— Они теперь так забавно смотрятся на тебе, — сказал Никита, глядя на неё. — Такая леди, в рубашечке, юбке и… с татуировками. Но не плохо, не подумай, просто забавно.
— Да уж, — тоже взглянув на свои руки, согласилась Юлька. — Я изменилась, а они остались… Много чего произошло за эти годы, ты даже не представляешь.
— Всё так плохо?
— Теперь уже нет. Благодаря маме. Вовремя помогла мне одуматься… Спуталась я не с теми ребятами. И в итоге ввязались мы все в одно дело… Некоторых посадили. Я чудом осталась на свободе. Вляпалась, в общем, по уши. Мама расхлёбывала. Отныне больше не схожу с ума. Доучилась, диплом получила и теперь работаю, помогаю маме деньгами. Правда, она не столько в деньгах нуждается, сколько в том, чтобы я просто по-человечески жила.
Юлька, поставив чайник на плиту, присела на стул напротив Никиты, как тогда, в первый день их знакомства.
— Теперь я снова владелец этой квартиры, — сообщил Никита.
— Ого… — ответила Юлька. И, переждав некоторую паузу, добавила: — Где же ты был все эти годы?
— В Уфе.
— В Уфе? А что там?
— Хотелось уехать туда, где я ни разу не был и где меня никто не станет искать. По-моему, Уфа в этом плане — отличное место. Неплохой город. Развивается потихоньку. Нормально.
— А теперь? Что будешь делать теперь?
— Сказать по правде, понятия не имею. Вот задумался об этом и решил к тебе зайти. Вдруг захотелось навестить тебя.
Юлька робко отвела взгляд.
«Нет, всё-таки она не изменилась и не повзрослела, — подумал Никита. — Всё такая же простая девушка с милым личиком».
— Ты ещё не замужем? Я не создаю тебе проблем своим присутствием?
— Какой там замужем! — Юлька решительно и даже немного смешно махнула обеими руками. — Совсем об этом не думаю. Хотя знаешь… Мама мне нагадала недавно кое-что… — вымолвила она, не поднимая на Никиту глаз.
— И что же?
— Ну… Она сказала, что… в скором времени, а именно когда сама она будет далеко, придёт именно мой мужчина и постучится в нашу дверь.
Никита задумался.
— Ты вроде как-то раз говорила, что твоя мама никогда не ошибается?
— Никогда, — ответила Юлька, покраснев. — Кроме одного раза… О том, что ты Достоевский.
— Что?..
— Ты не был в прошлой жизни Достоевским, Никита… — Юлька виновато взглянула на Никиту. — Я узнала об этом намного позже. На самом деле мама позвала тебя тогда, чтобы посмотреть твоё будущее, а не прошлое. Понимаешь, она не имеет способности видеть будущее своих родных людей, но твоё… Твоё — могла. Вернее, наиболее выраженный потенциал твоего будущего. Потому что истинное будущее не предопределено. По словам мамы, человек строит своё будущее сам, идя по своему пути и принимая судьбоносные решения. Так он обучается, проходит через необходимые уроки, ошибки… Ошибки ведь многому учат на самом деле.
В общем… Когда я сказала маме, что к Лизе поселился брат, она почувствовала, что в твоём будущем каким-то образом была я. Беспокоясь обо мне, она решила узнать, что со мной будет дальше. Хотя бы примерно. Насколько это вообще возможно. Поэтому и попросила позвать тебя. Помимо того, что ты как-то связан со мной, она также сразу ощутила, что в тебе есть сильный творческий источник. Писательское начало. И почему-то ей тогда пришёл образ Достоевского. Возможно, у вас есть что-то общее по духу, не знаю… Поэтому она и предложила тебе узнать, кем ты бы в прошлой жизни. Чтобы заинтересовать тебя.
