая ворчунья, что и раньше, — ничуть не смутившись, ответил старик. — Извини, что не встаю. Мои ноги привели меня сюда и на этом считают свою работу законченной, — добавил он с улыбкой.
Пьеро отодвинул стул и помог Лене сесть напротив Тоньино. Никогда, за все сорок лет работы, он не испытывал такого удовлетворения от своей работы. Все происходящее глубоко тронуло его, и Пьеро был рад, что мог способствовать этому свиданию. Во встрече этих бесподобных стариков, несмотря на некоторую помпезность обстановки, не было ничего нарочитого или искусственного.
Пока синьора усаживалась, директор ресторана обратил внимание на брошь, приколотую к отвороту ее платья. Это было изумительное украшение в форме розы, и он не сомневался, что видит его уже не в первый раз.
— Сколько тебе лет, Тоньино? — шутливо спросила Маддалена.
— На десять больше, чем тебе, и ты это прекрасно знаешь, — ответил он с раздражением.
— Просто дряхлый старик, — задумчиво проговорила она, ласково пожимая ему руку.
— Ты благополучно добралась сюда? — поинтересовался Тоньино.
— Твой шофер — настоящий кудесник. Я спокойно проспала от Котиньолы до самого Милана. Немного восстановила силы после бессонной ночи. Знаешь, я так волновалась из-за нашей встречи, — призналась старая дама.
— Кому ты это говоришь! Я так счастлив тебя видеть! Хотя теперь мне не удается как следует разглядеть твое лицо. Я живу в мире теней, — грустно заметил командор Мизерокки.
— Вот и слава богу. Так даже лучше. По крайней мере, ты не замечаешь, насколько я постарела, — попыталась отшутиться Лена.
— Для меня ты все та же девочка, что и прежде, — прошептал Тоньино.
Пьеро, стоявший поодаль, вдруг припомнил, где он уже видел раньше жемчужную розу, приколотую к платью старой дамы.
Это случилось несколько лет назад. Джулиано Серандреи во время деловой встречи у него в ресторане выложил ее на стол вместе со связкой ключей. Он никак не мог найти зажигалку и вынул все из карманов пиджака. Директор подивился красоте украшения и тогда же спросил себя, зачем Серандреи носит его в кармане. Они даже пошутили по этому поводу.
— Какая красивая роза, — заметил Пьеро. — Вы ее взяли у цветочника, что торгует здесь у входа, доктор?
— Верно. Такие цветы дарят только завсегдатаям, — ответил ему тогда Джулиано, убирая украшение обратно в карман.
— Что ты пьешь? — спросил Тоньино.
— Воду, дорогой мой. По возможности, марочную, хорошего урожая, — усмехнулась Лена.
— Выходит, мы едем на одном и том же горючем, — с довольным видом заметил он.
Пока Пьеро наполнял фужеры, Лена огляделась вокруг.
— Какое чудо, Тоньино! Вот так, по-моему, должен выглядеть рай, если он вообще существует. Даже Спартак никогда ничего подобного для меня не делал, — призналась она, понизив голос.
— Именно это я и хотел тебе преподнести в тот день, когда мы поженились, — пояснил Тоньино. — Но, увы, на нашу долю выпали только нужда и лишения. Когда я разбогател, ты уже не была моей женой, а Спартак стал куда могущественнее меня. Жаль, что я не смог дать тебе того, чего ты заслуживаешь. Эта мысль не дает мне покоя.
— Ты вернул мне мою розу. Как ты узнал, что она мне так нужна?
— Ты же всегда любила все то, что тебе дарил Спартак. В том числе и эту розу. А ведь это я ее нашел тогда в стогу соломы. — Тоньино решил раскрыть давний секрет.
— В стогу соломы? Что ты такое говоришь? — Лена была поражена.
— Правду, которую утаил от тебя тогда. Эта брошка принадлежала графине Сфорца. В то время вся округа знала, что графиня и Спартак поехали кататься верхом и укрылись в сарае во время грозы. Там была сложена скирда соломы. Вот на этой самой соломе я через несколько дней обнаружил брошку и передал ему.
— Так вот как она к нему попала! — Лена весело рассмеялась и тут же подумала, что, доведись ей узнать эту новость шестьдесят лет назад, она пришла бы в бешенство, а кое-кому очень и очень не поздоровилось бы.
— Спартак пытался вернуть ее законной владелице, но прекрасная графиня отказалась взять обратно и оставила ему на память. Ну и тогда он подарил ее тебе.
— Я все еще была твоей женой, когда он мне ее дал. Ты все знал, но ничего мне не сказал.
— Это могло бы что-то изменить?
— Честно говоря, думаю, нет, — ответила Лена после минутного молчания.
— Вот видишь, — грустно усмехнулся Тоньино. — Ну а я продолжал тебя по-прежнему любить и очень страдал, когда ты меня бросила. Однако то, что в молодости представляется драмой, в старости начинает казаться просто историей, вроде бы и не с тобой приключившейся.
— А я иногда вспоминаю, какой была в молодости. Смотрю на себя сегодняшними глазами и вижу другого человека, почти незнакомого. Даже не знаю, что за мысли бродили в голове у той девчонки. Во мне ничего не осталось от той Лены, что когда-то вышла за тебя замуж. И я иногда говорю себе, что не будь я такой идиоткой, то разделила бы свою жизнь с тобой, — задумчиво проговорила Лена.
