Клео отстраненно удивилась, как это жизнь вдруг стала для нее драгоценной, как не хочется с ней расставаться.
— Я ничего не знаю.
Она зорко, с настороженностью кошки, следила за ним. Улучит момент, распахнет дверь и убежит — в мгновение ока.
Клео смотрела в пустые глаза, лицо с безупречными, совершенными чертами: оно отвечало всем канонам красоты и все-таки красивым не казалось. Смотрела, как приспустились веки, прикрывая глаза, скрывая их выражение. Резко крутанувшись, она схватилась за дверную ручку.
Такое происходит в кошмарных снах: тело вдруг становится тяжелым, неповоротливым, и сколько бы ни неистовствовал мозг, посылая приказания — «беги! беги!» — ноги из зыбучих песков не вырвать.
Дверь Клео едва успела приоткрыть. Кэмпбеллу не стоило особого труда захлопнуть ее снова. Он навалился на нее всем телом, прижимая к двери. Перед глазами у нее поплыли разноцветные круги. Она сморгнула, пытаясь рассмотреть, что он сжимает в занесенной над нею руке.
Нож?
У него в руке нож?
Нож медленно и неотвратимо опускается на нее. Но вдруг все изменилось, нож превратился в нечто иное. В медицинский шприц. Клео открыла рот, чтобы закричать, и в ту же секунду почувствовала укол. Он воткнул иглу ей в шею.
Крик замер у нее в горле. Дыхание перехватило от боли, Клео судорожно хватала ртом воздух.
«Это судьба», — мелькнуло у нее в мозгу. Она понимала всю тщетность борьбы. Комната — она предупреждала ее с самого начала — предвещала этот момент.
Клео глотала воздух, но вдохнуть как следует не могла. Она начала тонуть. Ее тянуло все ниже, ниже, все ближе к оранжевому ковру. И вот наконец она очутилась в луже на полу, уткнувшись в колкую оранжевую поверхность, которую так ненавидела.
Расплывчато виделся доктор Кэмпбелл, улыбавшийся мертвенной своей улыбкой.
— Вот так. Спокойной ночи.
В руках он что-то держал. Оранжевое покрывало. Доктор накинул его ей на голову. Клео попыталась закричать, вырваться, но не могла и шевельнуться. Она чувствовала себя отрезанной от своих ног, рук, от своего тела.
«Я не могу дышать…» — была последняя ее мысль, перед тем как ее поглотила темнота.
— Она уехала! — гаркнула Джо в мобильник, который Дэниэл прижимал к уху.
Медленно проезжая по Главной улице, Дэниэл свернул налево.
— Кто? — спросил он, прекрасно зная, кого Джо имеет в виду.
— Да Клео! Я заехала за ней в мотель сегодня утром, а она уехала. И чемодана нет. Ничего.
Дэниэлу стало тошно. Навалилось чувство вины. Ответственность. «Но ведь это не моя вина, — убеждал он себя. — Клео — взрослый человек». Не может же он чувствовать ответственность за все и всех. Не может казнить себя за все плохое, что происходит вокруг.
— Ну вот, теперь тебе в самый раз напомнить: «А я что говорил?» — раздраженно сказала Джо.
— Ничего я говорить не собираюсь.
— Ну и чудненько. Ну, раз уж ты все равно патрулируешь, заверни в «Пальмы», возьми, пожалуйста, счет. Утром я так расстроилась, что забыла его захватить.
— Ладно.
Отключившись, Дэниэл отложил телефон и покатил в «Пальмы».
Прежде чем забрать счет у Уилли, он решил осмотреть номер, который занимала Клео.
Да, все пусто, как и сказала Джо. Исчезло все — и чемодан Клео, и ее одежда. Он заглянул в ванную. Валяется только кусок мыла в душе, а так — тоже пустота. Дэниэл выдвинул ящик рядом с кроватью. Исчез и пузырек с таблетками.
Он опустился на колени, заглянул под кровать, ожидая увидеть там покрывало, он ведь сам засунул его туда двумя ночами раньше. Но валялись там только оранжевые шторы.
Поднявшись, Дэниэл еще раз осмотрел комнату. Нет, покрывала нигде нет. При других обстоятельствах он бы, пожалуй, решил, что его прихватила с собой Клео. Но ведь все дело в том, что покрывало это она ненавидела. И даже прикасаться к нему не желала. А кто же крадет вещи, которые ненавидит?
В ярком свете, льющемся через окна — их, наверное, не мыли с тех пор, как мотелем владели Милли и Бэйб, — комната выглядела совсем уж дрянной. Стены тут и там покрыты жирными отпечатками, оставленными прежними постояльцами. Дэниэл, конечно, выступал против приезда Клео, но, господи, почему же ей не подыскали жилья поприличнее? Комнату в чьем-то доме, а не это оранжевое убожество.
Дэниэл скрупулезно обыскал номер, сам толком не зная, чего ищет. Обратил внимание на невысохшие пятна воды на оранжевом ковре у двери. Ничего странного, она вернулась под дождем и, наверное, вымокла до нитки. Что это на двери? Он наклонился поближе.
Кровь. Похоже на подсохшую кровь.
Может быть, кровь эта здесь уже много лет. Насколько ему известно, возможно, именно в этой самой комнате и убили когда-то проститутку.
Подошва ботинка наткнулась на что-то твердое. Дэниэл, отступив, прощупал ворс коврика. Запутавшийся в оранжевых волокнах, там обнаружился маленький пластиковый колпачок — такими закрывают иглу шприца.
И он тоже, возможно, валяется тут уже несколько лет.
Наконец Дэниэл вышел из комнаты, прикрыв дверь. У стойки в вестибюле он нашел Уилли.
— Мне нужен список всех телефонных звонков, сделанных из номера 6.
— Прям не знаю, могу ли я это сделать. Вторжение в частную жизнь, и всякое такое…
— Кончай болтать ерунду, Уилли, — оборвал его Дэниэл. — Давай номера, и все дела.
Нехотя Уилли повернулся к захватанному компьютеру и пощелкал клавишами. Зажужжал принтер, начиная распечатку. Оторвав листок, Уилли протянул его Дэниэлу.
— Номер 6 пусть пока не убирают, — кинул ему Дэниэл. Потом, подумав, уточнил: — И не сдавайте его никому.
— Да это ж простой прекрасной комнаты! — пробурчал Уилли.
— Полицейский департамент оплатит.
Не отказываться же оплачивать комнату, которой не будут пользоваться.
Вернувшись в патрульную машину, Дэниэл взглянул на список. Хотя какой там список! На листке значилось всего два номера: его собственный и номер с кодом, скорее всего, штата Вашингтон. Взяв мобильник, Дэниэл набрал его.
Автоответчик. Мужской голос. «Вы звоните в дом Адриана, Мэвис, Мейси и Кармен Тайлеров. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».
Дэниэл отключился. Ее брат? Скорее всего.
Какое странное чувство: он занимался любовью с женщиной, про которую не знает почти ничего.
Включив зажигание, Дэниэл отправился в полицейский участок.
Клео находилась в месте, где ничто не имело значения. В темном месте. В месте, где пахло разложением. В месте, где что-то кололо и царапало ей щеку.
Наркотики, попавшие в ее кровь, сделали свое дело. Захоти она поднять голову, не сумела бы.
Как же она устала…
