Склонив голову на грудь подруги, Гаретт тихо заплакала. Так долго сдерживаемые слезы нашли выход. Вскоре тихий плач превратился в громкие рыдания. Ее напряженные пальцы разжали скомканный матрас, а руки обвили тонкую талию медсестры, еще крепче прижимая к себе. Гладя черные спутанные волосы, Дэнни нежно шептала, - Все хорошо … я здесь … я сейчас с тобой … никто не обидит тебя. – Она прижалась щекой к макушке Гаррет, - я не позволю!
Женщина чувствовала странный комфорт, рыдая на груди у подруги, но разумом она все равно пыталась восстановить контроль. Этот сильный волевой хирург сейчас показывала всю свою хрупкость, обнажая и тело, и душу.
Пытаясь сдерживать слезы, женщина шептала, - я … я не могу ничего изменить! – Она мотала головой, - это просто повторяется снова и снова! – она закусила губу, не переставая дрожать, - не могу, не могу изменить!
Девушка успокаивающе шептала, - что ты не можешь изменить, Гар? Может, я могу помочь тебе?
Голубые глаза блеснули так ярко и интенсивно в утреннем сумраке, пронзив Дэнни до самой глубины души. Боль в глазах женщины была неизмерима.
Девушка пыталась сложить вместе все части головоломки, ища ответ. Звуки, которые разбудили ее сегодня, были абсолютно такими же, какие она слышала каждый раз из комнаты Гаррет. Она пыталась вспомнить, когда это началось. Зеленые глаза засветились пониманием, когда она вспомнила, что это произошло после рождения детей Рене в день ужасной трагедии, произошедшей с семьей Дианы.
Дэнни прикрыла глаза и шептала про себя, - пусть, это будет не правдой! Пусть, это случилось не с ней!
Девушка судорожно пыталась вспомнить, что хирург когда-либо говорила о своей семье. И не могла вспомнить ни одного случая. В голове мелькали образы Гаррет, разговаривающей с Дианой о том, каким бы она хотела запомнить своего брата Брэда. Она словно слышала голос темноволосой женщины, умоляющий помочь ей в разговоре с Дианой. – Это может испортить ей всю жизнь! Я не могу позволить ей чувствовать угрызения совести за то, что должно было произойти. Она не должна страдать еще больше, чем сейчас. – Дэнни все еще видела боль на лице Гаррет в тот самый день.
- Так вот, в чем дело! – недостающая часть головоломки встала на свое место, и Дэнни в один миг осознала все. Она чувствовала, как в глубине души нарастает волна гнева. Судьба иногда бывает такой жестокой! Если бы Рене не надо было отпроситься той ночью, то Гаррет не столкнулась бы снова с повторением истории своей жизни и не приняла бы все так близко к сердцу. Сердце медсестры обливалось кровью за подругу.
Очень нежно она держала брюнетку в объятиях, шепча, - я здесь, тссс, я с тобой.
Почувствовав ладонью, как по телу хирурга бегут мурашки, девушка наклонилась и натянула на плечи женщины одеяло. – Думаю, тебе надо срочно согреться! - она стала растирать плечи поверх одеяла, чтобы ускорить кровообращение. – Гаррет, давай я подкину еще дров, - девушка сжала ладонь брюнетки. – Сядь поближе к огню. Давай, иди сюда, садись в кресло.
Голубые глаза встретились с любящими зелеными, словно увидев маяк в бушующем море. Женщина кивнула, поднялась и последовала за блондинкой, ее зеленые глаза так много обещали. В них Гаррет нашла свою безопасную гавань, по крайней мере, на данный момент.
Дэнни терпеливо ждала, не желая подталкивать подругу к разговору. Она возилась с камином, размышляя о том, как могла Гаррет жить так долго без близкого человека. Она подумала о своих сестрах и брате, о том, сколько любви и счастья было в их жизни. Обернувшись, девушка заметила что брюнетка сидела в кресле, неудобно скрючившись. Ей так хотелось подойти и отдать часть себя, чтобы облегчить боль, но она знала, что сейчас женщине нужно время, чтобы разобраться в себе.
Проделав необходимые манипуляции с огнем, Дэнни пошла на кухню. Она обеспечила Гаррет тепло, а теперь надо было приготовить еду. Она порылась в одной из сумок и вытащила коробку с чайными пакетиками.
Легкая улыбка тронула ее губы, когда девушка вспомнила, как ее мать любила говорить, - выпей со мной чай, а я разделю с тобой твои неприятности! А потом можно было только удивляться, что после двух выпитых чашек чая все проблему казались гораздо менее серьезными. Вздохнув, она тихо прошептала, - ну, мама, надеюсь, я хорошо выучила твои уроки. – Дэнни налила в чайник воды и поставила его на плиту.
