***
Я стояла перед высоким памятником в человеческий рост, на котором был высечено фото Сергея. Таким я его запомнила. Его обаятельная улыбка никак не вязалась с надгробием. Не было той боли, того разрывающего душу чувства, что ему там больно и холодно. Он широко улыбался, словно был рад меня видеть! А я не могла вымолвить ни слова! Наверное, никто не разговаривает с памятниками. Тем более все слова, что я хотела ему сказать, уже давно и ни один раз сказаны. Все слезы выплаканы.
«Прости!» – это все, что я смогла ему прошептать.
Влад остался в машине с Егором, давая мне время побыть одной. Я не знала, сколько простояла так, и не заметила, как Егор вышел из машины и ходил, с детским любопытством разглядывая все вокруг.
– Мам!
Я обернулась на голос сына и увидела, как женщина опускается перед ним на колени и протягивает к нему руку.
– Се-рё-жа! – еле слышно, с мольбой прошептала Мария Алексеевна, ибо это была она. Рядом стоял Аркадий Петрович. Я даже не подумала о том, что родители Сергея тоже могут быть сегодня здесь.
– Маша, встань, ты пугаешь ребенка! – Аркадий Петрович подошел к жене и попробовал ее поднять. Но та не слышала мужа.
Влад был рядом, и Егор взял его за руку. Я же не могла заставить себя сдвинуться с места.
– Серёжа, – снова позвала Григорьева.
– Меня зовут Егор, – ответил сын, прижимаясь к Ревскому.
– Егор, – протянула Мария Алексеевна. Ее рука дрожала. По лицу катились слезы.
– Не плачьте! – сказал Егор, который не мог выносить чужих слез. Он тоже начинал плакать.
– Не буду, – со слабой улыбкой пообещала Мария Алексеевна. – Обещаю! Больше не буду! Егор.
– Тогда почему Вы сейчас плачете?
– От радости, – призналась женщина.
Аркадий Петрович помог ей, наконец, подняться. И посмотрел на меня.
– Здравствуй, Вера. Не видел тебя раньше тут, – произнес Григорьев.
– Я только сегодня узнала, где его похоронили.
– Да, уже наслышан. О многом узнал от твоего мужа, – слова звучали, как упрек.
– Бывшего мужа, – поправила я мужчину. Я стояла, обхватив себя руками.
Аркадий Петрович сильно постарел за это время. Всегда живой взгляд был усталым. Но внутренняя сила все еще не покинула мужчину, на плечи которого выпало столько испытаний. Он будет бороться за тех, кто ему дорог. И пока рядом с ним Мария Алексеевна, взгляд его не погаснет.
Влад встал рядом и обнял за плечи, давая спокойствие и защиту.
– Ну, здравствуй, Егор! – произнес Аркадий Петрович, протягивая по-мужски руку моему сыну. Егор осторожно дал свою. – Тут даже ДНК не нужен, – вздохнул Аркадий Петрович, глядя на своего внука. Потом посмотрел на меня. – Мы были очень удивлены, когда не увидели тебя на похоронах. А потом еще больше, когда ты вышла за Костю замуж. Я всегда говорил Сергею, что у него двуличный друг. Но разве он когда-нибудь слушал, что ему говорят!
– Аркаша! – взмолилась Мария Алексеевна, при которой только что сказали плохое о Сергее.
– Что, Аркаша? Сколько раз я говорил сыну, не водить дружбу с Мироновым! Тот всегда ему завидовал! Во всем! Но даже я не предполагал, что он так может поступить! Я не раз предупреждал Константина, чтобы он иногда думал, что делает. Но – нет! Видно, горбатого не исправить!
– Что ему было нужно? – спросил Ревский.
– Всё! Он знал, что за мальчика я отдам ему всё, начиная с поста и заканчивая приличной суммой, такой, кстати, у нас нет. Только вот Егора он оставлять не планировал. Он хотел просто всучить мне тест ДНК, подтверждающий родство. И все. И выжидал только для того, чтобы едва затянувшаяся боль добила окончательно! Маша бы не перенесла этого: знать, что у нее есть внук и не иметь возможности его увидеть!
Я невольно взяла Егора за руку, чтобы оградить его ото всех. Этот жест не укрылся от Григорьева.
