Время бежало незаметно. Она надолго отвлеклась на фотографии в старых альбомах, потом перебирала всякий хлам, который так любят хранить подростки, — начиная от театральных программок до писем. Наконец, разогнув заболевшую спину, Хиллари удивилась, с чего это она чувствует себя такой уставшей, и взглянула на часы. Оказалось, уже за полночь.
У нее было две возможности: сесть в машину и за двадцать минут доехать до своего дома или тут же улечься в свою прежнюю постель. В шкафу оставалось кое-что из одежды, вполне пристойное, чтобы надеть завтра на работу. Люк недаром насмешничал, что ей и месяца не хватит, чтобы перевезти все свои туалеты в новый дом.
Хиллари решила заночевать у отца и не успела коснуться головой подушки, как уже заснула. Проснулась она часа через два. Ее разбудил какой-то звук. Шум на первом этаже. Может быть, София? Или отец? Какое-то мгновение она заколебалась — а вдруг оба они, но тут же отказалась от этой мысли. Ее отец — истинный южанин, настоящий джентльмен, и о том, чтобы он покусился на женщину, которая живет в его доме неделю-другую, не могло быть и речи.
Хиллари попыталась заснуть опять, но любопытство взяло верх, и она решила, что лучше спуститься и выяснить причину шума. А вдруг забыли выключить телевизор, да мало ли что? Дом она знала как свои пять пальцев и свет нигде включать не стала. Хватало и лунного света, чтобы все видеть.
И она увидела — увидела мужчину в кабинете отца. Не успела она вскрикнуть, как мужчина повернулся и уставился на нее. У Хиллари вырвался вздох облегчения. Это был Шон. Отец Люка.
Киллер, сопровождавший Хиллари, дважды гавкнул — для порядка. И тут же, тихо ворча, двинулся к гостю выяснять отношения. Хиллари называла такое ворчание «нервным», хотя звучало оно весьма угрожающе.
— Забери свою собаку, ты, аристократка неумытая! — прорычал Шон.
— Да ради Бога! — Хиллари повернула выключатель, осветив кабинет. — Сюда, глупыш, к ноге; вот и умница. Киллер вас не тронет. Зато у меня просто руки чешутся, — добавила Хиллари, успокаивающе гладя Киллера по голове и за ушами. — Что вы туг делаете?
— А что, по-твоему, я тут делаю? — ответил Шон, не спуская настороженного взгляда с Киллера, который теперь нюхал его ботинки. — Что делаю? Пытаюсь выяснить, что еще вы, подлые Гранты, на этот раз затеваете.
— Как вы вошли?
— Поработал железкой над вашей хлипкой дверью.
— Это называется «проникновение со взломом, — уточнила Хиллари. — Уголовщина.
— А я не взламывал двери. Они в полном порядке. И не тебе учить меня тому, что хорошо и что плохо, когда ты и твой подколодный папенька злоумышляете Бог знает что!
— Тише! — попыталась унять его Хиллари. — Отец услышит.
— Я уже слышу, — заявил из коридора Чарлз. — Что он здесь делает?
Глядя на этих двоих, Хиллари не могла отделаться от образа ощерившихся йоркширских терьеров, — образа, всплывшего в ее воображении еще тогда, когда они стояли друг против друга в ресторане. Только на этот раз они уже кружили почти нос к носу, готовые вцепиться друг в дружку. Еще немного, и случится беда.
— Он здесь… Я пригласила его, — солгала она. Отец скептически хмыкнул:
— Пригласила на два часа ночи?
— Да, — подтвердила она. — Мне нужно было поговорить с мистером Маккалистером. О Люке. .
— Говори с ним у себя в доме, — заявил Чарлз. — Здесь ему делать нечего.
Несмотря на облегчение, которое почувствовала Хиллари, сумев выгородить свекра, она вовсе не собиралась спустить ему возмутительную проделку.
— Я жду ваших объяснений завтра, — сухо бросила она, задержав его за рукав, прежде чем выпроводить через парадную дверь.
— А я еще не выяснил, что ты и этот прохиндей, твой папаша, собираетесь выкинуть, но выясню непременно. Ручаюсь, выясню, — сумрачно пообещал ей Шон.
— Ничего мы не собираемся, как вы говорите, выкинуть.
— Меня не проведешь, собираетесь. Не знаю, какие дамские чары ты напустила на моего парня, чтобы затащить его под венец…
Тут уж Хиллари вышла из себя:
— Да будет вам известно, ваш сын приказал мне идти с ним под венец.
Она не собиралась этого говорить, просто само выскочило в минуту раздражения.
Шон ничего ей на это не сказал. Лишь смерил злым взглядом и вышел, хлопнув дверью.
— Значит, Люк ей приказал. Интересно, — бормотал он про себя, направляясь к своей машине. — Что-то это да значит. Верно, парень замыслил какую-то штуку. Я уж раскопаю, в чем тут дело. Потому что, чем скорее я этот брак порушу и вытащу Люка из когтей подлых Грантов, тем для него лучше.
Вернувшись в дом, Хиллари с облегчением перевела дух: просто повезло, что все кончилось миром.
— Ты замечательный сторожевой пес, — грустно сказала она Киллеру. Если бы сама она не встала на шум, тот так бы и спал на ее кровати.
— Он защитил бы тебя, если бы этот дьявол попытался напасть, — вступился за Киллера Чарлз. — А пока я сам стану тебя защищать.
— Не нужно меня защищать, папочка. Не от кого.
— Даже от мужа, который приказал тебе выйти за него? Не пытайся это отрицать. Я слышал, что ты сказала. Люк женился на тебе, чтобы расправиться с тобой, потому что ты моя дочь. Так ведь?
— Нет, не потому. Совсем не потому. Я люблю Люка, отец. И никогда не переставала любить его, — честно призналась она.
— Ты хочешь сказать, твое замужество со мною никак не связано? — спросил Чарлз.
— Я хочу сказать, что я замужем за человеком, которого люблю. Поверь мне, отец. Никто не может приказать мне что-то вопреки моему желанию. — Хиллари сама это только что поняла. Если бы не Люк, а кто-то другой потребовал пойти с ним под венец, чтобы покончить с дурацкой враждой, она, конечно же, нашла бы иной выход. Она, правда, не собиралась за Люка, но никто — даже он — не вынудил бы ее на то, что она считала гадким или неприемлемым по причинам морального характера. — Ладно, пойду лягу спать. Поздно уже, да и дел у меня завтра тьма.
— У меня завтра тоже будет тьма дел, — пробормотал себе под нос Чарлз, когда .Хиллари удалилась наверх. — И главное дело — выяснить, что Люку Маккалистеру от нас надо.
Первый телефонный звонок, который рано утром раздался у Хиллари на работе, был от Джолин;
— Даррил говорит, что напал на след. В Сан-Франциско. Он теперь там и выясняет подробности.
Сан-Франциско? Хиллари очень хотелось найти эту Надин, но ее бюджет был отнюдь не безграничен.
— Неплохо бы Даррилу сначала выяснить мои финансовые возможности, — сказала Хиллари. — Билет на самолет из Ноксвилла до Сан-Франциско стоит дорого, и если придется добавить эту сумму к ежедневной оплате…
— Это не твоя печаль. Даррил все равно полетел бы в Сан-Франциско, ради другого клиента. Я ведь тебе говорила. А твое дело он проворачивает за так — из любезности. Надеется произвести на меня впечатление. Пусть поработает, — лукаво хмыкнула она. — Завтра он возвращается. Надеюсь, с полезной для тебя информацией.