Чайник засвистел раньше, чем Дэнни ожидала. Посмотрев на Гаррет, она увидела, что та сидела, с мрачным видом уставившись на огонь, не замечая громкого свиста. Взяв две чашки, девушка подошла к камину и протянула одну подруге, - Гаррет, я приготовила чай. Не хочешь попить?
Она ждала, что ее слова вызовут хоть какой-то отклик. Но этого не произошло. Женщина по-прежнему сидела неподвижно, смотря прямо перед собой, кутаясь в одеяло. Но ведь мы знаем, что блондинка-коротышка никогда не отступала. Она разжала пальцы одной руки женщины и заменила одеяло на чашку. – Осторожно, он очень горячий. Тебе надо теперь получить тепло изнутри. Пей! Глоток или два тебе не навредят.
Гаррет сделала несколько глотков, и девушка отметила, что с каждым разом все больше жидкости достигает своей цели. Сочетание тепла изнутри и снаружи начали успокаивать женщину. Первый глоток горячего чая, выпитого Гаррет, девушка могла сравнить с первым шагом ребенка. Медсестра счастливо улыбнулась. Она наклонилась к подруге и нежно поцеловала ее в макушку, а затем отсела поближе к огню. Через несколько мгновений ход ее мыслей был прерван глухим голосом хирурга. Ее речь казалась медленной и заторможенной.
- Ты должна знать…, - слова словно произносились по слогам. – Я никогда не хотела…, - она продолжала неотрывно смотреть на огонь, - Я никогда не нуждалась…
Дэнни поднялась и снова подошла к подруге, - Гаррет, тебе ничего не надо объяснять, если ты не хочешь.
В глазах женщины плясали отблески огня, делая ее взгляд мерцающим. – Пожалуйста, я хочу рассказать тебе. Ты имеешь право знать, что происходит. – Она отстраненно посмотрела вдаль, - я даже не думала, что захочу говорить об этом когда-либо снова.
Медсестра развернула стул и подсела ближе к Гаррет, ожидая, когда женщина соберется с мыслями, чтобы начать. Хирург зажмурила глаза, стараясь выровнять дыхание. Она опустила голову, прежде чем поднять ее и найти взглядом любящие зеленые глаза своего друга. Поджав губы, она начала осторожно говорить.
- Я знаю прекрасно, что чувствовала Диана Морган. Я тоже была единственной выжившей из всех членов семьи, - она подняла руку, не желая быть прерванной. – Я была в кино с группой школьных друзей, когда это произошло. Мои родители и младший брат возвращались с одной бейсбольной игры, когда произошла авария. Они ехали через перекресток и врезались в столб. Я узнала об этом только тогда, когда вернулась домой. Дом был пустым, и я подумала, что они решили зайти поесть мороженое, чтобы отпраздновать победу Лукаса в игре. Потом раздался телефонный звонок, который навсегда изменил мою жизнь. Я попросила соседа отвезти меня в больницу, где мне довольно сухо и прямо сказали, что мои родители мертвы. – Слезы начали душить женщину. – Также они сказали, что брат тяжело ранен и для него будет лучше, если он умрет. Он настолько сильно пострадал, что мне было невозможно заботиться о нем. Они попросили меня подписать все необходимые бумаги, говоря, что это формальность для похоронного бюро. Только через много лет я узнала, что я подписала разрешение на отключение Лукаса от всех систем жизнеобеспечения. – Гаррет смотрела в зеленые глаза друга, ища в них поддержку, - я доверяла им. Я не знала, что делать.
Медсестра почувствовала, что ее сердце разбилось. Как бы она хотела быть в тот момент с Гаррет. Но, зато сейчас она сделает все возможное, чтобы быть рядом и облегчить страдания подруги. – Ты была ребенком, ты не могла знать, что делать. Хотела бы я знать, кто был тот врач! Я бы отдала ему часть себя, чтобы он знал, как вести себя в таких случаях… Как вести себя с тобой… - В душе девушки рос гнев, но это была не совсем та ситуация.
- Я была опустошена потерей. В мире не осталось никого, кто бы мог позаботиться обо мне. А так как мне было всего семнадцать, то в глазах закона я была недееспособной. Я болталась между тремя дальними родственниками в течение полутора лет, что доучивалась в колледже. – Женщина вытерла слезу, - я никогда не понимала, что воспринимала их как должное, пока их не стало. И тогда я поклялась, что больше никогда не позволю причинить себе такую же сильную боль, никогда не подпущу никого к себе близко. Боль была слишком сильной, когда их не стало. И мне в значительно степени это удавалось, - она застенчиво отвернулась, - пока я не приехала сюда в Питсбург. – Женщина пыталась откашляться. – Я думала, что смогу сделать так, что с другими не произойдет то, что произошло со мной. Но я была не права, я так была не права!