– Не бойся, Вера! Я никогда не отберу ребенка у матери! Потому что, как никто знаю, что это такое: потерять единственного сына! Миронова лишат родительских прав, как и права, приближаться к Егору. Я бы, конечно, очень хотел, чтобы у нашего внука были фамилия и отчество Сергея. Но это решать только вам! Единственное, о чем я могу просить, это – видеться с мальчиком. Надеюсь, ты поймешь наше желание. Естественно, только с твоего разрешения и согласия Егора! Ах, ну еще, пожалуй, охрана. Тут уж, извините, без вариантов!
– Его накажут? – спросил Ревский.
– Он сам себя наказал. Только, боюсь, он этого еще не понял. А предъявить ему, даже если и есть что, то его адвокаты легко отсудят. Закон – штука тонкая. Так что больше он тебя, Вера, не побеспокоит! Как, собственно, и все попытки убрать «Медиаград» тоже прекратятся. За малейшее нарушение ему грозит срок. Приличный срок. Он это сам подписал.
Я посмотрела на Ревского.
– Она не знала? – спросил Григорьев.
– Нет. Но предполагала, что это может быть Миронов, – ответил Влад.
– Что ж, я очень рад, что хотя бы некоторые моменты мы смогли выяснить.
– Спасибо, – сказала Григорьеву. – Мне очень жаль, что так вышло.
– Не надо жалеть, что было! Нужно радоваться тому, что есть! – Улыбнулся Аркадий Петрович.
Влад.
– Вера, мне пришлось звонить Григорьеву, чтобы успеть задержать Миронова, – сказал, когда Мария Алексеевна вышла, и мы остались одни.
Вера сидела на переднем сидении, вжавшись в кресло. Слишком эмоциональными были для нее последние сутки. А встреча на кладбище высушила досуха душу. К ней я не имел никакого отношения. Я попросил Григорьева дать Вере время, чтобы она сама им все рассказала. Но, видно, у судьбы на этот счет были свои планы.
Мария Алексеевна просто не смогла оторваться от Егора. Она попросилась возвращаться с ним в одной машине, чтобы хотя бы лишнюю минутку побыть рядом. Естественно, Егор не сел к пока еще чужим людям! Тогда Григорьева поехала с нами, и я только что высадил ее у дома.
– Все нормально. Это должно было случиться намного раньше, – уставшим голосом произнесла Вера. – Ты все сделал правильно! Спасибо тебе!
Вера повернулась ко мне, попытавшись улыбнуться. Но сил на улыбку у нее не хватило.
– Ты устала.
– Очень. Можешь отвезти нас домой?
– Конечно, – ответил, поворачивая ключ зажигания.
– Я не совсем поняла, что имел в виду Аркадий Петрович, говоря про охрану? – спросила Вера.
– Он приставил к Егору охранников. Не переживай. Они не будут вам мешать. Это просто мера безопасности.
– Я не хочу, чтобы Егор был в центре внимания, – нахмурилась Вера.
– Не думаю, что Григорьев начнет кричать о нем налево и направо. «Счастье любит тишину». Слышала такую фразу? Это про них. – Я взял Веру за руку и легонько сжал ее. – Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо! Ты мне веришь?
Вера кивнула.
– Я тоже верю, – произнес Егор.
– Вот и здорово! А теперь нам всем не мешает немного отдохнуть.
Я проводил Веру и Егора до квартиры, чтобы быть уверенным, что они дома.
Егор сразу же умчался к Жорику, которому нарвал во дворе травы. Вера развернулась ко мне.
– Ты…
Я не знаю, что она хотела спросить, или сказать, поэтому поймал ее лицо руками, заставляя замолчать.
– Тебе нужно отдохнуть. Хорошо отдохнуть!
– А ты? – в душе разлилось тепло, что Вера за меня тоже беспокоится.
– А мне еще нужно к Кудряшову, – признался честно. – Еще вчера.
Я увидел, как Вера нахмурилась.
– Это все из-за меня, да?
– Нет! Это все из-за того, что мы работаем в очень хорошей компании, у которой всегда есть и будут конкуренты!
– Но, может, тогда…
– Нет. Сегодня ты отдыхаешь. И завтра тоже. Я все равно все узнаю!
– Интересно как? – бровь Веры взлетела вверх.
– У меня есть свой секретный агент!
– Егор, – догадалась Вера. – Болтун – находка для шпиона!
– Не ругай его за это, пожалуйста, – попросил Веру. И пока она ничего не сказала, легонько коснулся ее губ и с огромным трудом отпустил ее. – До понедельника!
