Он не сразу понял, что к нему снова обращаются. А потом какое-то время не мог уловить смысл слов – волнение подействовало.
- Мальчик у вас, три семьсот, - только когда медсестра повторила это в третий или четвёртый раз, до Глеба всё-таки дошло.
- Соня…
- Мамочка отдыхает, завтра можно навестить.
Соня встретила его сияющей улыбкой. Она чувствовала себя хорошо и уже рвалась домой.
Глеб, как завороженный, не мог отвести глаз от своей жены и своего ребёнка. Соня, умиротворённая, довольная, прекрасная, казалась ему сейчас одной из древних богинь-матерей. Был бы художником, точно взялся писать портрет.
А младенец… Пожалуй, Глеб только сейчас в полной мере почувствовал, что стал отцом. Что на свет появился человек, неразрывно и безусловно связанный с ним. И с Соней. Живое следствие их союза, их любви. Это казалось почти волшебством.
Ещё два года спустя
Соня с наслаждением вдохнула поглубже свежий морской воздух.
- Хорошо у вас. Давно так не отдыхала.
- Приезжали бы почаще, - искренне отозвалась Инга. – Ты же знаешь, мы вам всегда рады. И девочки к Мише привязались.
Дочки Ветровых действительно охотно взяли на себя роль нянек. Первые несколько дней Соня волновалась, уверенная, что за ними самими ещё стоит присматривать, и ни на минуту не отходила от сына. Однако потом расслабилась. Впрочем, из виду детей они с Ингой всё равно старались не выпускать.
- Тебе проще, у тебя девочки, - продолжила она начатый утром, но прерванный из-за появления мужчин разговор. Теперь Глеб с Феликсом остались на террасе потягивать домашний сидр, а они с Ингой решили прогуляться вдоль моря и могли поболтать от души. – С такими мужчинами, как наши, сыновей растить трудно. Сыновьям с ними трудно. Это дочки у них принцессы, а мальчики должны соответствовать отцу. Глеб уже сейчас выбирает, в какие секции записать Мишу, когда подрастёт. Боюсь, потом начнёт давить авторитетом, требовать результатов.
- Да не переживай заранее, притрутся. Глеб Мишку любит, это сразу видно. Значит, договорятся. Может, у Мишани вообще характер будет отцовский, тогда и беспокоиться не придётся. А даже если и твой – тоже в обиду себя не даст!
Соня улыбнулась. Она и сама уже рассуждала примерно таким образом, но приятно было поделиться волнениями с подругой и услышать что-то подбадривающее.
Глеб на самом деле обожал сына. Правда, отцом при этом оставался строгим, но отношений с ребёнком это не портило.
- А как с делами? – поинтересовалась Инга. – Глеб не подумывает завязать с этим бизнесом и взяться за что-нибудь другое.
Соня покачала головой.
- У нас есть две вещи, которые не обсуждаются – работа Глеба и вопросы безопасности. Тут он всё сам решает и ничьим мнением не интересуется. Но, знаешь, я уже привыкла. А Миша вообще другой жизни не знает, так что его охрана и предосторожности не должны когда-нибудь смущать.
Инга кивнула, потом усмехнулась каким-то своим мыслям.
- Он и так сильно изменился. Никогда не думала, что суровая глыба Молотов способен о ком-то заботиться от души и даже забыть про приказной тон.
- Он замечательный муж! – Соня мечтательно посмотрела вдаль, бережно перебирая в памяти самые счастливые моменты их совместной жизни, которых за несколько лет накопилось уже немало. - Я даже не думала, что можно быть такой счастливой.
* * *
- Мы договорились, что она выйдет только на полставки! – возмущался Глеб, оставшись с другом наедине. – На полдня, понимаешь. И что? Нет, она действительно возвращается домой к обеду. А потом включает скайп – и понеслось! Наловчилась консультировать и так, говорит, если контакт налажен, то всё нормально. Я вообще был против, чтобы она работала в этом кризисном центре для пострадавших женщин. Вот зачем, а? Соня впечатлительная, каждой историей проникается, а туда с такими биографиями приходят…
Феликс сочувственно кивнул. Он знал Глеба уже больше двадцати лет и как никто другой понимал, как тому непросто давать любимой жене свободу действий. Особенно если он считает, что её выбор ей же усложняет жизнь.
- А про второго ребёнка не думаете?
Глеб нахмурился.
- Мне и Мишки хватило. Как вспомню её роды… Да и беременность тяжело давалась. К слову, с воспитанием тоже никак не решить. Соня боится, что я Мишаню тиранить начну, когда подрастёт. А я просто хочу, чтобы мой сын рос настоящим мужиком! Там как пойдёт, я своему ребёнку не враг – захочет, хоть в балетную студию отпущу. Да хоть на кружок изящной словесности! Но начинать-то можно с нормального, что тут плохого? Пока не попробуешь, не узнаешь ведь, твоё – не твоё. Так надо пробовать по толку!
Феликс задумчиво повертел в руках опустевший стакан и потянулся за новой бутылочкой сидра.
- Мы с Ингой хотели, чтобы Алиса танцами занималась. Ну или гимнастикой. А она – сам знаешь, сорвиголова без малейшей тяги к искусству. Но это уже вообще не важно, нисколько. И Мишаня подрастёт и сам покажет, какой он есть. А вам не о чем спорить.
- Может, ты и прав, - помолчав, согласился Глеб. – Посмотрим.
Сейчас же он смотрел только на жену, возвращающуюся с прогулки. Время шло, но его влечение к ней, интерес и любовь не только не иссякали, но, кажется, становились всё сильнее. И ничего, что она полностью изменила его жизнь, и что решения теперь приходится принимать сообща. В конце концов, какая разница, кто примет решение? Главное, чтобы оно оказалось правильным. А у них с Соней теперь по-другому не бывает.
