Решив сменить тактику, чтобы все-таки довести их разговор до конца, Виктор сел и, попыхивая сигарой, сказал:
— Я готов быть очень щедрым, Арлин, дать тебе хорошие отступные. Вначале я предлагал тебе три миллиона плюс по десять тысяч ежемесячно в качестве алиментов, которые ты получала бы в течение пяти лет, независимо от того, выйдешь ты снова замуж за это время или нет. Две недели назад мои адвокаты предложили тебе еще пятьсот тысяч отступного. Я готов округлить эту сумму до миллиона и отдать тебе дом в Бель-Эйр. Думаю, что это поможет тебе пережить твои муки.
Она отрицательно помотала головой.
— Тебе недостаточно этого?
— Нет.
Арлин наградила его долгим пронизывающим взглядом и опустила глаза, задержав их на пачке документов, лежавших на столике. Она взяла их в руки, перелистала и снова, еще пристальнее уставилась в лицо Виктору.
— Эти отчеты — чепуха по сравнению с теми, что есть еще в моем распоряжении. Вот те действительно имеют убийственную силу. Я понимаю, что их публикация мало волнуют тебя самого, Виктор, но, как ты уже сам изволил заметить, она создаст немало проблем и огорчений для тех двоих юных… дам, особенно для графской дочки. Подумай об этом.
— Это — шантаж!
— Нет, милый, просто разумный расчет, — улыбнулась Арлин.
Виктор, сосредоточенно насупив брови, застыл в кресле.
— Позволь сделать тебе еще одно предложение. Помимо всего, что я тебе уже обещал, я готов отдать тебе половину акций компании и мое ранчо в обмен на все отчеты детективов и мирный развод, безо всяких скандалов, без упоминания каких-либо имен, без впутывания в это дело других женщин. Согласна?
— Нет. Совершенно не согласна!
Ее голос прозвучал так мягко, а лицо приобрело такое нежное выражение, что Виктор, затаив дыхание, молча ждал, недоумевая, что еще она попытается из него вытянуть. Арлин тоже ждала. Их взгляды встретились, и Виктор, не мигая, выдержал ее взгляд. Арлин моргнула первая и отвела взгляд в сторону. Наконец, глядя прямо в глаза Виктору, она заявила:
— Мне не нужны ни отступные, ни алименты, ни «Че-Сара-Сара», ни пятьдесят процентов «Беллиссима Продакшнс».
— Так чего же тебе нужно, Арлин? — холодно спросил Виктор.
— Ты, дорогой, — прошептала она.
У Виктора от изумления отвисла челюсть.
Франческа сейчас чувствовала себя по-настоящему красивой. Она еще раз взглянула в большое зеркало: ее лицо осветилось счастливой улыбкой. Девушка, что смотрела на нее, была ей вовсе незнакома. Франческа осталась довольна своим новым обликом, созданным, не в последнюю очередь, усилиями Катарин, которая незадолго до этого поднялась к ней в комнату. Она расчесала волосы Франчески на прямой пробор и уложила их совершенно по-новому, под мальчика-пажа. Выгоревшие на солнце волосы золотистыми прядями обрамляли лицо. Эта несложная прическа смотрелась просто и изысканно и очень шла Франческе. Макияж помогла наложить тоже Катарин. Легкие мазки румян подчеркивали высокие скулы Франчески, полоски золотистых теней над веками отбрасывали топазовый отблеск на ее карие глаза, оттененные темной тушью, наложенной на светлые ресницы. Все это деликатно подчеркивало природную красоту Франчески и придавало ее чертам особую прелесть.
Отступив на шаг назад, Франческа довольно кивнула, вполне удовлетворенная своей внешностью и особенно своим новым вечерним туалетом. Это платье пленило ее с первой минуты, как она его увидела на выставке новых моделей в универмаге «Харт» в Найтсбридже. Платье представляло собой облако тончайшего, как паутина, персикового органди на такого же цвета чехле без бретелей, плотно облегавшем стан и расходящемся книзу, образуя кринолин колоколовидной формы. Подол и шлейф были расшиты разбросанными в случайном порядке бисеринками, которые, искрясь и переливаясь, придавали тонкой материи радужное сияние.
Это было прелестное платье, но слишком дорогое для скромных финансовых возможностей ее отца. Граф был не меньше дочери покорен им и решительно отмел ее слабые протесты по поводу цены платья, заявив, что все остальные наряды, которые она примеряла, просто блекнут на его фоне. «В конце концов, раз в жизни ты сможешь надеть что-то приличное, не связанное с обычным компромиссом между ценой и нашими финансами, или тем более не самоделку из числа тех, что вы творите на пару с Мелли», — с неожиданной твердостью он настоял на своем. Франческа не долго спорила, хорошо понимая, что для отца столь же важно, как для нее самой, чтобы она была хорошо одета на балу по случаю его помолвки. В этом проявились и нескончаемая его любовь к дочери, и его собственная гордость, и многое-многое другое. После того как платье было приобретено и слегка подогнано по фигуре, отец повел ее завтракать в гриль-бар отеля «Гайд-Парк», чтобы отметить это событие. «Чудесный был день», — подумала Франческа, вспоминая его с удовольствием и признательностью.
Она коснулась пальцем жемчужного ожерелья. Бриллиантовая застежка, находившаяся у нее прямо под горлом, преломляя свет, отбрасывала множество сияющих лучиков на кремовые жемчужины, казавшиеся еще белее на ее загорелой коже. «Ожерелье Виктора — само совершенство, платье — великолепно, а я сама выгляжу превосходно», — шепнула сама себе Франческа. Сегодня ей хотелось, чтобы Виктор увидел ее особенно красивой, и это желание было столь пылким, что Франческа с трудом сдерживала свое возбуждение все время, пока одевалась. Она не могла дождаться его приезда, жаждала насладиться выражением его лица, когда он впервые увидит ее в этом наряде. Она бросила взгляд на часы, стоявшие на тумбочке рядом с кроватью. Было уже почти девять. Виктор будет здесь уже скоро, очень скоро. Его вместе с Ником и Джейком пригласили приехать пораньше, чтобы успеть до начала бала выпить в кругу семьи, поскольку Дорис включила их в число особо приближенных гостей. Остальные начнут съезжаться к официальному открытию бала, к десяти, а ужин подадут в полночь.
Накинув тонкую шаль на обнаженные плечи, Франческа взяла шелковую персиковую бальную сумочку, подобранную точно в тон туфлям на высоких каблуках, и торопливо вышла из своей комнаты. Являя собой живое воплощение красоты и грации, она легко и быстро сбежала вниз по лестнице. Персиковое органди розовым прозрачным туманом обвивало ее фигуру, лицо сияло откровенной радостью и нетерпеливым ожиданием. Выбежав на террасу, Франческа, к немалому своему удивлению, обнаружила, что там никого нет, не считая бармена за стойкой, оборудованной в дальнем конце. Вся летняя мебель была убрана, а все пространство террасы заставлено круглыми маленькими столиками под розовыми скатертями в окружении позолоченных стульев. На каждом столике стояла вазочка с розовой или красной розой и горела свеча под рубиновым стеклянным колпаком. Их розовый отсвет, падая на цветы в гигантских горшках, расставленных в разных уголках террасы, создавал особую праздничную атмосферу.