Но изначально она не хотела говорить тебе неправду. Это совсем не в стиле моей мамы, знаешь ли. Однако раз уж она увидела, что в тебе есть что-то писательское, всё же дала слабину. На радостях от увиденного в твоих потенциалах, что ли, или просто захотела поддержать тебя в твоих литературных начинаниях, не знаю. Потом, правда, спохватилась. Стала переживать, что сказанным могла внести значимые коррективы в твою жизнь, изменить потенциал увиденного ею будущего. По маминой логике: каждый должен сам пройти в жизни свои уроки. Сам принимать решения. И встречать их последствия. Опять же, мол, эти уроки даются нам не случайно. Правда, сама она чуть что — как безумная переживает за меня и мой опыт. Боится, что я сделаю лишний шажочек.
— Знаешь, а ведь именно тот день и сдвинул меня с мёртвой точки в моём творчестве.
— Правда? Ты что-то начал писать?
— Да… И все эти годы писал. Роман. Только вот не знаю, как его завершить. У меня нет последней главы. Это настоящее отчаяние: так долго писать, но не иметь представления, чем же история должна закончиться. Но когда позвонил Михаил и сказал, что мне нужно приехать сюда, я подумал, что это шанс. Шанс для финала. Здесь я и должен дописать последнюю главу. И понять, как жить дальше. И вот сейчас узнаю такие новости. Это так странно всё… Так что… В какой-то мере твоя мама в тот день действительно внесла коррективы в мою жизнь.
— Прости её… Она хоть и соврала, но сделала это из добрых побуждений. Не обижайся на неё. Она беспокоилась обо мне, хотела узнать хоть что-нибудь о моей жизни. Она постоянно дико переживает за меня.
— Пожалуй, каждый, кого мы встречаем в своей жизни, вносит в неё те или иные коррективы, — сказал Никита. — Тут уж не оградишься полностью.
И вдруг задумался.
— Так вот почему она так на меня посмотрела, когда я выходил из вашей квартиры… — проговорил он как бы самому себе. — Она увидела то, с чем мне придётся в скором времени столкнуться… Но ничего не сказала.
— Иногда в жизни происходят чрезвычайные события, и происходят они не просто так, ибо всё в мире движется по определённой программе, — произнесла Юлька, имитируя голос мамы. — Мама всегда повторяет эту фразу. И снова об одном — про то, что человек должен проходить необходимые для него уроки, несмотря на все последствия…
— Наверное, информация о Достоевском всё же должна была прозвучать, чтобы реализовалось моё будущее, увиденное твоей мамой. — сказал Никита. — Если, конечно, действительно существует какая-то Высшая Разумная Программа, ведущая человека особенным, обучающим путём. То есть коррективы твоей мамы были необходимым условием для осуществления того, что она увидела. Ух… И правда, как же странно всё это… — Никита глядел в потолок, с трудом осмысляя только что сказанное им и Юлькой.
— И всё же интересно… — вновь заговорил он спустя полминуты. — Несомненно, слова о том, что в прошлом воплощении я был Достоевским, очень вдохновили меня. Но на самом деле не они стали основной движущей силой моего творчества. Но это я понял намного позже. Писать я начал потому, что впервые в жизни действительно почувствовал себя живым. И способным быть счастливым. А произошло это именно тогда, когда я поселился в эту квартиру. Тогда я и понял, что могу писать о чём-то личном, могу что-то чувствовать. Но я продал свою душу… Не смог справиться с некоторыми своими чувствами и просто закрыл на них глаза, просто выкинул какую-то важную часть себя. Так началась ложь. Самому себе. И после этого всё пошло наперекосяк. Я был не искренен с собой, поэтому получил своё наказание. А потом — несколько лет одиночества, во время которых вся моя жизнь виделась мне одной сплошной ошибкой. Но сейчас… сейчас, в этом самом городе, рядом с тобой я вдруг чувствую странную вещь. Я чувствую, что ещё не всё потеряно. Будто я ещё могу всё исправить. И могу дописать книгу. Могу. Их слёзы… Они до сих пор во мне. Я хранил их все эти годы внутри себя, думал о них, и теперь чувствую, что должен дать возможность другим увидеть их, почувствовать и впитать их аромат, их ценность, их смысл.
