На следующий день в автобусе Женька все время молчала и сосредоточенно смотрела на дорогу. Она боялась, что бабушка денег не даст.
По дороге автобус забуксовал, попав в большую лужу. Пассажирам пришлось выйти, и несколько мужчин толкали автобус. Для Женьки это было неудивительно, такая ситуация возникала почти всякий раз, если накануне шел дождь. Бывало и хуже. Один раз пассажиры брели до деревни оставшиеся шесть километров пешком – автобус из лужи так и не смог выбраться.
Но в этот раз все обошлось, если не считать того, что Женька с Димкой, который был до колен вымазан краснодарским черноземом, заявились к бабушке в весьма непрезентабельном для первого знакомства виде.
Бабушка, глянув на Димку, охнула:
– На кого ты похож! Опять застряли?
Женька сразу поняла, что Дима ей не понравился: с незнакомыми или чем-то неприятными ей людьми бабушка разговаривала на чистом русском. У нее были какие-то свои критерии порядочности.
Девушка кивнула и попросила:
– Бабуль, у тебя есть какие-нибудь брюки?
Ольга Никифоровна окинула Дмитрия оценивающим взглядом, от которого парню стало немного не по себе:
– Колькины старые, пожалуй, коротковаты будут, да ничего, потерпишь. Подождите тут, не идите в хату в таком виде.
Женька вздохнула. Судя по довольно холодному началу, разговор предстоял не из легких.
– Димусь, бабушка денег может и не дать, – предупредила она.
Димка вспомнил взгляд Ольги Никифоровны и мысленно согласился.
Через несколько минут бабушка вышла из хаты, держа в руках старые, потрепанные внизу брюки, чистое полотенце и мыло.
– Женя, покажи ему, где летний душ.
Внучка проводила гостя к душевой, а сама вернулась к бабушке, решив попытать счастья. Ей подумалось, что в отсутствие Димки баба Оля может оказаться более уступчивой. Разговор Женя начала издалека.
– Бабулечка, а у тебя лишние деньги есть?
Ольга Никифоровна усмехнулась:
– Деньги никогда не бывают лишними, – и добавила: – А тебе зачем?
– В горы хочу поехать. Отдохнуть.
– С этим парнем, которого ты наконец-то соизволила мне показать? – В старушкином голосе чувствовалось недовольство.
– Ба, не сердись. Ну нету же ничего страшного в том, что мы поедем вдвоем.
– Девка, ты иногда хотя бы думаешь о том, что делаешь?
Женька опустила глаза. Обманывать бабушку – самое бесполезное дело на свете. Девушка вспомнила, как в то лето, когда они с Димкой стали по-настоящему близки, бабушка спросила: «Ты с кем спишь?»
Женька тогда попыталась отговориться, мол, ни с кем она не спит, и прочая... Ольга Никифоровна сказала только: «Вот погоди, прибежишь еще ко мне...» Женя подумала, что бабушка говорит о незапланированной беременности.
И вот теперь, вспомнив бабушкино предупреждение, девушка догадалась сказать:
– Ба, но мы ведь собираемся пожениться.
– И заявление у вас уже лежит в загсе? – саркастически поинтересовалась Ольга Никифоровна.
– Нет. Мы думали. Но у Димки умер двоюродный дедушка, а потом мать заболела. Может, специально, чтобы Димка не вздумал жениться. Ведь он не хочет без согласия матери. Вернее, не то чтобы без согласия. Просто, прежде чем идти в загс, он хочет поговорить с мамой. А то она такая, от нее всего можно ожидать, любой подлянки. – Женька вспомнила про Ингу Константиновну, и настроение у нее окончательно испортилось. – Ба, я же тебе говорила, он зимой еще обещал, что летом поженимся, но видишь, так складывается, что никак не получается. Он же не виноват, что у него дед умер. Хоть и неродной.
– Вот идет твой миленький. А ты-то будешь мыться?
Женька отрицательно мотнула головой:
– Не, мы потом на речку сбегаем.
Бабушка подождала, пока Димка подойдет ближе, и громко сказала:
– Теперь можно и в дом. Я как раз сегодня борщ сварила.
Димка ел с удовольствием. Он любил борщ, а то, что в училище иногда давали под видом борща, есть можно было только с голодухи. А Инга Константиновна никогда с борщом не возилась. Иногда по выходным его готовил отец – большую кастрюлю, чтобы хватило на три дня. Борщ Ольги Никифоровны не был похож на тот, отцовский, но тоже был очень вкусным.
Бабушка, глядя на то, с каким удовольствием ест гость, немножко подобрела:
– Ну, гости дорогие, зачем приехали? Не борща же моего откушать?
Димка совершенно искренне возразил:
– Если бы я пробовал ваш борщ раньше, то сейчас бы приехал только ради него.
Ольга Никифоровна улыбнулась:
– Спасибо за похвалу. Так, значит, за чем вы приехали, если не за борщом?
Дима думал, что Женька сама скажет о цели их визита, он не подозревал о начавшемся между бабушкой и внучкой разговоре. Но Женька молчала и только пихнула его под столом ногой. И Дима без обиняков начал:
– Мы хотим съездить отдохнуть с Ев... – он запнулся, – с Евгенией на недельку в горы. Только у нас денег не хватает. Моя бабушка даст нам пять тысяч. Вот если бы и вы добавили столько же...
Ольга Никифоровна уже не улыбалась. Неодобрительно, как показалось Диме, она сказала:
– Так, так... Бабушки более добросердечны, у них легче выманить кровную копейку.
Димка вспыхнул:
– Почему выманить? Мы пришли...
Женька не дала ему договорить, дернув за штанину:
– Дима, а бабушки и правда более добросердечны. Не спорь. Ба, так ты поможешь любимой внучке?
Ольга Никифоровна пристально посмотрела на Диму, так пристально, что ему стало не по себе.
Односельчане иногда со смешанным чувством иронии и страха поговаривали, что у них в станице есть свой пан Пацюк, только в женском обличье. И кивали при этом на дом Ольги Никифоровны.
Бабушка молча рассматривала гостя, словно впервые увидела его минуту назад, и под этим взглядом парню становилось все неуютнее и неуютнее.
Женька испугалась, она подумала, что бабушка даст им от ворот поворот, не угостив даже компотом. Ольга Никифоровна тяжело вздохнула. Она верила в то, что браки не всегда заключаются на небесах, не говоря уже о добрачных связях. Ее внучка и этот парень – не пара, ей это было хорошо видно. Но вмешиваться в чужие судьбы не всегда безопасно, можно и навредить. Если бы дело было только в деньгах, Ольга Никифоровна отправила бы нежданных гостей с пустыми руками. Но дело ведь было не в этом, а в том, что она не знает, как помочь внучке, как уберечь ее от лишних страданий...
Ольга Никифоровна вспомнила, как в январе к ней приехала испуганная деточка, ее Женечка. Опять внучке начали сниться кошмары... Хотя ведь, по правде, эти сны с красным страшилищем – не столько кошмары, сколько предупреждение о предстоящих неприятностях, о больших изменениях в жизни. Если бы только Женька научилась разбираться, что именно означают ее сны. Но внучка не умеет, и научить ее Ольге Никифоровне не дано.
