Когда я сошла с коврика для желаний, я пообещала себе, что с сегодняшнего дня я буду придерживаться только современных приемов вуду – сладких блесков для губ, бюстгальтеров, увеличивающих и поднимающих грудь, и духов с большим содержанием феромонов.
– Что ты делаешь? – Я застала Кэрри при попытке открыть дверцу шкафа в углу.
– Мне просто любопытно смотреть, что там внутри, – и она показала на табличку с надписью «Практически белый».
Я уже собиралась оставить ее заниматься любительским взломом, когда почувствовала какое-то движение за окошком в дверце.
– Кэрри! – завопила я, оттаскивая ее от двери как раз в тот момент, когда огромный питон-альбинос издал свистяще-шипящий звук. На голове у него были желтые чешуйки.
– О боже! Господи! – завопила Кэрри и заметалась, не зная, в каком направлении бежать к выходу.
К счастью, я помнила. Мы вылетели оттуда с той же скоростью и такие же бледные, как и та смертельно перепуганная женщина.
Ну, раз уж мы рядом с Бурбон-стрит, нам надо выпить.
– Почему нельзя было просто написать – «Питон»? – Кэрри залпом выпила свою рюмку. Ее руки тряслись.
– А ты бы носила бейджик с надписью «Человек» вместо «Кэрри»? – ответила я.
– Наверное, нет, – буркнула она и поморщилась от крепкой текилы. – Пойдем куда-нибудь поедим.
Наши желудки привели нас в «Петунию» – креольский ресторан, выкрашенный в ярко-розовый цвет. Здесь подавали самые большие в мире крепы – разбухшие тридцати сантиметровые блины с сочащимся из них ярко-оранжевым сыром. Мы заказали две порции и пожалели об этом. Большинство американских порций настолько чудовищны, что обычно обед заканчивается фразой: «Знаю, я сказал, что голоден, как волк, но передумал». Мы посмотрели на нашего официанта – блондинистого монстра Франкенштейна – с немой мольбой о помощи.
– Приятного аппетита, – сказал он нам с лукавой улыбкой.
– Я не могу понять, красивый он или страшный. – Я наблюдала, как двухметровая фигура двигалась между шаткими столиками. Официанту пришлось пригнуть свою огромную голову, чтобы пройти в остроконечный дверной проем.
– В нем что-то есть, – сказала Кэрри, хотя ее не очень-то подкупил его отсутствующий хвостик.
Когда он остановился рядом с нами в третий раз, мы решили завести с ним разговор. Промычав «вкусный сыр», мы спросили, бывал ли он в Монастырске. Оказалось, что нет.
– А мы подумываем, не одеться ли нам монашками, когда мы поедем туда. Как вы считаете? – осмелела Кэрри.
Он равнодушно пожал плечами:
– Одна моя бывшая подружка так делала. Она одевалась монахиней и шла гулять по барам.
– И как – срабатывало? – спросила я.
– В смысле?
– Ну, это помогало ей подцепить парней?
Официант удивился.
– Она никогда этого не делала! Она ходила со мной!
– Извините, – поспешно вставила я. – Тогда почему у нее была такая привычка? Она делала это для вас?
– Нет, – сурово прогремел он в ответ. – Ей просто нравилось подтрунивать над монахинями.
– По-моему, это задело его за живое, – скорчила я гримасу, когда официант отошел.
– Не переживай. Сдается мне, он заговорил с нами только для того, чтобы познакомиться. Он тебе понравился?
– Нисколько, – призналась я. – Ну что, попросим счет?
Кэрри посмотрела на наши тарелки. Ни я, ни она не смогли съесть и половины того, что нам принесли, – спаржа, обжаренная в сыре. А наши желудки уже чувствовали, как покрываются клейкой массой.
– Пойдем, – согласилась она, прикрывая свою тарелку салфеткой.
– А что, девушки, знакомы ли вы с южной традицией передавать любовные сообщения при помощи веера?
Этот странный официант опять оказался рядом с нашим столиком. Похоже на то, что он уже позабыл о своих страданиях с бывшей. (Вообще-то, такое поведение свойственно кошкам. Ты ругаешься на них, и в ответ они смотрят на тебя таким презрительным взглядом, будто собираются игнорировать тебя до конца своих дней. А потом, две минуты спустя, они уже вертятся вокруг и трутся о твои ноги.)
– Это было очень популярно в XIX веке среди высшего класса, – начал он свою лекцию. – Можно было передать примерно около двадцати сообщений с помощью веера. Например, веер, приложенный к сердцу, означал «ты завоевал мою любовь»; если сложенным веером дотрагивались до правого глаза – «когда мы сможем увидеться»; если ручку веера подносили к губам, это означало «поцелуй меня».
– Надо же! – Я не совсем поняла, зачем он нам это все рассказывает, но мне не хотелось показаться грубой. – Это, должно быть, похоже на прогулку по минному полю: одно неверное движение – и тебя ждут большие неприятности.
Он радостно закивал головой.
– Но если знаешь все тонкости игры, это замечательный способ переговариваться с незнакомцами. Парни знали, к какой девушке можно подойти и заговорить, так как красавицы уже дали им понять, заинтересованы они в знакомстве или нет. Как только молодые люди входили в бальную залу, девушки брали веер в левую руку, раскрывали его и подносили к лицу. Это означало «я горю желанием познакомиться с вами».
– Правда? – Я удивленно подняла брови. – Я подумаю, а не начать ли кампанию за возвращение в обиход вееров. – Вдруг до меня дошло, что, скорее всего, он сам пытается дать нам знать о своих намерениях.
– Э-э-э, если можно, принесите, пожалуйста, счет, – произнесла я, пытаясь избежать каких-либо недоразумений.
Он передал нам счет прямо из рук в руки. Пока я рылась в своей новой сумке в поисках кошелька, я заметила, что аэропортовская бирка все еще болтается на ручке.
– Извините, у вас не найдется ножниц на пару минут?
– Да, конечно, я заканчиваю в шесть, – ответил он. ЧТО?
– Нет, я просто хотела срезать вот это с моей сумки, – на этот раз я показала ему на болтающийся ярлык и пальцами изобразила режущие ножницы звуком.
– Да, без проблем. Я буду счастлив показать вам город. Кэрри хрюкнула от удивления. Должно быть, официант решил, что мы говорим намеками! Я больше уже ничего не произносила, боясь, что он неправильно истолкует мои слова. Вместо этого просто положила деньги на стол, поднялась, жестом приглашая Кэрри сделать то же самое, и мы поспешили к выходу, улыбаясь и кивая головой до тех пор, пока не добрались до двери.
– Что это было? – спросила Кэрри, как только мы оказались на улице.
– Понятия не имею. Но могу тебе сказать одно, после шести часов вечера нам лучше спрятаться в укромном месте.
Хотя я немного и недоумевала, мне тут же пришла в голову мысль, что, если такое чтение между строк характерно для жителей Нового Орлеана, на самом деле это может оказаться большим плюсом. Самым большим препятствием в общении с ковбоем Кейси было мое неумение дать ему понять, что он мне очень нравится. А здесь, похоже, что парни находят тайный смысл даже там, где его нет.
